Александр Харников - Царьград (сборник)

А тем временем к нам в Гатчину по вызову Александра III приехал технический гений, бессребреник и подвижник отечественного оружейного дела штабс-капитан Сергей Иванович Мосин. К нам – потому что по просьбе царя я прикомандирован к его августейшей особе, и в чине штабс-капитана гвардии тренирую первую в России отдельную Гатчинскую роту специального назначения.

Половина ее состава – кубанские пластуны. Другая половина – собранные по всей Российской армии разного рода уникумы. Силачи, сверхметкие стрелки, метатели ножей и прочие «факиры и глотатели огня». Материал, конечно, замечательный, но уж очень сырой. Настоящий спецназ из них еще лепить и лепить. Потом обтачивать и снова лепить.

При этом очень остро встал вопрос о боеприпасах на бездымном порохе. Без него вся наша маскировка просуществует только до первого выстрела. Как временный паллиатив – в нынешних условиях, решено пока пойти путем «инженера Сайруса Смита» и методом тыка определить оптимальную навеску влажного пироксилина для переснаряжения унитарных патронов к винтовке Бердана № 2. Ну, а в дальнейшем основой всех русских стрелковых боеприпасов должен стать пироколлодийный бездымный порох профессора Менделеева, чем Дмитрия Ивановича, к его немалому удивлению, уже успели озадачить. Теперь его рецептуру не украдут американские разведчики, и нам не придется его покупать за золото в САСШ.

Но вернемся к штабс-капитану Мосину. В другие бы времена этот человек стал бы миллионером или даже миллиардером, основателем мощнейшей оружейной корпорации, лицом России, рядом с которым не постыдится встать и арабский шейх, и наследник британского престола. Это я о товарище Калашникове, если что. А тут постыдились даже просто дать его имя сконструированной им же винтовке, хотя вся Россия и весь мир знали, кто там работал, а кто просто стоял рядом.

Сейчас же штабс-капитан Мосин беден, как церковная мышь, и вопросом счастья всей его жизни являются пятьдесят тысяч рублей серебром, которые законный супруг его возлюбленной Варвары Николаевны то ли уже потребовал, то ли вскоре потребует за предоставление ей развода. В нашем понимании – совершеннейшая работорговля, за которую мы туркам-османам головы на раз отрывали, но вполне привычное явление для здешней России. Пятьдесят тысяч рублей, пусть даже и серебром, совершенно смешные деньги по сравнению со всей стоимостью проекта. Конечно, есть вариант сделать Варвару Николаевну вдовой, но думаю, что Александр Александрович не одобрит таких радикальных методов.

Вчера вечером, узнав, что штабс-капитан Мосин прибыл в Санкт-Петербург, я сделал императору отдельный доклад на эту тему. Александр Александрович у нас человек довольно чувствительный к вопросам морали и категорический противник всяческих разводов. Но и он, в конце концов, после длительных размышлений, был вынужден признать, что в данном случае необходимо сделать исключение, поскольку господин Арсеньев, являясь законным супругом и запросив за развод деньги, отнесся к своему браку не как к таинству, освященному божьим присутствием, а как к банальной сделке купли-продажи.

– Если он и в этот раз потребует денег, – рассердился император, – то пусть берет свои пятьдесят тысяч и катится вон из нашей России. У нас тут со времен моего покойного батюшки людьми торговать не принято. И за такие вот сделки можно угодить на Акатуйскую каторгу, а то и еще куда подалее. Не крепостную бабу мерзавец продает, а свою законную супругу. Я штабс-капитану Мосину денег дам, а вы уж, Николай Арсеньевич, со своими орлами проследите, чтобы все было сделано как положено. Чемодан – вокзал – граница. И здравствуй, Баден-Баден. Соответствующую бумагу господину Арсеньеву с выражением своего высочайшего монаршего неудовольствия я напишу. Такие подданные только позорят Отечество и императора.

И вот перед нами сам знаменитый штабс-капитан Мосин, немного робеющий в присутствии императора и меня, считая мою скромную особу адъютантом и царским любимчиком.

– Здравствуйте, Сергей Иванович, – поздоровался Александр, медвежьим хватом пожимая руку штабс-капитана. – Мы вас уже заждались, и без вашего участия совершенно никак не можем решить одну интересную задачу…

– Здравствуйте, ваше величество, – ответил взволнованный и немного опешивший от такого начала разговора Мосин, – я буду счастлив помочь вам, если, конечно, это в моих силах.

– У нас тут, Сергей Иванович, имеется образец югоросской военной техники, так называемый автомат Калашникова. С одной стороны, это чудо-оружие, а, с другой стороны, под руководством опытного унтера любой неграмотный русский мужик способен освоить его буквально за несколько часов. Да что там русский мужик, даже дикие африканские негры смогут быстро в нем разобраться. Посмотрите сами, ведь все гениальное просто.

Император повернулся в мою сторону и кивнул:

– Николай Арсеньевич, покажите товар лицом…

Я положил на стол перед штабс-капитаном Мосиным принесенный с собой самый обычный, на каждый день, без наворотов, АК-74. Такой обычный для всех нас, людей из будущего автомат. Но для стоящего сейчас передо мной человека, великого русского оружейника, этот автомат являлся своего рода откровением. На столе перед Мосиным лежало лучшее оружие все времен и народов, совершенный убийца, сочетающий мощь, простоту и надежность.

Вопросительно взглянув на императора и получив от него кивок-разрешение, он осторожно взял «калаш» в руки и начал его внимательно рассматривать, получая от этого процесса почти физическое наслаждение.

Каждый служивший в армии мужчина помнит то упоение и восторг, которое буквально излучает каждое изделие бессмертного русского гения.

Неожиданно внимание Мосина привлекло клеймо, выбитое на боку автомата.

– Ваше величество! – осторожно спросил он, подняв взгляд на императора. – Что означают эти цифры…

Мы с императором переглянулись. Один экзамен, на наблюдательность, штабс-капитан только что сдал, и теперь мы могли двигаться дальше. Император лишь развел руками, раз так, дескать, ничего не поделаешь, придется посвятить гениального русского оружейника в тайну нашего появления в этом мире.

– Сергей Иванович, – сказал я, – не удивляйтесь, это оружие и в самом деле изготовлено в одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Оно вместе с нами, вашими потомками, попало силой божьего провидения сюда в девятнадцатый век. Многие знания – многие печали, но этот крест нести только нам и никому более. Все, что было до момента нашего прибытия сюда, в одночасье стало несбывшимся, и мы, югороссы, заново начали писать историю этого мира. Вот, государь, стоит рядом, и он вам скажет, что мои слова – истинная правда.