Александр Харников - Царьград (сборник)

Смерть Осман-паши не была случайной. Для того чтобы никто из турецких начальников, развязавших в Болгарии кровавый террор, не ушел от расплаты, полковник Бережной с вечера выставил на возможных путях отхода противника несколько снайперских групп, с приказом – беспощадно отстреливать старших турецких командиров. А то царь-батюшка добрый, еще простит ненароком, как это было в нашей истории.

Гарем же побежденного, как водится, достался победителю, то есть русскому императору. Полковнику Бережному довелось увидеть сцену, смахивающую на эпизод из «Белого солнца пустыни». Типа: «Гюльчатай, открой личико».

Одна статная черноокая брюнетка, с косами до пят, пленила сердце пожилого русского императора так, что старый бабник на время позабыл свою графиню Юрьевскую. После чего Александр Николаевич со всем знанием предмета приступил к «окучиванию новой грядки», пытаясь вырастить экзотический фрукт – баклажан…

4 июля (22 июня) 1877 года, утро. Марсель, Франция

Майор Оливер Джон Семмс

Сегодня великий день – День Независимости некогда моей страны. Когда-то это был светлый праздник свободы для всех американцев. Но потом он стал символом тирании Севера и безраздельного господства янки. И вот сегодня, если все получится, этот день будет первым шагом на пути к свободе – свободе моего любимого Юга от тирании Севера.

Ровно неделю назад я прибыл в Константинополь в составе делегации САСШ, в которой я числился помощником моего отца, адмирала Рафаэля Семмса. Пока глава делегации, бывший президент САСШ генерал Грант пьянствовал, я видел, как мой отец перекинулся парой слов с канцлером Югороссии мистером Тамбовцевым. Всего лишь несколько слов, но как много они значили.

А на следующий день, 28 июня, отец вышел из гостиницы и куда-то исчез почти на весь день. Правда перед этим он приказал мне оставаться в номере и отвечать всем, что ему, дескать, нездоровится, и он никого не принимает. Вернулся отец только вечером, причем с небольшим саквояжем, которого при нем не было, когда он уходил. Заперев дверь, он попросил меня присоединиться к нему на вечерней прогулке.

Попетляв по христианскому кварталу Константинополя, мы убедились, что за нами нет слежки, и направились в сторону бывшего султанского дворца Долмабахче, в котором сейчас располагалась русская администрация. Немного походив с отцом по городу, я понял, что русские, «взяв на копье» Стамбул, обращаются с турками куда гуманней, чем янки с нами, своими соотечественниками-южанами. В городе иногда встречались патрули русских солдат и греческих ополченцев, но находились они там не для унижения и подавления турок, а для поддержания идеального порядка. Как это все не похоже на Атланту, Ричмонд или Чарльстон.

По кривой и узкой улочке мы подошли к неприметной железной калитке в стене, окружающей дворец. Постучав, отец сунул в приоткрывшееся окошечко маленький картонный прямоугольник. Нас немедленно пропустили внутрь и со всей вежливостью сопроводили во дворец. Там отец представил меня пожилому русскому офицеру, которого я уже знал как мистера Тамбовцева – канцлера Югороссии.

Мы все мечтали о том, что в один прекрасный день Юг обретет долгожданную свободу. Но только при этой встрече я понял, что эта надежда имеет шансы сбыться. И я с радостью согласился сделать то, о чем попросили меня мой отец и мистер Тамбовцев.

На следующее утро я уже всходил по трапу на «L’Anadyr», корабль французской компании «Messageries Maritimes», ходивший по маршруту Индия-Марсель с заходом в Константинополь. И вот я в Марселе.

Пестрая гавань средиземноморского порта. Синее море, крики чаек, ароматы пиний и цитрусовых деревьев… Горы на горизонте, цепочка островов в море. На одном из них, если мне не изменяет память, провел долгие годы заключения герой месье Дюма граф Монте-Кристо. Неправедно осужденный, лишенный всего, он смог, пусть и через много лет, восстановить справедливость. И, если все получится, то же будет и с моим любимым Югом.

Будь у меня время, я бы насладился местными красотами и обязательно добрался бы до этих островов. Но я приехал сюда не для отдыха. Нанимаю фиакр и еду на нем на вокзал. Господин Тамбовцев дал мне план Марселя и предупредил, чтобы возница ни в коем случае не сбился с указанной дороги. И действительно, он зачем-то поворачивает налево. Я достаю шпилечный револьвер Кольта и показываю ему, после чего он говорит мне: «пардон, месье» и возвращается обратно. И действительно, без дальнейших приключений я оказываюсь на вокзале.

И вскоре я уже сажусь на ночной поезд Марсель – Бордо, и далее до Аркашона на фиакре. В Аркашоне, согласно инструкции, договариваюсь с рыбаком, и он, удивленно посмотрев на меня, отвозит меня на своей лодке до пляжа на мысе Сан-Ферре.

– Вы сумасшедшие янки, – говорит он, – сейчас же вода холодная, что там делать?

Он прав и не прав одновременно, янки действительно сумасшедшие, но я-то не янки. И у меня в кармане лежит инструкция, которая говорит, что мне делать дальше. Согласно этой инструкции, я располагаюсь на пляже. Темнеет. В море поблизости нет ни одного корабля, но инструкция есть инструкция. Я достаю из саквояжа маленький электрический фонарь, который дал мне мистер Тамбовцев. Между прочим, такие делают только в Югоросии. Несколько раз мигаю им в сторону моря. Жду. Через некоторое время над волнами слышится приглушенный рокот.

Из темноты неожиданно выныривает черная лодка, будто сделанная из надутой китовой кожи. В лодке два человека в странной черной форме. Один из них сидит на руле, а второй стоит на носу и освещает меня с ног до головы мощным электрическим фонарем. Лодка тыкается носом в берег.

– Майор Оливер Джон Семмс? – с протяжным русским акцентом спрашивает меня тот, кто стоит на носу.

– Да, – кричу, – это я!

Мне машут рукой:

– Садитесь в лодку, мистер Семмс, мы за вами!

Хватаю саквояж – вот она военная привычка – путешествовать налегке, и забираюсь в лодку. Она мягкая, будто действительно сделана из надутой кожи. Мы несемся в открытое море. Меня предупредили, что нас заберет корабль. Но где же он? Его не было, когда стемнело, и не может быть сейчас. И вдруг снизив скорость, наша лодка тыкается в то, что мне сначала показалось морским чудищем невероятного размера. Потом я понял, что это огромная субмарина, наподобие «Наутилуса», описанного Жюлем Верном. Почти на ощупь я перебираюсь на палубу подводного судна. Русские моряки поддерживают меня с двух сторон. Огромный черный корпус, надстройка в середине, небольшая, по сравнению с размерами корабля, поперек нее надпись по-русски и контур летящей чайки, так знакомый всем морякам, а также русский военно-морской флаг. Такой же косой крест, как и на нашем флаге, флаге Конфедерации, только цвета другие – синий крест на белом поле.