Федор Вихрев - Веду бой! Смертный бой

— Ну, господа хорошие, как впечатления?

Немцы подавленно молчали.

— Как вы считаете, сколько вермахт сможет продержаться против того, что вы только что видели?

Второй немец — Отто — не выдержал и полез в бутылку:

— Пусть это так, но мы — наступаем, а вы — обороняетесь. И если даже вы станете атаковать — то у нас будет время, за которое в тылу, в генерал-губернаторстве, мы построим мощные оборонительные линии, о которые вы обломаете себе зубы. К тому же я не верю, чтобы того, что мы сейчас увидели, у вас было много — раненые на аэродроме говорили мне, что против них воевали даже старики с охотничьими ружьями. Если вы настолько сильны, как пытаетесь показать, почему у вас воюют старики?

— Так этих раненых из охотничьих ружей подстрелили?

— Нет, — смутился немец, — тот, с которым разговаривал я, — из дивизии «Рейх», его подстрелили ваши пограничники. Но все равно — будь у вас в избытке такого оружия, при ваших людских ресурсах, при численности вашей армии — вы бы ударили первыми, если бы могли. Потому-то фюрер и решил атаковать — чтобы не дать вам возможность всадить нож в спину Германии, нам зачитывали его приказ. А Англия, когда увидит, какого зверя мы пытаемся уничтожить в его берлоге, обязательно станет на нашу сторону — и что вы сможете сделать против английского флота?

— А ну, заткнулись все, — вдруг зашипел Старый, — Игорь, прибавь звук.

Игорь нажал на кнопки пульта (очередные удивленные взгляды немцев), и под кадры, сопровождаемые надписью «прямое включение», Мамонтов взволнованным голосом начал вываливать очередную порцию свежих новостей:

— Наша камера установлена на военном аэродроме неподалеку от города Энгельса. В прямом эфире вы можете видеть то, как самолеты нашей дальней авиации уходят на выполнение первого боевого задания.

Взлет «Белых лебедей» — это, скажу вам, зрелище. Для нас. А уж для немцев…

Далее пошли дневные съемки из Севастополя — по-моему, весь город высыпал на набережные, чтобы встретить возвращающуюся из похода «Москву», «Мираж», несколько других кораблей. Пусковые установки «Москвы» почернели — по объектам в Румынии корабль расстрелял весь боезапас. Над кораблями, приветствуя их, промчались истребители «Су-27», камера успела выхватить украинские опознавательные знаки на их двойных килях.

— Отто, не будь идиотом, неужели ты не видишь — нам, Германии, конец. Даже если только десятая часть из того, что нам показали, правда, у нас нет ничего, что мы могли бы противопоставить этому. Единственная наша надежда — это мир, немедленный мир. Я не знаю, что думает фюрер, и не знаю, дают ли ему правдивую информацию. Если бы я был на его месте — я бы немедленно просил у Сталина мира — на любых условиях.

Отто угрюмо молчал, а Вова извлек заветную фляжку и, посмотрев на Старого, который ему подмигнул, сообщил:

— Мужики! Есть повод! Дед мой нашелся!

— Да ты что?! Где, рассказывай!

— Вы будете смеяться — так же, как и в тот раз. Все так же — мотоцикл, деньги, все один к одному. Саня пообещал — а его друзья помогли — короче, сейчас он в госпитале в Минске. Вот только…

— Володя, понимаю, но давай — потом. — Игорь показал на немцев. Так что сейчас — по пятьдесят, не больше. Для поднятия тонуса.

Разлили по числу присутствующих — немцам тоже досталось. Выпили — Отто и Алекс, на удивление, даже не поперхнулись. Однако — могут, заразы.

— Так, заканчиваем с пьянкой и политинформацией. Кого из них берем с собой?

— Одного, — я показал на Алекса, — второй еще не созрел.

— Тогда мы к Свете, второй раз звонить.

— Погоди. Сань, твои как, готовы?

— Кони пьяны, хлопцы запряжены. ПНВ получены, освоены, группа прикрытия сформирована — кстати, спасибо командиру части — получили автоматы с подствольниками, на всех. «Шайтан-трубы» — две штуки. Короче, вооружены и очень опасны.

— А они с трубами-то — справятся?

— На кафедре, говорят, проходили, даже стреляли летом на полигоне.

Через полчаса опера и Сашина гвардия погрузились в «МАЗ» и, выехав из ворот части, повернули на юг. Мы с Андреем остались ждать их возвращения на базе — места в кунге для нас не нашлось.

Сначала Рустэм вышел из убежища один. Натянул ОЗК, противогаз и взял в руки дозиметр. Мало ли чего? Не, ну понятно, что ядерной атаки не было этой ночью. Ударная волна даже здесь бы почувствовалась. Но есть вариант и элементарной технологической аварии на заводах Дзержинска.

Дозиметр молчал. Да и мир как-то пока не собирался дохнуть от вредной химии. Сорока вон на ветках трещит себе спокойно, кудловатая собака пробежала, высунув язык, бабка в колодце воду набирает…

Рустэм содрал противогаз с головы и, скинув капюшон ОЗК, шагнул в сторону колодца.

Бабка, обернувшись на шум, судорожно перекрестилась:

— Господи, Рустик, чаво ты пугашь-то так?

— Привет и вам, Евдокия Ивановна! Как живете?

Познакомились они еще тогда, когда Рустэм первый раз приехал в умирающую деревню. Бабкам, конечно, было интересно пообщаться с новым молодым соседом.

— Да что ля жисть, вона каки страсти кругомо-така! — она сердито плюнула на землю.

— А что такое?

— Да нямцы опять налезли, по всему телевиздеру ужо ухи прочистили, чтоб они все чирьями покрылися! А ты што тута?

— Да отпуск у меня, баба Дуся, вот приехал отдохнуть, а тут война! — широко улыбнулся Рустэм.

— Ой, война… — вздохнула в ответ старуха. — Войной начала життя, войной, видать, и кончу. А штоле тебя на войну-то тя не позвали, ли че?

— «Ли че» не позвали, а чо? — в тон бабке ответил Рустэм.

— Вот и батьку мово не звали, дык сам поволокся, да и не приволокся. Поди свидимся скоро, — она вытащила ведро воротом колодца и перелила в свое. Потом бросила в глубь колодца тяжелую цепь и отпустила ворот, едва придерживая его ладонью. Вода глухо плюхнула где-то под землей.

— Баб Дусь, а что еще по телевизору говорят? — уточнил Рустэм.

— Да чо я понимаю, и так ума не было, а по дряхлости так совсема ухрюпился. Хуш так пошли, зырнешь, чо кажут-то.

— Так я тут не один, баб Дусь!

— А сколя вас? — поджала губы старуха.

— Шестеро, — ответил Рустэм.

— На шастяк-то замтрак-от сбарахлю, колы картоху будитя, ли чо?

— Ну и ладушки, баб Дусь! Сейчас я своих позову…

Главное в выживании что? Экономить ресурсы. Есть где пожрать? Значит, есть на чем сэкономить. Каждая лишняя калория увеличивает шансы на выживание. Что консервам в схроне сделается? А бабкина картошка пропадет, если не съесть ее. Кстати, о картошке…

— Баб Дусь! — крикнул Рустэм, хрустя малосольным огурчиком, когда они доедали пареную в русской печке картошку.