Александр Харников - Царьград (сборник)

В отличие от таких людей, как президент Мак-Магон, забывший свои корни, мы, Стюарты, так и остались шотландцами, даже если мы, увы, уже не говорим по-гэльски. Когда мой покойный отец попытался меня научить основам языка мой прародины, я делал все, чтобы его не учить. О чем сейчас весьма сожалею.

Но кое-что я запомнил. И когда из конференц-зала раздались крики «fada beo an rн», я вздрогнул. На шотландском гэльском «Да здравствует король!» звучит примерно так же.

В тот же вечер, после ужина, я пригласил месье Брюсова к себе на чашечку кофе и на стаканчик коньяка «Наполеон». Этот коньяк подделывают все кому не лень, но настоящий «Наполеон» должен был быть розлит в бочки из лимузинского дуба еще при покойном императоре, и оставаться в бочках не менее шести лет. Как только его разливают по бутылкам, он больше не развивается. Мой запас – из небольшого коньячного подвальчика, принадлежащего человеку, чья мать была из нашего клана, – выдерживался в бочках целых десять лет, и продается он только друзьям и родственникам.

И когда благородный напиток был в бокалах, я как бы в шутку предложил тост:

– За Виктора Первого Брюса, нового короля Ирландии!

Мой собеседник посмотрел на меня с удивлением и сказал:

– Месье Стюарт, я, увы, пока еще не коронован. Зовите меня просто Виктором!

– А вы меня Жозефом, – ответил я и спросил: – Но, как бы то ни было, я угадал?

– Да, месье Стюарт, – коротко сказал Виктор.

– А вы правда происходите из рода Брюсов? – спросил я.

– Мой предок был незаконнорожденным отпрыском одного из Брюсов, – ответил Виктор, – служившего верой и правдой первому императору России, Петру Великому. А через него и я являюсь потомком Эдварда Брюса.

Я встал, поклонился и сказал:

– Ваше величество, значит, вы еще и родич нашего великого короля Роберта.

– Жозеф, – ответил мне Виктор, – я ж говорю – какое я величество, еще не коронован. Да и предок мой, увы, был, так сказать, бастардом. Так что зовите меня Виктором, прошу вас. Хотя я действительно потомок короля Роберта, а значит, и ваш дальний родственник.

– Вот как! – воскликнул я.

– Да, Жозеф, вы, наверное, запамятовали, что первый шотландский король из династии Стюартов был сыном Мэджери Брюс – дочери короля Роберта. Ведь после смерти победителя британцев при Бэннокберне, Шотландией стал править его сын Дэвид Второй. Но он умер бездетным и передал престол своему племяннику, сыну сестры и Уолтера Стюарта Роберту. Так началась королевская династия Стюартов, к которой вы, Жозеф, имеете честь принадлежать…

– Бог мой! – воскликнул я. – Действительно, как я мог такое забыть! Выходит, Виктор, в ваших и моих жилах течет кровь Брюсов…

– Да, Жозеф, – улыбнувшись, сказал Виктор, – все обстоит именно так. Правда, я веду свою родословную от брата короля Шотландии. Но Стюарты действительно состояли в родстве с Брюсами.

«Вот так вот, – подумал я, – мало считать себя шотландцем, надо еще хорошо знать свое прошлое и великих шотландцев, прославивших нашу землю». И мне стало немного стыдно перед этим выходцем из далекой Московии, который, как оказалось, знал историю моего отечества лучше меня.

– Виктор, – спросил я, – а я правильно угадал, что коронация ваша не за горами, а это подразумевает, что Ирландия вскоре станет свободной?

– Жозеф, – просто сказал Виктор, – это не моя тайна. Давайте не будем об этом больше пока говорить…

Но я продолжал настаивать:

– Но, Виктор, скажем чисто гипотетически, если бы все это было так, то не пригодились бы вам и шотландцы?

Виктор посмотрел на меня с некоторым удивлением и сказал осторожно:

– Если рассуждать чисто теоретически, то шотландцы могли бы нам и пригодиться. Только вот интересно, что это за люди?

Я ответил по возможности обстоятельно:

– У меня до сих пор довольно тесные связи с моими родичами в Аппине. Всех подробностей я вам открыть не могу, но не менее сотни смогут выйти немедленно. Плюс еще некоторое количество потомков шотландских горцев во Франции – не только беженцев времен принца Чарли, но и недавних переселенцев, согнанных со своих земель уже в этом веке.

Виктор ненадолго задумался, а потом спросил:

– И как быстро вы могли бы доставить этих людей, ну, например, в Брест?

– Виктор, – сказал я, – хоть я и из благородного рода Стюартов, но мои предки, когда они оказались во Франции, были весьма небогаты. И только мой дед сумел скопить кое-какие капиталы, а мой отец создал небольшую судоходную компанию, которую я сумел расширить. Я торгую, в том числе и с Шотландией – вот, например, через неделю из Глазго в Брест уходит мой корабль с шерстью и шотландским виски. Корабли под французским флагом ваши морские патрули пока пропускают. На этом же корабле найдется место в трюме примерно для нескольких сотен человек.

Виктор еще раз внимательно посмотрел на меня и спросил:

– А не мог ли этот же корабль зайти по дороге, например, в Белфаст? Или в Ливерпуль?

Я посмотрел на Виктора и сказал:

– Это возможно. А не могу ли я осведомиться, куда этих людей нужно будет доставить?

Тот помолчал, посмотрел мне в глаза и вдруг сказал:

– На Западные Азоры.

Я сперва хорошенько все обдумал, потом ответил ему:

– Вы знаете, Виктор, после Бреста этот корабль должен был идти в Порту, за грузом портвейна. Я собирался подождать пару недель, у меня пока еще нет груза из Бреста в Порту. Но что если вместо этого мы сходим на Азоры? Хоть я и шотландец, но в таком святом деле я жадничать не буду. Потери от похода порожняком я возьму на себя – я уже немолод, денег у меня вполне достаточно, супруга умерла три года назад, сыновей у меня нет, только дочери, а их мужей я не очень люблю, так что если их наследство и сократится на сколько-то тысяч франков, то так тому и быть.

Но вот такой вопрос – можем ли мы рассчитывать на помощь Ирландии в деле отвоевания шотландской независимости?

Виктор посмотрел на меня и, не колеблясь ни секунды, сказал:

– Можете. Мое командование не оставит ирландских, и не только ирландских, повстанцев без помощи. Каждый народ имеет право на свободу. К тому же шотландцы, покинувшие Родину, находили приют и уважение в России. Шотландцами были генералы русской армии Патрик Гордон, Александр Лесли и его сын Юрий, а потомок рода Барклаев командовал русской армией, победившей Наполеона и вошедшей в Париж.

Да и, Жозеф, разве родственники не должны помогать друг другу в трудную минуту? – и Виктор хитро улыбнулся.

Обычно у меня уходит не больше одной бутылки «Наполеона» в год – этот коньяк редкий, и я его пью нечасто и только с самыми близкими друзьями и соратниками. Но в этот вечер мы с Виктором опустошили за обсуждением подробностей целых две бутылки – не спеша, маленькими глоточками.