Михаил Ланцов - Корпорация «Русь»

— Этой войны нельзя избежать, — пожал плечами Георгий. — А значит, как говорили древние атланты: Anan por-ghal [45] Anan por-ghal — высказывание протоссов, переводиться как: «Настало время битвы». .

— Что? — Удивленно переспросил Берке, который беседовал с князем на вполне обычном языке тех лет — арабском, который оба они прекрасно знали. А тут такая странная фраза. На нее, кстати, обратили внимание и остальные свидетели переговоров. Включая дипломатов, прекрасно понимавших разговор, ибо арабский, наравне с латынью, был ключевым языком дипломатии на западе Евразии и в северной Африке.

— Несколько тысяч лет назад далеко на западе жил народ, намного превосходящий нас всех силой и умом. Дикие племена называли их атлантами, сами же они именовали «протоссы», что означало «перворожденные». Изречение «Anan por-ghal» означает, что настало времени битвы. Я остановил ваше продвижение и приглашаю к бою, раз уж вы его жаждете. Решим наши разногласия здесь и сейчас. «Dum adu' nala» [46] Dum adu' nala — высказывание протоссов, переводиться как: «Все подвластно смерти». … Все подвластно смерти, — после небольшой паузы, добавил князь, переводя незнакомое высказывание.

Всю эту речь Георгий заранее отрепетировал и говорил очень спокойно, уверенно. Пафос, граничащий со вздором. Но легенду, связанную с Атлантидой, которую он время от времени использовал для объяснения тех или иных артефактов из будущего, нужно было развивать и укреплять.

Берке несколько секунд помедлил, а потом коротко кивнув, развернулся и направился к своим. Он чувствовал себя совсем не так, как должен был чувствовать старший офицер победоносной армии. Ему было очень не по себе. Да чего уж там — он откровенно испугался этого странного мужчину, что беседовал с ним только что. Их остановили, чтобы дать бой? Но ведь в Москве не было достаточно воинов для столь опрометчивого шага! Безумие! А безумцев боялись во все времена.

— Он подчинится? — Дежурно поинтересовался Субэдэй.

— Нет.

— Ожидаемо, — произнес он и вежливо кивнул он принцу.

После чего немного постоял и посмотрел куда-то в пустоту. Верно, думал.

— Начинайте ставить пороки… — бросил Субэдэй одному из своих темников, а сам направился к уже поставленной для него юрте. Он устал и хотел отдохнуть.

Спустя три часа, когда основные силы монголов накопились, Субэдэй решил занять Подол. Решительным штурмом, разумеется. Потому что скрепленные повозки, что перекрывали проходы пригорода, он за укрепления не посчитал. Однако рисковать не стал. Отчего штурм начался сразу изрядным количеством войск.

Георгий же выстроил систему обороны Подола таким образом, что с флангов у них были полноценные баррикады, только для вида прикрытые скрепленными повозками. Так что, фланговые удары были обречены, особенно под таким лютым обстрелом. Обойти с тыла также не получалось, ибо там всех желающих встречали звонкие арбалетные болты, пробивавшие всадников на той дистанции буквально насквозь. Поэтому, сунувшись туда, монгольские отряды резко сдали назад.

А вот во фронт наступление пошло вполне себе ходко. Да, под градом стрел. Но монгольская армия не сталкивалась с непреодолимыми трудностями — шаг за шагом прижимали батальон ополчения все ближе к Кремлю. Субэдэй только морщился, понимая, что лучники уходят, но ничего не предпринимал, разменивая совершенно никчемных общинников — половцев на Подол. Ведь там, по его мнению, должны быть запасы продовольствия. Он еще не знал, что по приказу Георгия оттуда вынесли все, не оставив еды даже мышам….

Тем временем бой продолжался.

Со стороны северо — востока ломились кочевники, частью спешенные, частью конные. Они пытались снять сцепки телег. А ополченцы просто били из луков, стремительно опустошали колчан за колчаном [47] Колчан в среднем вмещал 20–30 стрел. Георгий ввел для ополченцев стандартный плоский колчан на 25 стрел в духе более позднего — турецкого. Таким образом, для прикрытия отступления 500 стрелков — ополченцев планировалось расстрелять по 500 стрел каждому. То есть, совокупно 250 тысяч стрел залпами. В то время как тысяча бывших дружинников выдала всего 60 тысяч, причем разрозненными выстрелами по пехоте в доспехах. . «В ту степь». Без какой-либо точности засыпая врага стрелами. После отходили на новую позицию, где их ждали новые, полные колчаны и повторяли свой нехитрый прием заново. Конечно, в них тоже постреливали. Бывшие дружинники половецких ханов кружили возле Подола и били из своих луков, но панцирное плетение кольчуг надежно держало стрелы на тех дистанциях. А спешиваться и вести залповый обстрел позиций третьего батальона они даже не пытались. Для них это находилось за гранью понимания. Пеший бой для степного воина — если не позор, то близкая к этому ситуация. Из-за чего ополченцы практически не страдали от ответного обстрела со стороны монгольской армии. Не говоря уже о том, что у вчерашних дружинников было немного стрел — всего по два колчана на брата, то есть, только то, что было у них с собой. В то время как ополченцы за время своего отступления расстреляли в десять раз больше. Ведь на каждой новой оборонительной позиции их ждали новые боеприпасы, которые им даже на своем горбу таскать не требовалось.

— Ну, вот и все, — констатировал Георгий, когда ворота, наконец, закрылись, отсекая последние отряды ополченцев от робко преследовавших их степняков. — Сколько у нас потерь? Трех убило?

— Три убито, семь ранено. Всех вынесли.

— Хорошо. А ты еще сомневался, зачем я ополченцев в кольчуги одеваю.

— Забей, — хмуро буркнул Иван. — Я уже давно согласился. Не знал, что мелкое плетение плоских колец такое интересное. Сам знаешь — скепсис.

— Ну да. Сам так думал… когда-то. Ладно, первый акт Марлезонского балета отыграли вполне славно. Можно и отдохнуть.

— Второй придется танцевать так быстро, что ты просто не успеешь опомниться, — усмехнулся Иван.

— Хм. Может быть. Сколько, интересно, посекли врагов?

— Хочешь, чтобы егеря ночью сосчитали?

— Нет, — покачал головой князь. — Незачем так рисковать. Это не так уж и важно. Сейчас холодно, тела быстро не испортятся. Вряд ли до окончания осады они будут кого-то хоронить.

— Я тоже так думаю, — кивнул Иван и с улыбкой добавил. — Ты лица наших гостей видел?

— Их заинтересовали монголы?

— Атланты. Особенно, когда ты выдал эти фразы и объяснения. Полагаю, что они прекрасно владеют арабским и вдумчиво слушали ваш разговор.

— На то и был расчет, — усмехнулся Георгий.

— Ты представляешь, КАКОЙ переполох может начать в Европе?

— Вряд ли что-то серьезное произойдет. Посланник Фридриха — его сын, внебрачный. Ты не знал?