Анатолий Дроздов - Рыцари плащаницы

— Ты кощунствуешь, султан! Плащаница Господа нашего — великая реликвия!

— Это легко проверить! Бог не позволит смертному причинить вред истинной святыне. Брось ее в костер! — велел Саладин стоявшему рядом мамлюку.

За спиной Козмы послышался крик Роджера.

— Будь ты проклят, язычник! Господь поразит тебя! Сдохнешь! Сгниешь заживо, вместе с отродьем своим!

— Прости его, султан! — сказал Козма, беспокойно оглядываясь. — Тяжкие испытания повредили рассудок рыцаря.

Саладин усмехнулся. Мамлюк, обрадованный вниманием султана, выхватил плащаницу из рук Ярукташа и помчался к горевшему неподалеку костру. Длинная полоса ткани развевалась в его руках как стяг. Подскакав, мамлюк бросил плащаницу в огонь.

Ткань, сложившись, упала комом, закрыв пламя. Оно погасло. Синеватый дымок потянулся из-под краев плащаницы, стелясь над утоптанной землей.

— Не горит! — воскликнул Козма, подбирая повод коня.

— Погоди! — остановил его Саладин.

Все в долине, не отрываясь, смотрели на погасший костер. Дымок по-прежнему стелился из-под ткани, постепенно густея. По краям показались маленькие язычки пламени — и внезапно ткань вспыхнула разом. Саладин удовлетворенно откинулся к задней луке седла. Козма понурился. Саладин сделал знак, и ближний мамлюк достал из седельной сумки скрученный в трубку пергамент, завернутый в шелк. Султан взял его и протянул Козме.

— Вот твой фирман!

Козма развернул, а затем расправил пергамент. На тщательно выделанной коже бежала красивая арабская вязь. Снизу на шелковом шнурке висела печать зеленого воска. Козма скрутил фирман и спрятал в седельную сумку.

— Можешь ехать, чужеземец! Если тебя остановит отряд правоверных, покажешь фирман. И сообщи мне, если кто не поклонится до земли султанской печати!

— Это не все, султан!

Саладин удивленно посмотрел на Козму.

— Ты не расплатился со мной за лечение!

Султан пожал плечами:

— Что хочешь?

— Это! — указал Козма на шкатулку в руках Ярукташа.

Саладин мановением руки подозвав эмира Азни, взял у него шкатулку и стал внимательно рассматривать.

— Там нет второй плащаницы, султан!

— Золото, серебро… — усмехнулся Саладин, протягивая шкатулку Козме. — Я уже предлагал это.

— Здесь еще и дерево…

Козма забрал у Ярукташа ткань, в которую была завернута шкатулка, аккуратно упаковал ее и сунул в седельную сумку. Взял поводья.

— Погоди! — остановил его Саладин. — Хочу спросить. Почему ты друзья не вступился за плащаницу? Почему твои друзья не бросили гром? Ты мог бы убить меня!

— Вместе с собой. В моем времени, султан, жизнь ценится дороже вещей.

— Но это была ваша реликвия!

— Ты оказался прав: она поддельная. Настоящая плащаница — в Константинополе, у императора ромеев.

— Он не дружит с крестоносцами, поэтому не станет призывать в Сахель королей многобожников, махая реликвией. Ведь так?

— Короли придут и без плащаницы. Тебе еще придется повоевать за Сахель, султан! Твое войско будет разбито — и не раз!

— Но Сахель останется за мной?

— Да!

— Доброго пути, чужеземец!..

— Прощай, Саладин!

— Когда кончится эта бодяга?!

Козма оглянулся. Иоаким подъехал и встал рядом. Похудевший, осунувшийся, он хмуро смотрел на султана и его свиту.

— Кто это? — спросил Саладин, не понявший русской фразы.

— Мой друг. Он торопит.

— Я не удерживаю вас…

— Погоди, Несравненный!

Сквозь ряды султанской свиты пробивался воин. Саладин дал знак пропустить. Это был Имад.

— Ты не можешь отпустить франка, который поднял на тебя меч! — воскликнул Имад, подъезжая ближе. — Зародьяр поносил тебя скверными словами, оскорбляя тем самым все войско! Он враг всех правоверных!

Саладин заколебался.

— Я поклялся на Коране отомстить убийце моего брата! — поспешно добавил Имад. — Не позволяй ему уехать!

— Роджер не убивал Селима! — вмешался Козма.

— А кто его убил?

— Я!

Имад смотрел недоверчиво.

— Я выстрелил в него из арбалета, — спокойно сказал Козма. — Стрела вошла ему в грудь. Он умер сразу, не мучаясь.

— Почему ты сделал это? — спросил Саладин.

— Селим собирался распять на дереве христианскую девушку, вся вина которой была в том, что не позволила мамлюкам изнасиловать себя. По приказу Селима его воины зарезали семью этой девушки и других жителей в христианском селении. Тот еще был братец… Сволочь!..

— Ты умрешь, как он!

Имад выхватил взведенный арбалет из рук ближайшего мамлюка, вскинул к плечу. Звонко щелкнула тетива. Но толстая стрела-болт, летевшая прямо в грудь чужеземца, натолкнувшись на невидимую преграду прямо перед грудью Козмы, бессильно упала наземь.

— Можешь еще копье бросить! — насмешливо сказал Козма.

— А-а-а!.. — завизжал Имад, выхватывая из ножен саблю.

Ударить он не успел. Арбалетная стрела, пущенная в упор, пробила ему горло. Имад выронил саблю и, захрипев, скатился с коня. Саладин оглянулся. Ярукташ опускал разряженный арбалет.

— Имад хотел опозорить тебя, Несравненный! — сказал эмир Азни, кланяясь. — Ты уже отдал фирман многобожнику, пообещав ему свою защиту.

Саладин кивнул. Козма развернул коня. Иоаким последовал за ним.

— Преступников надо казнить сразу! — сказал Саладин подъехавшему брату. — Зря я послушал тебя тогда, Аль-Адил! — добавил он, глядя на лежащего недвижимо Имада. — Храбрость великое дело для воина, но она не заменит ума. Я не хотел отпускать Зародьяра, но убивать Козму не было нужды. К тому же, разозлясь, он запросто мог убить нас с тобою. Сахелю это ни к чему. Ты правильно поступил! — повернулся Саладин Ярукташу. — Что хочешь в награду?

— Ты и без того осыпал меня милостями, Несравненный! — склонился эмир Азни.

Саладин пожал плечами.

— Но если ты желаешь наградить своего слугу, — торопливо добавил Ярукташ, — то отдай мне жен Имада. Бедные женщины не виновны в преступлении мужа.

— У Имада был сын, — сказал Саладин, пристально глядя в глаза Ярукташа.

— Он станет моим! И вырастет преданным воином Аллаха!

— Бери! — махнул рукой Саладин. — Но пусть судьба Имада станет тебе наукой… Он храбро сражался и много любил. Но чувства свои ставил выше долга перед господином.

— Я запомню! — вновь склонился Ярукташ.

«А я постараюсь забыть, что ты притворялся евнухом, — подумал Саладин, трогая коня. — Имад умер вовремя, не так ли, Ярукташ? Отомстив за брата, он пожелал бы твоей головы. И я не смог бы ему отказать — правоверные не прощают соблазнения жен. В этот раз наши цели совпали, эмир, но берегись, коли забудешься…»

Как только сарацинский лагерь скрылся вдали, Козма подъехал к Роджеру. Вытащил нож и перерезал ремень, стягивавший руки комтура.

— Прости обиду, рыцарь, но только так я мог спасти твою жизнь. Саладин не собирался отпускать тебя — сам видел.