Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Ликвидация

В установленное время я, чисто выбритый, в повседневном обмундировании, был в указанном кабинете. Там меня ждал мужчина лет сорока. Очки в тонкой металлической оправе на слегка полноватом, интеллигентном лице, задумчивый взгляд делали его больше похожим на университетского профессора, нежели на высокопоставленного руководителя Лубянки. Вот только «иконостас» говорил о другом. На гимнастерке комиссара госбезопасности 3-го ранга поблескивали ордена Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, «Знак Почета», медаль «XX лет РККА», знаки «Заслуженный работник НКВД» и «Почетный работник ВЧК – ГПУ».

– Присаживайтесь, Владимир Николаевич. Разговор у нас с вами будет долгим. Как вы себя чувствуете? Вошли в курс дел своего батальона? – первым начал разговор комиссар 3-го ранга.

– Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любое задание партии и правительства, – ответил я.

– Это неплохо. Возвращаться в Минск вам с вашими подчиненными не придется. После падения Лидского угла и оставления нашими войсками Докшиц положение войск минской группы осложнилось, тем не менее им пока удается удерживать занимаемые позиции. И это несмотря на то, что против них действует шесть дивизий врага и три дивизии их союзников. Данное положение связано с тем, что немецкие войска там не проявляют особой активности. В первую очередь они заняты удержанием занятых зимой рубежей и охраной своих коммуникаций в Литве и Белоруссии. Во-вторых, тем, что основные усилия ГА «Центр» и «Север» сейчас направлены на отражение наших атак в районе Суража, Велижа, Ржева, Сычевки, Вязьмы и решения вопроса с Демянским котлом. Для того чтобы остановить наше продвижение, командованию Вермахта срочно нужно изыскать резервы и избежать больших потерь в людях и технике. В противном случае в результате действия наших войск в окружении может полностью оказаться вся ГА «Центр», а это около миллиона человек из наиболее подготовленных войск Германии. Именно поэтому немецкое командование и вынуждено в какой-то степени мириться с положением в Белоруссии. Но ненадолго. Как только немецкое командование соберет достаточно сил и средств, оно обрушится всей своей мощью на 1-й Белорусский.

Естественно, оставлять 1-й Белорусский один на один с врагом никто не будет. Туда запланировано перебросить дополнительные подразделения десантников и армейской тяжелой пехоты, снаряжение и продовольствие. Боюсь, что это пока все, чем мы можем помочь вашим сослуживцам. По большому счету, мы сейчас наступать на фронте, кроме отдельных участков, тоже не можем. Войска устали, им требуется отдых и пополнение. Нужно подтянуть резервы, восстановить технику, накопить необходимые материальные средства, решить целый комплекс других вопросов. Как только это будет сделано, войска вновь перейдут в наступление, в том числе и те подразделения, которые вы подготовили и еще подготовите у себя на учебной базе.

Для вашего же батальона предусмотрена несколько другая работа. Владимир Николаевич, скажите, что вы знаете о Кавказе? Я не спрашиваю о географических данных. Меня в первую очередь интересует, что вы знаете об истории Кавказа, отношениях между народами, населяющими его.

– Только то, что преподавали в школе и училище, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга. Считаю, что неплохо знаю историю завоевания Российской империей Кавказа и Закавказья в ходе русско-турецких и русско-персидских войн, восстания Шамиля, боев в период мировой и Гражданской войн, – ответил я. Не буду же я говорить о том, что в прошлой жизни специально изучал тот регион в институте, что нам давали дополнительные сведения в период подготовки командировок на Северный Кавказ из академии; о посещении там музеев, мест боев и прочих исторических объектов; изучении документов и карт, посвященных тем событиям; беседах с теми, кто собирал материалы для своих исследований по проблеме националистических движений на Кавказе. Да и личный опыт никто не отменял. Три года первой чеченской тоже немало значат.

– Что ж, довольно много. Особенно с учетом того, что многие наши командиры даже половины этого не знают. Вам это поможет понять то, о чем у нас пойдет речь. Наш нарком озабочен ситуацией, складывающейся на Северном Кавказе. Там действительно все очень сложно, и есть угроза удара по нашим войскам с тыла со стороны ряда преступных элементов и германских наймитов из числа кавказских народов. Чем это грозит, понимаете?

– Да. Прорывом фронта, захватом Кавказа, соединением немцев с турками и как минимум потерей юга страны.

– Вы все правильно описали. За четыре дня до нападения Третьего рейха на Советский Союз, 18 июня 1941 года, был подписан германско-турецкий договор. Текста договора мы пока не имеем, но сомневаться в том, что он направлен против нас, не приходится. Характер военных приготовлений Турции не оставляет никаких сомнений относительно реальных целей. В стране началась мобилизация и концентрация трех четвертей примерно миллионной армии на советско-турецкой границе. По нашим сведениям, Турция держит там наготове порядка 20 дивизий. Пошли «пограничные инциденты». До открытого противостояния пока не дошло, но все может измениться. Думается, что в случае захвата Кавказа немецкими войсками Турция выступит на стороне Германии.

После смерти в 1938 году отца-основателя современной Турции Кемаля Ататюрка советско-турецкие отношения ухудшились до такой степени, что уже весной 1940 года Анкара серьезно рассматривала участие турецких войск во вторжении британо-французского корпуса в Закавказье. Операция планировалась на февраль – апрель 1940 года, а командовать объединенной группировкой готовился французский генерал Максим Вейган, впоследствии один из влиятельных капитулянтов «вишистов». По нашим сведениям, в 1940 году генерал объяснял сослуживцам: «С помощью десантов в Батуми и, возможно, в Баку мы войдем в Россию, как нож в сливочное масло». Германия тогда дала понять Лондону и Парижу, что в случае британо-турецко-французского нападения на СССР приостановит военные действия. Главным условием вторжения Англии и Франции в Закавказье было продолжение советско-финляндской войны, чтобы вынудить СССР воевать на два фронта, однако конфликт с Финляндией закончился быстрее, чем ожидали в Лондоне и Париже. С 1941 года турецкая внешняя политика стала откровенно прогерманской.

В конце июля 1941 года на совещании руководителей республик Закавказья Иосиф Виссарионович сказал: «Турция снабжается германским оружием. Вдоль ее границы с СССР создаются базы для иностранных войск. Резко участились турецкие провокации на границе с нашей страной. Нападения Турции на СССР, с участием германских подразделений в Турции, которые наверняка скоро прибудут, нужно ожидать в ближайшее время. Поэтому мы будем усиливать 45-ю армию в Закавказье. Кроме того, советские войска вместе с британскими союзниками вскоре вступят в Иран, чтобы закрыть его от германо-турецкого вторжения». Сталин напомнил и о «турецкой агентуре на Кавказе, в Крыму, в Средней Азии, в автономиях Урала и Поволжья». По его словам, идея «Великого Турана» в республиканской Турции отвечает интересам Германии.