Илья Бриз - Сбить на взлете

Я потом сидел, курил этот поганый горлодер и вспоминал своего довоенного — казалось, годы прошли! — веснушчатого дружка Сережку Гвозденко, которого немцы вместе с матерью куда-то увезли. Жив ли? Слухи про оккупантов разные ходят…

* Кличка Мессершмитта bf-109.

Вот как объяснить этому долбо… красноармейцу Порошенко, что летчиков не просто так по пятой усиленной норме кормят? Обзавидовался, исстрадался, разве что слюни по белой булке не пустил. У него, видите ли, перловая каша со следами тушенки и ржаным хлебом изо дня в день как кость в горле стоит, а им после наваристого борща котлеты с макаронами из муки высшего сорта или свиную отбивную с белым рисом дают. Еще и добавку по первой просьбе полный черпак на тарелку наваливают. А на аэродром дополнительный стартовый завтрак с горячим кофе или чаем во время полетов привозят. И бутерброды с копченой колбасой или красной рыбой на аккуратно порезанном батоне. Не знает идиот, что если силы не хватит, то в крутом вираже многократная перегрузка — иной раз за полутонну в этот момент пилот весит! — затмит сознание, отключит зрение и не даст оторваться от «мессера». Мозги тоже нормально работать без качественного питания не хотят. А они в бою — главное оружие истребителя. Без головы немца, имеющего численное преимущество и качественную связь, не одолеть. Боевая машина и уже что-то понявший, как надо воевать, летчик будут безвозвратно потеряны. И тогда некому будет прикрывать с неба обороняющуюся из последних сил и все-таки отступающую пехоту. Не летал никогда красноармеец Порошенко на большой высоте, не испытывал страшной сухости в горле от холодного даже жарким летом воздуха. Не ощущал острых резей в животе из-за всего-то маленькой горбушки такого вкусного свежего черного хлебушка — наука для многих молодых летчиков. А уж как от того же гороха выше всего-то трех тысяч метров высоты кишки может раздуть с жуткой болью — кажется, пузо сейчас лопнет! — деревенский дебил точно представить себе не может.

А вот сачкануть этот красноармеец пытается при первой возможности. Налицо явный избыток лени. Кто утром воздушные баллоны на заправку в компрессорную полчаса тащил? У меня за пять минут получалось, а вы растягиваете удовольствие, лишь бы подальше от другой работы оказаться. Не ври! Никому ты с разгрузкой цинков со специальными авиационными пулеметными патронами не помогал — их еще до завтрака по стоянкам развезли. Два наряда вне очереди! Пререкаемся? Четыре наряда! На каком основании? Приказа народного комиссара обороны СССР от 12 октября 1940-го за номером 356 «О введении в действие Дисциплинарного устава Красной Армии» не достаточно? Смиррно! Кругом! Шагом арш!

Какие к чертям наряды? Не до воспитания — под Смоленском такое творится, нас совсем загоняли. Полк по-прежнему считается лучшим в армии, подкидывают самолеты, летчиков и даже запчасти. До пяти-шести вылетов в день! Сам не понимаю, как успеваем обслуживать боевые машины. Даже этот красноармеец Порошенко немного втянулся. Уставы так и не выучил нормально, оружие Яка знает плохо, но снимать и обратно устанавливать под руководством меня или Елизарыча более-менее навострился. Разборкой, чисткой и сборкой я пока сам занимаюсь, приглядывая за Степаном, выполняющим регламентные работы из тех, что попроще. Заполнение формуляров воентехник второго ранга Кривонос тоже на меня спихнул — грамотный я больно! — сам взяв часть функций по ежедневной работе с мотором.

Относительно спокойно можно посидеть только поздним вечером, покуривая и обсуждая главное — нынешнюю ситуацию на фронте.

— Павлова расстреляли, — ворчит Порошенко, пользуясь отсутствием лишних ушей. Знает уже, что я не доносчик. — Поставили командовать фронтом Еременко, затем Тимошенко, опять Еременко, снова маршала — чехарда, а толку никакого. Все равно отступаем.

— Не бухти, Степан, — командую я, — будет и на нашей улице праздник. Оклемаемся от первого удара, отмобилизуется Красная армия… Про реактивную артиллерию слышал? В Орше у немцев несколько эшелонов на станции одним залпом накрыли.

— Кто ж не слыхал? — хмыкнул Порошенко. — Своя же пехота чуть не обсралась от рева эресов.

— Наши войска Великие Луки двадцать первого освободили, — привожу новый довод.

— А двадцать второго грят, Москву бомбили, — твердит свое упрямый хохол.

— Степа, а может тебя на беседу с Юрь Михалычем сопроводить? — вкрадчиво предлагаю я. Конечно, сдавать паникера не буду, но припугнуть не помешает.

Моментом заткнулся. Сгорбился, смотрит исподлобья насуплено, но больше сомнений в нашей победе не высказывает. Уже знает, кто такой в нашем полку старший политрук Свиридов по-настоящему. Теперь можно и покурить спокойно. Москву бомбили… Значит наши скоро ответят ударом по Берлину. ДБ-3, которые в Ил-4 переименовали, туда легко дотянутся. Капризные самолеты, как кто-то из папиных знакомых говорил, но для хорошего пилота особых проблем нет.

И вообще, сколько бы такие как Порошенко, не разводили сомнений в победе Красной армии, я уверен — раздавим мы фашистскую гадину. Да и эти дурные сны подтверждают…

Двадцать восьмого немцы в сорока километрах восточнее Смоленска перерезали дорогу на Дорогобуж и окружили две армии Западного фронта. Летчиков полка гоняют туда каждый день по несколько раз. А на наш аэродром повадилась пара мессеров по утрам летать. Гады! Сволочи! Как только ни хотелось обозвать фашистов! Подберутся утром на малой высоте, пройдутся по стоянкам самолетов очередями и смываются. Не сказать, что очень уж большой урон наносят, никого пока даже не ранили, но шороху наводят. Два наката бревен, которыми капониры накрыты, из авиационных скорострелок не пробить. Тут фугасные бомбы от полусотни килограммов нужны. Служба ВНОС* пэвэошников работает отвратительно. С другой стороны — не очень-то и засечешь «худых», подкрадывающихся на бреющем. Развернуть счетверенные «максимы» расчеты пулеметов не успевают, не говоря уже о тридцатисемимиллиметровых зенитках — их на полк целых две штуки выделили. Первый раз, когда мессеры так налетели, я от страха чуть не обделался. Вот не выношу я почему-то ни бомбежек, ни пулеметно-пушечного обстрела с воздуха. Сердце в пятки уходит, липким холодным потом покрываюсь.

— Ты чего? — спрашивает Мишка. — Они уже улетели, а ты весь белый и дрожишь.

Ну и проболтался я в тот момент, что жуть как боюсь немецких самолетов. Нет, Пахомов даже не улыбнулся — понимает, что тут не до шуток. Свернул цигарку, прикурил и сунул мне в трясущиеся губы. Еле-еле я от страха отошел.

На следующий день худые опять прилетели, но уже с другого направления. Мне снова поплохело. Вот тогда-то Мишка и посоветовал в фашистов из тэтэшника стрелять: