Илья Бриз - Сбить на взлете

* Французский — почему бы и нет?

Офигеть! Наш начальник штаба на безоружной «Утке» мессера завалил! Чудеса в решете! Летал по делам в командование корпуса, а на обратном пути нарвался на пару немецких охотников. Сначала, вовремя заметив истребители противника, высоту до бреющего полета сбросил. Прижался к верхушкам деревьев, в надежде, что не заметят камуфлированный УТ-2М на фоне леса. Все равно засекли гады. Ушел Борис Львович в глубокий вираж, зная, что нормально прицелиться при этом в «Утку» практически невозможно. Начал помаленьку в сторону нашего аэродрома оттягиваться, так эти сволочи разошлись и стали свои атаки одновременно с разных сторон строить. Пришлось майору Гольдштейну высотой поигрывать, уходя от вражеских очередей. И «доигрался» — разозленный фашист, не рассчитав скорость, преследуя маленький учебно-связной моноплан задел за высокую сосну. Второй покружил еще немного, но — видимо горючка кончалась, у мессеров с дальностью всегда проблемы были — ушел с набором высоты на запад.

Сначала похохотали над якобы веселой байкой начальника штаба. Борис Львович обиделся и потребовал проверки. Уж в картах-то майор нормально разбирается и на планшете точку «удачного» маневрирования «худого» отметил. Территория наша, да и записать на счет полка еще один сбитый тоже никак не помешает. Запросили комендатуру того района, предварительно слетав и уточнив место падения «мессера». Ответ порадовал — в кабине свеженький труп целого оберстлейтенанта, то бишь подполковника люфтваффе. Жирного зверя Гольдштейн завалил, за что и был награжден орденом «Красной звезды». А еще через несколько дней вызвал меня во время занятий из класса и, явно смущаясь, попросил потренировать его на Як-7УТИ. Всю войну на истребителе не летал, а тут вдруг приспичило. Попросил и глаза прячет. Думал, смеяться над ним буду? Никогда! Слишком уважаю Бориса Львовича. Он всегда меня поддерживал и прикрывал при разных проступках.

Слетали разок в зону. Ну тут, что называется, сразу видно — мастерство не пропьешь. Конечно, минимум три-четыре часа налета для восстановления былой формы требуется. Уговорил отрабатывать пилотаж не на учебной, а на боевой машине — с посадкой у майора проблем нет. Сам удивился, когда Гольдштейн в одной из трех стычек меня на прицел умудрился взять. Через неделю предложил начальнику штаба слетать вместе на разведку ведомым. Меня, похоже, в разведчики на постоянку комдив записал. Вот понимаю, что опасно, но ведь кто-то же должен в тыл противника летать? И оплачиваются, надо признать, такие полеты неплохо. Три раза с Борис Львовичем на ту сторону ходили, ни разу не нарвавшись на «худых». А на четвертый мы влипли — с восьмеркой мессеров лоб в лоб столкнулись. Покрутились минуты три на виражах — чувствую, зажимают. Плюнул на все правила и вызвал помощь — не хочется почему-то быть сбитым на вражеской территории. Тем более что благодаря великолепно настроенной рации меня услышали и немедленно ответили: «Держись. Сожми зубы и держись!» Ну, рекомендация насчет зубов правильная — при таких перегрузках собственный язык только так откусить можно, были уже случаи. Как потом выяснилось, дядя Витя по тревоге весь полк поднял. Приказал, не дожидаясь общего сбора, мчать на максималке. Как мы с Борис Львовичем десять минут в этой свистопляске выдержали до появления дежурного звена, до сих пор сам не понимаю. А когда вторая эскадрилья прилетела, из меня можно было, наверное, воду выжимать. Даже посадил свою «чертову дюжину» наискосок старта. Зарылся колесами шасси в снег, чуть не кувырнувшись через капот, и сижу как дурак, улыбаюсь. Оттого что живой остался?

Комполка за наши с майором нервы качественно отплатил — двоих адольфов с неба внештатно спустил. Сам я не видел, но там половина полка подтвердили падение мессеров.

В плоскостях моего самолета Елизарыч потом девять дырок насчитал, а у начальника штаба ни одной. Где, спрашивается, справедливость? Вот, называется, отметил день рождения. Валюша меня беленькой отпаивала — всю наркомовскую норму в несколько глотков разом вылакал — так жалко подраненный Як-1Б было, что чуть не заплакал.

Утром голова болела, не то, что на политзанятия, на построение не пошел, сказавшись больным. Все, надо с водкой завязывать, до добра точно не доведет. Смеяться другие Красные командиры будут? Умные даже не подумают, а на дураков плевать. Нет, по поводу рюмку другую изредка принять можно, но никак не более. Контроль на жену возложу — Валенька только рада будет такой обязанности. А сейчас… Рассольчик где-то у хозяйки был — влить в себя и к самолету топать. Сказал вчера Мишке или нет, что тяга высотного корректора заедает? В упор не помню. Вот пойду, проверю и помогу при необходимости. Да и с Елизарычем насчет лакокрасочного покрытия переговорить — уж больно много мелких трещинок на плоскостях сверху появилось. Как бы отслаивание верхнего слоя перкаля не началось…

Под Сталинградом Красная армия взяла в котел двадцать две вражеских дивизии во главе с целым фельдмаршалом. А наш Западный фронт, теряя людей и технику, раз за разом пытается вновь разгромить девятую немецкую армию, составляющую основу группы армий «Центр», в районе Ржев, Сычёвка, Оленино, Белый. Горючки не хватает, наверное, все основные запасы идут к Сталинграду и на Дон, где тоже идет крупное и вроде как успешное наступление наших войск.

Майор Гольдштейн, наш стратег полкового масштаба, утверждает, что война по сути уже выиграна — фашистам отныне никогда не сравниться с Советским Союзом по производству вооружений, боеприпасов и всего необходимого снаряжения. В чем-то Борис Львович наверняка прав. Во всяком случае, массовый пилот Люфтваффе уже далеко не тот, что был в сорок первом. Опытных летчиков у немцев стало значительно меньше. Да и с доставкой авиабензина тоже явные проблемы — партизаны вроде как постарались. Но перехватчиков, засекая нашу воздушную разведку, поднимают с аэродромов подскока незамедлительно. Хорошо, если мы со «Львом» — вот такой незамысловатый позывной выбрал себе начальник штаба — успеваем набрать высоту после фотосъемки заданного района. В противном случае драться с новыми модификациями мессеров довольно тяжело.

Тяжело, но можно. В предпоследний день уходящего года, возвращаясь с разведки рокадных дорог западнее долины Лучесы — есть такая речка в Калининской области, где немцы пытались ликвидировать прорыв нашей двадцать второй армии — встретились с шестеркой мессеров. Вроде и грамотно фрицы на нас зашли — пара на меня, пара на Гольдштейна, а третья сверху контролирует наши возможные траектории выхода из-под обстрела. А вот хрен им! Благо шли мы строем «фронт» — рядом в паре сотен метров друг от друга — то легли в глубокие виражи в разные стороны. Немцы соответственно вдогонку, третья пара мимо кассы вообще дальше промчалась — на большой скорости любая машина становится неповоротливой. Если крутишь самолет с креном под восемьдесят градусов, то перегрузка наваливается жуткая — за четыре-пять единиц. Налитые как свинцом веки сами пытаются закрыть глаза. Но нам обоим нужно терпеть, чтобы развернувшись на три четверти круга, выйти на встречные курсы и пугануть преследователей друг друга пушечно-пулеметным огнем. На первый взгляд — никакого преимущества перед противником, ведь перегрузки-то с преследователями одинаковые. Но это только кажется — несколько секунд, что мы уже на прямой, позволяют прийти в себя, точно сориентироваться и, с небольшим скольжением промчавшись мимо напарника, нажать гашетки. Попасть при встречной скорости под семь сотен километров — глубоко виражить намного быстрее, чем на трехстах, не получается — но, когда в морду трассеры летят, любому страшно. Ориентировку, вообще положение машины в небе потерять можно. Не знаю как Борис Львович, а я охренел, увидев взрыв столкнувшихся мессеров. Вот только что преследовали нас, всеми силами пытались убить, зная, что на пленках наших АФА ценнейшие разведданные, и яркая вспышка!