Илья Бриз - Сбить на взлете

— «Лев» деру! — ору ведомому, пока немцы не опомнились.

Гольдштейн не сразу, но через десяток секунд приказ выполнил. Промчались навстречу возвращавшейся после разворота контролирующей паре фашистов со снижением в наборе скорости на взлетном режиме. Тот редкий случай, когда холод только приветствуется — никакого перегрева мотора! Теперь бы только до близкой уже линии фронта успеть — там заранее предупрежденные зенитчики прикроют. Да и звено Истребителей нашего полка уже вроде как должно по времени подтянуться — отработанная давно ведь тактика. А это еще что?

Нет, это оказались не немцы, а Яки, выдвинувшиеся заранее. Спикировали и вмазали по пытающейся развернуться нам вдогон третьей паре. Обоих мессеров сбили! Подловили в верхней части ранверсмана, когда скорость мизерная, и срезали! Вот да, устал, сил, кажется, ни на что нет, но здорово-то как! Не только очень нужные для наших войск кадры притащили, сами без единой царапинки вернулись, но еще четверых фрицев укокошили!

Ну, то, что сил ни на что нет — ерунда. И вытащат нас из самолетов, до теплой землянки доведут — вот тут моя ненаглядная еще и поцелует горячо в губы! Даже прикуренную папиросу дадут. Савушкин это как-то мудрено адреналиновым откатом называет. Но когда Борис Львович вслед за теплым меховым шлемофоном насквозь мокрый подшлемник с головы стянул, все как-то разом замолчали. Повернулся к майору и я, заметив напряженный взгляд жены.

Темные, узковато посаженные глаза-угольки Гольдштейна сейчас были пустыми — смотрел расфокусированным взглядом в стену. Узкий нос с горбинкой и черная как смоль густая шевелюра. Вот только теперь виски начальника штаба были абсолютно белыми. Ему наш добрый доктор Айболит на донышко стакана неразбавленного медицинского спирта налил — ровно семьдесят градусов! — махнул мой напарник как воду. Кто-то черную горбушку с толстым шматом соленого сала в руку сунул — сегодня и завтра все равно никуда не полетим, поэтому можно — равнодушно откусил, прожевал. Удивленно осмотрелся вокруг, увидел наши напряженные лица и вдруг с трудом, но улыбнулся:

— А все-таки мы им дали!

— Еще как, Боря, дали! — с облегчением почти закричал комполка. — Четверых фашистов в одном бою замочили!

— Видели, как те мессеры столкнулись? — удивился я, уже считавший, что нам с начальником штаба их не засчитают — большие командиры давно уже в соответствии с приказом Верховного требует подтверждения или наземными частями или минимум несколькими свидетельствами других пилотов.

— Такое и не заметить, — весело хмыкнул капитан Зарубин, — вспышка очень яркая была, а мы же уже к вам от солнца пикировали.

— Ванечка, а ты сегодня тоже еще одного сбил?

Во, младший сержант Танька Варламова в щегольском командирском полушубке уже тут как тут. Ну ей, как жене майора, теперь все можно. Ну и правильно — видно же что любит и волнуется за мужа.

Посидели немного позже наши начальники, подумали и записали нам с Гольдштейном по одному мессеру, но сбитыми единолично. Весомее все-таки для записей в летной книжке. Так что новый тысяча девятьсот сорок третий год встретили хорошо, радостно.

Приказ Наркома обороны номер пять от шестого января наступившего нового тысяча девятьсот сорок третьего года вызвал бурную радость всех молодых пилотов. Отныне должность летчика во всех частях ВВС Красной Армии относится к категории среднего начсостава. Минимум младшими лейтенантами станут все летающие сержанты. А вот Указ Президиума Верховного Совета СССР от того же числа «О введении новых знаков различия для личного состава Красной армии» привел к спорам на всех уровнях личного состава в нашем полку. Замполит недовольно морщился, бурча себе под нос что-то вроде «Возврат к царизму». Солдаты старшего призывного возраста БАО — некоторые еще с царскими разрешенными к ношению еще до войны «Георгиевскими крестами» на гимнастерках — довольно улыбались. Комсомольцы шушукались втихомолку — против решения высшего органа власти страны все равно возражать бессмысленно. Средний начальствующий состав в основном радовался — должно быть красиво. У меня же какое-то странное ощущение, выплывшее из подсознания, что так и должно быть.

А родная расплакалась — вспомнила старые семейные фотографии, где ее отец в форме той мировой войны с погонами штабс-капитана был. Сами те погоны в сундучке девчонкой видела. И у нее теперь почти точно такие же золотые будут. Только звездочка всего одна и просветы с кантом у техсостава черные. Успокаивал, целовал в прекрасные мокрые глаза, губы, щеки, уговаривая, что моей красавице все к лицу.

Улыбнулась сквозь слезы:

— В Москву уже с погонами поеду — ревновать будешь?

Вот умненькая обычно, а в этих вопросах как маленькая. Я своей жене верю, но изображать противное просто обязан:

— Только попробуй! — и подношу к милому носику кулак. Никогда даже не замахивался, а сейчас надо для ее же хорошего настроения.

Взяла и приложилась губами к костяшкам, весело засмеялась:

— Дурачок, я же только тебя люблю!

Вот это по-нашему! И какие же, все-таки, у моей родной губы сладкие…

Потом призналась:

— Знаю, что на пять лет тебя старше — я выложил о приписке еще на реальное шестнадцатилетие — а рядом чувствую себя младшей.

Ну вот — при аттестации Валюша получила звание техника-лейтенанта инженерно-авиационной службы. Опять выше меня по рангу. Впрочем, ненадолго — строго в соответствии с приказом мне уже через месяц следующее звание должны дать.

Ответ на то толстое письмо пришел неделю назад вместе с поздравлениями — Валентина Воскобойникова уже представлена на соискание Сталинской премии! С сожалениями профессора между строк — и как сам до такого элементарного решения не додумался? Вся кафедра над реализацией идеи младшего техника-лейтенанта круглые сутки работает — очень уж впечатляющие первые результаты. Крутизна вольтамперной характеристики маловата, но высокое входное сопротивление, превышающее обычные радиолампы, относительно малые габариты, широчайший частотный диапазон и высокая экономичность опытных экземпляров уже заставили готовить предложение в ГКО о постановки стержневых ламп Воскобойниковой в план производства на радиофабриках.

Здравая, значит, была идея через каналы военной контрразведки письмо посылать. Ведь, как пить дать, уворовал бы этот профессор идею у моей Валеньки. А против зарегистрированного в НКВД документа не попрешь — так по мозгам дадут, что потом хрен в себя придешь.

Погоны нам выдали в начале февраля только полевые цвета хаки с серебристыми звездочками. Но дядя Витя для нас с женой привез повседневные золотые. А просветы и кант на погонах у нас с Валюшей, оказывается, одинаковые — голубого цвета. Только у меня, как и раньше, эмблемы с маленькой «вороной» и пропеллером, а у нее нового образца для авиационно-технической службы — почти летные, только крылышки пошире, и яркая красной эмали звездочка в центре.