Владимир Чистяков - Попадают по-разному

– В степи. Первой осенью.

Дина подходит вплотную. Кажется, она подозревает, что варвар не врёт. Впрочем, насколько я их обычаи изучил, надо очень уж с головой не дружить, чтобы так явно колдуну врать. Они ведь злопамятны, колдуны-то. До девятого колена иногда мстят.

– Звать как?

– Зовут меня Ордорн сын Ордара сына Грецергеторинга.

– И как же это наш писец такое имя в наградную ведомость вписал?

– С трудом, даже буквы вниз загнул. Ещё спросил, через какие буквы имя деда писать.

– Хм. Читать да писать ты умеешь… Интересно… Я тебя не помню. Хотя…

– У вас конь тогда был вороной. И шлем без рогов.

– Хм. Верно. А что же тебя сюда-то принесло? Наёмникам тогда предлагали остаться. С полноправным гражданством.

– Молодой был. И глупый.

– Мне будешь служить?

– Так можно и послужить. Только я не один тут.

– Развяжите его. Пусть своих людей отберёт. Только, сам понимаешь – убежит кто – твоя голова слетит.

Дина направляется дальше. Неожиданно останавливается и бросает через плечо.

– А что там на другой стороне награды было?

– Цифра.

– Какая?

– Пятьсот семьдесят три и четвёрка старым шрифтом.

– Проверим…

Архив-то Кэретте подведомственен, в бумагах у неё полный порядок.

В кучу свалены предметы, явно содержащие большое количество драгметаллов. Собственно, этим их достоинства и ограничиваются. Изображения святых или бога, больше всего напоминающие поленья, которым топором придали некоторое сходство с человеческими фигурами. Ну и что с того, что из золота отлито?

Много грубых и толстых золотых цепей со свастиками – до чего же бандиты во всех мирах не оригинальны. Небось и здесь, как и у нас, в числе первых жертвователей на храм эти, что с толстыми цепями из драгметаллов, были.

Золотые монеты россыпью – в основном наши, но есть и местные, сделанные по образцу и подобию. По виду. Не по технологии, ибо насколько хватает моих познаний в монетном деле, тут литьё, а не чеканка. Только вместо цветка или звезды – что-то, отдалённо напоминающее бородатую рожу в шлеме. Вокруг – корявые буквы грэдского алфавита, призванные обозначать имя и титул изображенного. Я эти аббревиатуры разбирать пока не научился.

– Божьей милостью мы харрат всея мира Аренкерт II. – спокойно читает Дина.

– А почему Аренкерт? – глупо спросил я. – Это же наше имя.

– Наше, – кивает Дина, – зараза-то у нас родилась, сюда только перекинулась. У варваров есть имя, дающееся при приобщении, как правило, грэдское, в честь кого-либо из святых, вздёрнутых нами, и обычное имя, употребляющееся в обычной жизни. Этот Аренкерт вообще-то зовётся Куускиан сын Куускиана сына… В общем, много их там.

Щелчком отправляет монету обратно.

Вытаскивает из кучи шапку, напоминающую золотой горшок с покосившейся свастикой на макушке. Шапка разукрашена неограненными драгоценными камнями, налепленными безо всякой системы.

– Смотри! – кроме камушков, в шапку вделана камея. На ней изображены обнаженные мужчина и женщина у колонны. Резьба по камню великолепна. Хоть я и не ценитель подобного искусства, следует признать – это именно искусство с большой буквы. Произведение мастера. Здесь, похоже, древние камеи такая же редкость как и у нас.

– С погибшего материка? – пытаюсь блеснуть эрудицией.

– Да. Знаешь, кто это?

– Нет. Не интересовался старыми мифами.

– Богиня любви. В первую очередь, чувственной, плотской. Наверное, самая весёлая богиня древнего пантеона. Все разбитые сердца, сколько их было, все на её совести. Одна из самых древних богинь – и одновременно, вечно юная и прекрасная. В старину ей молились, когда хотели добиться любви, или наоборот, разлучить влюблённых. – в глазах Дины сверкнули весёлые огоньки. – Если муж там, или жена загуляла – тоже к ней обращались. Проститутки тоже её очень чтили. А колдуньи да ведьмы, говорят, её и сейчас почитают.

– И как же такая весёлая богиня на шапку к попу попала? Да ещё и с мужиком каким-то?

Дина смеётся.

– Кто тут из её возлюбленных изображён, судить не берусь – много их было, причём как богов, так и смертных. Сюда-то она очень просто попала. – показывает на какие-то выцарапанные на золоте буквы, обрамляющие камею. – Видишь эти закорючки? Полные слова писать им или лень, или они вовсе не знают, как они пишутся. О том, что было до них, помнить они не желают. Вот и накорябали, что это первочеловек и его женщина, причем созданная из части его тела. В общем, это их бог из рая изгнал. В старом мифе, кстати, боги были более логичны и сразу создали пару перволюдей.

Богиня проституток на шапке существа мужского пола, люто ненавидящего женщин, и наверняка не видевшего ни одной вблизи.

– А зачем им женщины? Мальчики в храмах вроде прислуживают.

– Как ты мог такое о святых отцах подумать?

Ржём оба.

Дина вытаскивает кинжал. Отгибает крепления. Вытащив камею, отправляет шапку в общую кучу.

– Знаешь, она просто красивая. Мир обеднеет, если пропадёт такая вещь.

– Что с ней сделаешь?

– Продам, если с деньгами туго будет. В старой столице есть куча бездельников, кто за такие вещи с погибшего архипелага безумные деньги платить готовы.

Хм. А я-то думал, что она страстью к деньгам не страдает. Кажется, она непонимание на моей физиономии разглядела. С хохотом треснула по плечу. Рука тяжёленькая.

– Да расслабься ты. Какой из меня торговец? Мне эту богиню золото или сталь принесла?

– Сталь.

– Ну, вот! Я тоже куда больше верю в то, что мне сталь приносит. Просто думать надо, когда к воротам крепости бешеную стрелу катить, а когда к тайному входу подгонять лошадь с вьюками, полными золота.

Строевым шагом подходит немолодой солдат.

– Разрешите обратиться?

– Разрешаю.

Солдат протягивает круглое зеркало в золотой оправе на длинной ручке.

– Вот! Тут клеймо двора старого верховного. Только эти жрецы тут что-то нацарапали.

Я уже знаю – старым верховным в обиходе зовут отца Кэрдин и Эрендорна. Человека, наделавшего в последние годы жизни слишком много ошибок, едва не погубивших страну. Собственно говоря, плоды заигрывания Верховного с новой верой мы только сегодня закончили пожинать.

Присматриваюсь к зеркалу. На обороте – слащавый мотивчик для дурочек из любого мира – маленькая девочка, баюкающая куклу. Изображена на голубеньком фоне. Вроде эмаль. Вокруг головы в трёх местах какие-то буквы процарапаны так, что золото проступает.

Лицо Дины странно теплеет. Она проводит пальцем по волосам изображенной. Говорит тихо.

– Кэрдин в детстве.

Солдат аж глаза вытаращил. А я только сейчас сообразил – девочка рыженькая и голубоглазая.

– Смотрите, её голубой камень. Лицо такое узенькое.

Я молчу. Канонических изображений Рыжей Ведьмы мне видеть не приходилось.