Александр Харников - Царьград (сборник)

– Доброе утро, Басильич! – Ирина остановилась рядом с беседкой. – Что это за бородатый дядечка, который сидит рядом с тобой? Это или Карл Маркс, или Жюль Верн?

Услышав свою фамилию, француз вскочил со стула и галантно раскланялся перед нашими чаровницами.

– Бонжур, месье Верн! – поприветствовала она великого писателя. Жюль Верн с чисто французским изяществом приподнял над головой свою шляпу. Ирина склонила свою прелестную головку в знак уважения и проследовала дальше к морю. Сделав книксен, Ольга по-французски сказала несколько приветственных слов моему собеседнику, подмигнула мне и побежала следом за своей старшей подругой.

– Месье Тамбовцев, – хрипло произнес потрясенный Жюль Верн, – скажите, что они собираются делать?

Я обернулся. Оставив полотенца и халаты на скамейке и убрав волосы под купальные шапочки, девушки, осторожно ступая босыми ногами по песку, шли к воде. Я пожал плечами.

– Всё нормально, месье Верн, девушки решили начать день с морского купания. И не удивляйтесь – у нас так принято. Если бы я был помоложе, то не поглощал бы сейчас вместе с вами кофе с круассанами, а плавал бы в море вместе с этими прекрасными русалками. На весь день после этого будет прекрасное настроение.

На Ирине было ослепительно-белое бикини, достаточно смелое даже для нашего XXI века. Ольга же была одета в белый купальник, значительно более скромных форм, напоминающий те, что в наше время использовались для занятий спортивной гимнастикой. Но все равно, для нынешних времен – это неслыханная вольность и смелость. Во времена Турецкой империи за подобное их могли бы и камнями побить. Но те времена уже прошли, и девушки были в полной безопасности.

Конечно, в Константинополе еще остались ревнители суровых старых обычаев, но злые урус-аскеры быстро продемонстрировали, что любители бросать камнями в ответ сразу же получают пулю из автомата. Из-за чего поголовье подобных ревнителей резко убавилось. Как говорят на Кавказе, кто бежал – бежал, кто убит – убит.

– Да, месье Верн, – я посмотрел на часы, – извините, дела. О литературе мы с вами так и не поговорили, только о политике и о женщинах. Ничего не поделаешь, у нас русских и французов это общая национальная черта. Кстати, месье, вы еще не летали на вертолете?

– Не довелось, месье Тамбовцев, – отрицательно покачал головой Жюль Верн. – Хотя мне очень бы хотелось.

– Тогда, месье Верн, – сказал я, – позвольте вас пригласить сегодня вечером на воздушную прогулку над Константинополем. И еще, адмирал Ларионов просил вам передать, что готов подарить такому замечательному писателю, как вы, любой дом из тех, чьи хозяева уже никогда не вернутся в Константинополь. Как вы понимаете – на войне, как на войне. Прекрасные дома стоят в запустении и ждут новых хозяев.

– Я с удовольствием принимаю ваше предложение, месье Тамбовцев, – сказал Жюль Верн, поднимаясь из-за стола, – я давно мечтаю о воздушной прогулке. Я уже летал на воздушном шаре, но тут впечатления должны быть куда острее. А над предложением вашего адмирала мне нужно подумать, уж слишком оно неожиданное.

– Думайте, – я тоже встал из-за стола, – это предложение пока еще остается в силе. А сейчас позвольте проводить вас до выхода из дворца. Встретимся вечером, на этом же самом месте.

6 июля (24 июня) 1877 года, утро. Константинополь. Дворцовый комплекс Долмабахче. Мобильный госпиталь МЧС

Подполковник медицинской службы Игорь Петрович Сергачев

Недаром в народе говорят: «Глаза боятся – руки делают». Постепенно мы довели до ума наш мобильный госпиталь, и он начал работать четко, как часы. Конечно, во многом в этом заслуга нашего коменданта, Дмитрия Ивановича Никитина, и его правой руки – Аристидиса Кириакоса. Не знаю, что бы я делал без них.

Поток раненых понемногу поредел, и нам теперь приходится чаще заниматься такими прозаическими делами, как лечение инфекционных и хронических заболеваний, оказание помощи при травмах и родовспоможение. Теперь к нам прибывают больные со всех концов Югороссии. И даже из-за ее границ.

Хитрые греки начали привозить для нас пациентов из малоазийских островов, вроде Хиоса, и из материковой Греции. А также из Одессы и Крыма. Мы не отказывали никому, но греки, зарабатывающие на этом «больничном туризме» неплохие деньги, со временем могли бы забить весь наш госпиталь, не оставив коек для самих жителей Константинополя. Да и запасы медикаментов у нас были не бесконечными. Надо было искать какой-то выход из создавшегося положения.

Я доложил обо всем Дмитрию Ивановичу Никитину и своему однокласснику, Шурику Тамбовцеву. Проблема была серьезная, и для ее решения они созвали «военный совет». На нем я изложил свою точку зрения. С одной стороны, негоже отказывать людям, нуждающимся в медицинской помощи. С другой стороны, нас вскоре может просто захлестнуть поток «больничных туристов». Как быть?

Аристидис Кириакос озвучил точку зрения греков. Дескать, у них у всех хорошо развиты родственные связи, и, отказывая в помощи племянникам, кузенам и прочим своякам, мы обидим его земляков. Но, с другой стороны, он согласился с нами, что госпиталь – не резиновый, и запас лекарств – не бесконечен. Аристидис внес предложение – заняться обучением местных медицинских кадров и наладить производство медикаментов.

– Но для этого нужны деньги, и немалые, – возразил Никитин. И предложил брать плату за лечение (разумеется, достаточно умеренную) и на эти средства финансировать работу медучилищ и строительство фармацевтических фабрик.

У меня возникла идея открыть специализированную медицинскую клинику, в которой могли бы лечиться «сильные мира сего», которые болели и нуждались в лечении так же, как и простые смертные. Достаточно вспомнить – сколько коронованных особ умерло от туберкулеза, воспаления легких, менингита и осложнений после неумело проведенного хирургического вмешательства. Наши врачи вполне могут лечить многие болезни, в этом мире считающиеся неизлечимыми или с большим трудом поддающимися лечению. А сколько можно заработать денег на косметических операциях?! Княгини, герцогини и прочие дамы высшего света готовы будут выложить любые деньги для того, чтобы выглядеть моложе. Вся полученная прибыль от такой спецклиники пойдет в казну Югороссии. И из этих денег можно будет финансировать обучение медработников и строительство больниц, поликлиник и фельдшерских пунктов.

Моя идея прошла на ура, и Тамбовцев обещал сегодня же доложить о ней адмиралу Ларионову. А я с Никитиным отправился к себе, на ходу решая насущные вопросы работы мобильного госпиталя МЧС.

И тут произошла встреча, потрясшая меня до самой глубины моей души. С парохода, прибывшего очередным рейсом из Одессы, вместе с прочими пассажирами сошел на пристань пожилой мужчин с небольшой седой бородкой и усами и огромной лысиной. Лицо его показалось мне знакомым. Я точно помнил, что где-то я его видел, но вот где?