Иван Оченков - Приключения принца Иоганна Мекленбургского

— Господи Иисусе, а на этот раз что?

— Помните, я обещал вас повесить? Уж такой я педант, что не пообещаю, все исполню! Эй, кто там! Поднимайте паруса и готовьте веревку, этот господин желает просушиться.

— Эй, подождите, вы же говорили, что не убьете меня!

— Я обещал, что не убью вас сразу, я и не убил до сего момента, но вы так наскучили мне этим разговором, что я, пожалуй, прикажу вас повесить.

— Да, но вы неминуемо погибнете сами!

— Для вас это будет большим утешением? Наслаждайтесь! Посмотрите на меня друг мой, мне семнадцатый год! Вспомните себя в этом возрасте, вы разве думали, что можете погибнуть? Я точно такой же! Эй, отставить паруса, быстрее веревку, говорят повешенный на борту хорошая примета!

— Подождите, вы же еще собирались обсудить размеры моего выкупа, да, да, вы говорили, что отпустите меня?

— Разве я так говорил? Не припоминаю, быстрее канальи!

— Пять тысяч талеров!

— Что простите? Да что же это такое! Беременные тараканы быстрее двигаются, чем эти олухи по вантам!

— Десять тысяч талеров!

— О, как я погляжу, к вам возвращается разум? Прелестно! Отставить веревку, сукины дети! Ставим паруса!

Интересно, что же за дичь мне попалась? И не подавлюсь ли я ей?

— Что же молодой человек, вы приведете корабль в ближайший королевский порт и отправите своим близким письмо с описанием той щекотливой ситуации, в которую угодили. Я со своей стороны не стану сообщать властям о вашей роли в разыгравшейся здесь трагедии и получу за это пятнадцать тысяч талеров!

— Десять тысяч! Я сказал вам десять!

Друг мой десять это за вас! А ведь у меня есть еще ваши люди, кроме того моряки этого ладного судна изрядно натерпелись от вас и если каждый уцелевший получит, скажем, полсотни талеров он не станет доносить властям о нашей маленькой тайне. Не так ли?

Слышавшие этот разговор матросы с энтузиазмом подтвердили мою догадку. Один из них сказал даже, что за пятьдесят талеров, присягнет на библии, что мой пленный сражался с нами плечом к плечу.

— Вот видите дружище, сумма вполне обоснована. Кстати как вас зовут?

— Вы не представились мне, так что вам нет дела до моего имени!

— Я знаю, как его зовут! Вступил разговор моряк собиравшийся присягать на библии. — С вашего позволения ваша милость это молодой ярл Карл Юхан Юленшерна. Мне приходилось видеть его и его отца.

— Это же просто прелестно, и где позвольте спросить сейчас ваш почтенный родитель, очевидно, ожидает вас на берегу с уловом? Интересный у вашей семьи промысел.

— Вам нет до этого никакого дела! И это не промысел, а старинная привилегия, незаконно у нас отторгнутая, собирать дань со здешних купцов. Впрочем, мой отец сейчас при дворе. Так что чем скорее мы прибудем в Стокгольм, тем быстрее уладим наши дела.

— Не сомневаюсь, мой друг, вот только проясните мне один вопрос. Ваш почтенный родитель при дворе, а вы, занимаясь вашим семейным делом, решили не ограничиваться обычной прибылью, а зарубить курицу исправно несущую вашей семье яйца, так? Что с вами приключилось, вы проигрались в карты или завели себе любовницу не по карману?

— Я больше вам ни слова не скажу! С ненавистью во взоре отвечал мне молодой ярл.

Да не больно то и хотелось. Эй, ребятки приковать его к штурвалу и пусть правит. Если мы налетим на мель, то не спасать!

Дальнейшее наше путешествие проходило без приключений. На следующий день мы пришли на рейд Стокгольма и бросили якорь. Пока мы ожидали портовых чиновников, я приказал убрать от греха нашего неудачливого пирата к его подчиненным. Тут ко мне опять подошел давешний моряк, и почтительно сняв шапку спросил:

— Нижайше прошу прощения у вашей милости! А что вы будете делать с "Красоткой Лизхен"?

— С какой еще красоткой дружище?

— Да так называется наш флейт, уж не обессудьте.

— Господи, и кому только пришло в голову назвать так это корыто? И почему я должен с ним что-то делать?

— Ну как же ваша милость. Капитана-то люди господина ярла укокошили, и "Красотку" то нашу почти и захватили. А вы возьми и отбей, так что теперь она вроде как ваша! Тем более что родных у капитана все одно нет и имущество вроде как выморочное. И не извольте гневаться ваша милость, а только зря вы нашу красотку корытом обозвали. Суденышко оно знатное и ходкое, ну а что вид запущенный, так это дело поправимое.

— Ну как, ну ка, расскажи поподробнее, что то я не видел до сих пор чтобы корабли бесхозными были.

— Ваша правда, господин, но что уж тут подробнее. Корабль вы взяли в бою, мы это подтвердим и не сомневайтесь даже. Груз принадлежал покойному, так наследников у него нет, опять же что в бою взято то свято. Ну, дадите, конечно, на лапу кому положено в порту, так уж заведено. И оформите корабль на себя.

— Что же, прибыток он всегда лучше, чем убыток, а тебе любезный какая в этом корысть?

— Да как вам сказать, ваша милость, уж больны вы хозяин щедрый да удачливый, я про таких и не слышал. Не один год хожу, всякое бывало, а таких деньжищ и не видывал. К тому же вам же нужен будет человек приглядывать за судном, а я бы у вас послужил, раз такое дело. Вы не сомневайтесь я и грамоту знаю и службу корабельную, да и вообще не подведу. Шкипер конечно нужен будет, ну да мне и места боцмана станет, а вам свой человек не помешает.

— Тебя как зовут такого ушлого?

— Да все Карлом Рюмме кличут, уж больно имя мне мудреное дали родители при рождении.

— Это как?

— Klim Rymin ваша милость.

— Клим ты что русский? Перехожу я на язык еще не родившегося Пушкина.

— Свят свят! Вы что это ваша милость, тише услышит кто! Вы что по нашему говорите?

— А что тут такого, я еще полдюжины языков знаю.

— Колыванец я. Для шведов все равно что эст, им без разницы. А с Москвой у них сейчас нелады, еще подумают что подсылы.

— Подожди как война, король Карл IX вроде как заодно с Василием Шуйским против Сигизмунда.

— Ага, как же, заодно, с такими друзьями и врагов не нать. Так и смотрят, где чего плохо лежит, как пить дать откусят от Москвы Новгород, бусурмане!

— Небось подавятся, а ты что же за Шуйского или как?

— Мое дело сторона, а только ваша милость какой с Шуйского царь? Эх, как Ивана Васильевича не стало, нет порядка на Москве.

— А что ты все Москва, да Москва, не вся же Русь Москва?

— Это верно, а только сами рассудите ваша милость, у Жигимонта в Литве немало землицы-то русской и в войске его православных немало. А род природного государя пресекся, видать за грехи наши.

— Ты, кстати, сам-то, какой веры держишься болезный?

— Эх, ваша милость, обусурманился чего там! Лютеранин я теперь.

— Ладно, мне до того дела нет. Порешим так, сладится дело, будешь на моем корабле боцманом. За жалованье не бойся, не обижу. О, глянь, портовые стервятники показались! Ну, пойдем боцман встретим.