Илья Бриз - Сбить на взлете

Пока мы со вражескими истребителями «развлекались», звено Костикова «успокоило» аж троих лаптежников из второй девятки. Сам Серега двоих сбил, зайдя снизу, где Ю-87 слепые. В общей сложности пятерых немцев в одном бою укокошили, сами никого не потеряв. Здорово! Как позже выяснилось, за этой воздушной баталией член Военного совета нашего третьего Белорусского фронта генерал-лейтенант Макаров снизу наблюдал — у той самой переправы на НП был. Ну и расщедрился немедленно на награды. Костиков орден «Отечественной войны» войны второй степени получил. Лехе с Матвеевым по «Красной звезде» вручили. А мне за грамотную организацию боя «Александр Невский» прилетел. Золоченые бердыши над щитом с изображением древнего полководца, надо признать, симпатично смотрятся. И, как потом написала Валюша, получив в письме фотографию, очень органично этот орден вкупе с другими наградами на мне смотрится. Ох, как же я по жене соскучился…

Вот только лейтенант Лохматенков… Не долго, увы, Леха с новой наградой походил — сбили парня во время «собачьей свалки» двадцать восьмого под Лепелем. Мы в тот день сопровождали штурмовиков, раскатывающих колонны немцев, отступавших из этого маленького районного центра. Свалившихся с высоты мессеров к Илам не пропустили, но драка была напряженная. Город наши войска взяли. Там и похоронили Алексея вместе с другими павшими освободителями на берегу реки Уллы. Красивое место Лешке для упокоения досталось, тихое…

Самый существенный минус при наступлении — перебазирование полка. Отставать от двигающихся вперед войск никак нельзя — боевой радиус действия самолетов ограничен. Нам летчикам перелететь на новое место раз плюнуть, а вот техсоставу и БАО мороки выше крыши. Ладно, хоть от телег с лошадками наконец-то отказались — у приданного на время переезда автобата наших трехтонок ЗиС-5 и американских Студебеккеров хватает. Но, худо-бедно, перебазировались. Незасеянное поле подровняли, разметили флажками. У самого леса стоянки подготовили с камуфляжной сетью, чтобы самолеты прикрыть от наблюдения с воздуха. В землянке у самого старта мощную радиостанцию поставили — без связи нынче никак.

Нас с комэском и Елизарычем разместили в одной их хат соседнего поселка — всего-то в паре километров от аэродрома. Бедновато, надо сказать, выглядит село — даже петушиного крика не слышно. Отступая, оккупанты все, что можно разграбили. А здесь же дети. Вошли мы в дом, поздоровались, представились. Хозяйка, симпатичная, где-то под тридцать, как раз порядок наводила. Она улыбается:

— Наконец-то вернулись, касатики! Заждались мы уже Красную армию.

Тут худенькая девочка лет четырех с лавки соскочила и женщине в колени забилась — испугалась громогласных чужих мужиков в форме. А вместо левого запястья у малышки — культя.

— Как же это? — растерянно спросил Володя.

— Она тогда еще не моей была, соседской, — начала рассказывать хозяйка. Немцы их всем селом на разминирование гоняли. Запрягут в оглобли с большими деревянными катками и, направив на людей винтовки, орут «Шнель! Шнель!», указывая стволами куда двигаться. Оставить годовалую Наденьку матери было не с кем. Привяжет большим платком под грудью и тащит оглоблю за длинную веревку. Не повезло соседке — достало ее осколком подорвавшейся мины. Девочка кисть потеряла, а мать насмерть.

— Ну не бросать же сиротку? — сама себе задала вопрос хозяйка. — Теперь Надюша моя доченька, — присела и с заметной любовью поцеловала малышку в щеку, ласково погладила по головке. — Мои пацаны ее совсем не обижают.

— Так у вас еще дети есть?

— Трое мальчишек! — гордо заявила женщина. — Носятся где-то сорванцы — дома никак не удержишь. Небось, сейчас ваши аэропланы на аэродроме разглядывают.

— А муж?

Вот тут ее лицо потемнело. Скорбно нахмурилась, проступили грустные морщинки вокруг глаз.

— Мой Арон… Когда германцы всех с желтой звездой сгонять в грузовые эшелоны начали — ну, прямо как скот — ушел вместе с другими евреями в партизаны. Нас односельчане не сдали — детки в меня пошли, светленькие. А мужу не отвертеться — черный, горбоносый. В армию из-за зрения не взяли — без очков, что слепой. А в лесу можно — он тротил из неразорвавшихся снарядов вытапливал. Там и сгинул вместе со всем своим отрядом неизвестно как. Но до этого они немцам хорошо насолить успели — колонны из леса расстреливали, эшелоны на железке подрывали.

Да, хозяйке нашей не позавидуешь — одна с четырьмя детьми. Пацаны, двенадцать, одиннадцать и семь лет, бедовые — младшего из колодца разок пришлось доставать, и что он там забыл? — только вот тощие все. Отдали девочке и мальцам все свои запасы шоколада из НЗ. Начали было таскать из столовки то котлеты из своих порций, то колбасу и балык из стартовых завтраков — впроголодь ведь люди живут. А что зимой делать будут? Но тут наш комполка — надо отдать майору Подольскому должное — заметил наши заворачивания продуктов в салфетки и разобрался. Не одни мы такие «хитрые» были — все летчики и офицеры наземного состава в этом селе квартировали и точно так же старались детей подкармливать. Заметил и организовал питание — всего-то одной полевой кухни хватило на маленький поселок. Продукты вначале от полка отрывали, потом начпрод на «наркомовские» картошки с зерном наменял. И ведь ни один солдат не пикнул, что вместо ста грамм ежевечерне, стали принимать всего по тридцать и раз в несколько дней. Ну а позже уже местные органы власти начали восстанавливаться. Они со снабжением из тыла и разобрались. Партизан к бойцам Красной армии прировняли. Семьям погибших пенсию дали. Но мы к тому времени уже опять на другой аэродром дальше на запад перебрались — наступления в этом году следуют одно за другим!

В последних числах июня наши войска вышли к Березине, форсировали её и продолжили стремительное продвижение на Минск. К исходу третьего июля столица Советской Белоруссии была очищена от врага. Буквально за несколько дней четвертая армия противника была взята в окружение. Жирный такой котел — больше ста тысяч человек. Бои в воздухе были очень напряженные — самолетов с достаточно опытными пилотами у гансов, как выяснилось, еще хватает. Мы меняли аэродромы, как перчатки, редко задерживаясь на одном больше чем на неделю. И вот в этой неразберихе наступления моя красавица сделала царский подарок. Выбила себе командировку и прикатила в полк с партией самолетных радиостанций нового образца. Соответственно на стержневых радиолампах.

Смотрю на жену, и душа радуется. Погоны с четырьмя звездочками Валюше очень идут — опять меня в звании обогнала! Замполит сверкает на нас злыми глазами, но руки у него нынче коротки — майор Свиридов, вскрыв пакет с сургучными печатями, разобрался в тексте, вытянулся по стойке смирно и отдал честь моей благоверной. Только потом по отечески обнял, получив в ответ поцелуй в щеку.