Дмитрий Старицкий - Фебус. Ловец человеков

За спиной прокашлялся Марк, привлекая мое внимание.

Ко мне издевательской такой походкой подошел шут, сорвал со своей головы шапочку, звякнувшую бубенчиками, и протянул ее мне:

– Надень куманек, тебе она как раз будет! А корону можешь отдать мне.

– С чего это ты так решил? – опешил я.

– А с того, что ты рыбаков забавными историями веселишь. Хлеб у меня, между прочим, отбиваешь. Нехорошо так поступать, куманек. Очень нехорошо.

– Подумаешь, пару анекдотов под пиво рассказал, – пожал я плечами. – Ты лучше по основной работе отчитайся. А шутить будешь в свободное от работы время.

И я отдал ему дурацкую его шапку.

– Ну так слушай. – Шут надел свою рогатую шапку и, звеня бубенчиками, легко вскочил на парапет, сел, свесив с зубца ноги, нахально помахивая ими передо мной. – Забавное тут это виконтство Дакс, скажу тебе, куманек… А забавнее всего отношения виконта, который даже в Даксе не сидит, и самого крупного в виконтстве города Байонны. Там сейчас такая ситуация, что город как бы перестал быть феодальным, но и свободным королевским городом не стал, потому как нет у него для этого правовой основы. Фуэро не то… – засмеялся дю Валлон.

– Фуэро, говоришь, у них не той системы, – поддержал я шута в веселье, – это мы быстро исправим, так как я все же Божьей милостью…

– Не все так просто, куманек. Если бы все зависело просто от монаршего ордонанса, то уверяю тебя, Паук давно бы его прислал из Тура, как слал дозволения им на ярмарки два раза в год. Тут столько тонкостей намешано в правах и привилегиях, начиная от владычества римских проконсулов, что сразу так и не разобраться. Но… – Тут шут поднял указательный палец. – Ты как-то обмолвился, еще на Луаре, что тебе легиста не хватает, чтобы в таком дерьме копаться. Так вот я тебе такую зубастую акулу от римского права в этом городе нашел, что сам его боюсь. Причем легист не местный, а проездом, что характерно.

– А чего тогда не привез его с собой сюда?

– Почему не привез? Обижаете, сир. Он у вас в приемной сидром наливается… – шут пощелкал пальцами, припоминая словечко, – na scharu.

– Слезай, – выдал я ему руководящую указивку. – Пошли, послушаем курс современного городского права. И не сачковать мне, а то знаю я вас – вагантов.

– Сир, но вас портной давно дожидается. И ткани нужно выбрать.

– Снятие мерок с моего тела вряд ли помешает легисту проявлять свое красноречие. А ткани, я думаю, Элен давно уже выбрала. В этом она понимает лучше меня.

К предместьям Сен-Жан де Люза доскакали как раз к обеду. Хотя «доскакали» – это фигура речи. Ехали не торопясь, перемежая широкий шаг с коротким галопчиком на недолгое время. Пятнадцать километров – это для автомобиля пустяк, а вот на лошади, да еще колонной, щадящим маршем делается ровно столько же, сколько и пехотинец за день проходит – тридцать километров примерно. Можно, конечно, и вдвое больше проскакать, а если напрячься – то и втрое, только потом лошадям нужен длительный отдых. Лошади не люди, устают быстро.

Видок был у нас «мама не горюй» – все покрытые толстым слоем серой пыли, а выезжали из Биаррица такими франтами…

Вчерашний день с его примерочным и пошивочным безумством был просто фееричным. У всех крышу посрывало, у мужиков даже больше, чем у баб. Пришлось даже специально спускаться и сообщать купцам, что я плачу за свою свиту, и только. А то тут и замковые все наладились упасть на хвост, чуя халяву. И мастеровые из Нанта робко подтянулись с теми же намерениями, нетерпеливо подталкиваемые своими женами.

Сказал сержанту, чтобы тот объявил, что те, кто не входит в список свиты принца – платят за себя сами. А списка как такового у меня пока и нет. Такая вот подлянка. Чтобы служба медом не казалась.

Потом позвал к себе шута – его тоже обмеряли. Потому как нужна для дела и нормальная одежонка, не только шутовская униформа. Да и легиста ему тоже послушать не мешает. Инициатива, как известно, имеет инициатора.

Но пока диктовал Бхутто список свиты, то и ему приказал одеться соответствующе его должности. А то стоит тут за конторкой бедным родственником без претензий, в чем на корабле одели. А мне невместно, чтобы мой личный писарь носил цвета неаполитанского короля.

Заглянул Грицко в новых рубашке и шароварах. Камчатых, ёпрть. Хотел тут же исчезнуть, но я ему такого случая не дал.

– Сеньоры.

Все дружно выстроились у стены, склонив головы.

– Дон Григорий, на колени.

Гриць привстал на одно колено посреди комнаты.

Я вынул из-под юшмана на столе дамасскую саблю и коснулся елманью сначала левого, а потом правого плеча дзапара.

– Встань, кабальеро.

Вложил клыч в ножны и торжественно двумя руками вручил казаку оружие.

– Владей!

Григорий снова опустился, только уже на оба колена, вынул клинок из ножен на треть, мимолетно полюбовался рисунком дамасской стали, оценил, осторожно коснулся губами клинка и сказал с легкой хрипотцой по-руськи, глядя мне в глаза:

– Саблю тебе целую, княже.

Чуть слезу из меня, сволочь, не вышиб. Надо же, какие эмоции да в такой прочной упаковке…

– Иди, подбери себе у мурманов доспех и шлем.

– А шапку каракулевую? – усмехнулся Гриць, вставая с колен и надевая перевязь сабли через плечо.

Припомнил, стервь, мою подколку на галере.

– Как заслужишь, так сразу и получишь ее, – усмехнулся я, вызвав ответную улыбку на лице казака.

Ну что за черт, никак не доберусь до легиста, потому как после не успевшего уйти дзапара нарисовался старший валлиец – командир двадцатки лучников Оуэн Лоугох ап Ллевелин. Из рода Ллевелинов, значит. Чувак королевских кровей – его предки были последними независимыми правителями Уэльса. Впрочем, это не особо признается англосаксами в Лондоне. У них там свой английский принц Уэльский, типа дофина у франков.

Вопрос у валлийца был существенный и на злобу дня: относятся ли они к свите принца или просто подразделение наемников? На что им надеяться, и надеяться ли вообще?

– Я пока еще этого не решил, – ответил я ему.

И тут же поспешил успокоить, а то рожа у него стала такой разочарованной, будто первая любовь оказалась безответной:

– В любом случае на оплату ваших услуг это не влияет.

Поглядел ему в глаза, понял, что ляпнул что-то не то, и выдал еще одну сентенцию:

– Мне бы не хотелось вас ставить в свиту рея Наварры, потому как тогда между мной и тобой образуются еще командиры.

Вроде он понял, что я хотел сказать.

– Нас конечно же волнует наш статус, сир, но мы бы хотели подчиняться лично вам. Не важно, какому вашему титулу, – ответил он мне.

И тут меня осенила идея, подкупившая своей новизной: