Степан Кулик - Третий не лишний

– Понятное дело, что в обоих случаях речь обо мне, но вариант номер один может иметь неожиданно приятное продолжение. В плане добровольных пожертвований в фонд развития дружественных отношений с представителями леса. Тогда как второй предполагает поимку и допрос.

«Не надо…»

– Сам не хочу!.. Но в любом случае нечего клювом щелкать, и лучше держаться поближе к месту событий. Проще будет оценить обстановку.

«Тогда чего стоишь? Ярл вон уже где. Идет, как на коне едет. А тебе по кустарникам этим еще пылить и пылить».

Гюрдир Безбородый, несмотря на то что вышагивал неторопливо, важно, и в самом деле уже успел не только выйти из деревни, но и преодолеть почти треть подъема. Причем в одиночку. Вся свита осталась ждать ярла внизу. У ворот. Так что поторопиться действительно не мешало…

Обратный путь всегда короче. Причем не обязательно домой. Потому что если один раз ты уже зацепился носком вон за тот узловатый корень и едва не расквасил нос о ствол соседнего граба, то второй раз он поймает только «бледнолицего» горожанина.

И то, что в орешник, кажущийся ровным и светлым, соваться не следует, тоже запомнишь. Если уже потратил кучу сил и нервов, пока освободился от цепких и колючих хлыстов ежевики, притаившейся внутри. И что дуб надо обходить с северной стороны, тоже не забудешь. После того, как едва не вывихнул ступню в ямах, нарытых дикими свиньями в поисках желудей под более плодовитой, южной частью кроны…

В общем, проторенный путь он не только в Африке, но и в Скандинавии более удобный и быстрый…

И все-таки Виктор немного опоздал.

Он уже почти подходил к месту вчерашней вырубки, когда услышал впереди знакомый медвежий рев… Очень сердитый. И не менее яростный вопль человека в ответ. Похоже, Гюрдир Безбородый не принадлежал к тем, кого можно испугать. Тем более что ярл был в доспехе и при оружии. Но Виктор видел и еще не забыл габариты медведя, чтобы понять, кому именно из двоих не повезло. Каким бы отважным и умелым воином ни был викинг, с этим исполином, к тому же разъяренным волками, одним мечом не совладать.

Мысли еще метались, сопоставляя и прикидывая варианты, а Лысюк уже несся напрямик к месту схватки. Гюрдир-ярл не был ему другом, но сейчас это не имело ни малейшего значения. В смертельной схватке сошлись зверь и человек! А Виктор Лысюк с отрочества не раздумывал, как реагировать на клич: «Наших бьют!»

Издали схватка походила на встречу двух старинных приятелей, не видевшихся много лет. Нечленораздельное бормотание, крепкие объятия, душевное похлопывание по спине…

Огромный медведь, встав на дыбы, топтался на задних лапах, а передними неуклюже пытался достать ярла, в свою очередь плотно прижимающегося к груди зверя, для устойчивости ухватив медведя за шерсть на спине.

Голова в рогатом шлеме упиралась медведю в горло и под нижнюю челюсть, не давая возможности пустить в ход клыки, а от когтей – кривых и длинных, как кинжалы – ярла пока еще спасала кольчуга.

К счастью, медведи не кошки, их передние лапы не слишком приспособлены для хватательных движений. А повалиться наземь и пустить в ход задние зверь то ли еще не сообразил, то ли ярл мешал. Хотя учитывая габариты медведя, в последнее верилось с трудом. Даже Гераклу проще было разорвать пасть льву, чем удержать эту тушу, вздумай зверь опрокинуться на спину.

Оба – и человек, и зверь – сопели и рычали так, что Виктор затруднился бы отличить их голоса. Щека ярла, обращенная к Виктору, была залита кровью, глазница неестественно темнела, – а из левого бока медведя торчал кинжал, вбитый Гюрдиром Безбородым в тело зверя по рукоять аккурат напротив сердца.

Будь медведь чуток помельче, этим схватка и закончилась бы. Но чтоб уложить замертво такого исполина, клинку не хватило длины.

Поставив все на смертельный удар, ярл оказался обезоруженным и был вынужден сделать единственное, что пока помогало ему уцелеть, – прижался вплотную к зверю, не давая ему достать себя ни лапами, ни клыками. Но при этом и сам утратил свободу действия. Любая попытка оторваться закончилась бы мощным ударом лапой. Достаточно быстрым, чтобы поймать рыбу в воде.

А значит, исход зависел от того, как долго ярл сумеет продержаться на ногах. Кто из двоих раньше ослабеет. Все-таки рана у медведя была достаточно серьезная, судя по пузырящейся крови, не так чтоб обильно, но непрерывно стекающей по его морде на спину Гюрдира Безбородого.

Виктор даже засомневался – стоит ли ему вмешиваться? Не факт, что потом, вместо слов благодарности, не получишь по голове. Как вор, похитивший у викинга славу единоличного победителя.

Но тут Гюрдир Безбородый повернул голову и посмотрел на Лысюка уцелевшим глазом.

Ярл скорее умер бы, но не попросил о помощи. Тем более чужака. Но взгляд викинга был красноречивее любого крика. Гюрдир держался из последних сил…

Виктор заорал что-то воинственное и бросился вперед, выцеливая рогатиной спину зверя.

Добрыми намерениями… Злую шутку сыграло отсутствие опыта. Орать не надо было…

Услышав сзади голос еще одного врага, медведь молниеносно развернулся. Вместе с ярлом. Похоже, исполин даже не ощутил его веса. И острие рогатины со всего маху ударило не зверя, а человека.

Будь в руках у Виктора привычный автомат, он наверняка успел бы перевести направление укола, а то и вовсе сдержать его. Но рогатина весила раза в два больше, была гораздо длиннее и имела соответственно другую инерцию. Поэтому все, что Виктор смог, это немного ослабить удар.

Помогло не слишком… От неожиданного ранения ярл вскрикнул, разжал руки и немедленно был отброшен в сторону. К счастью, готовясь к бою с новым врагом, зверь как бы оттолкнул Гюрдира корпусом, а не приложил лапой, удар которой запросто мог сорвать викингу голову с плеч, вместе со шлемом.

Гюрдир Безбородый отлетел на пару шагов, где и остался лежать не подавая признаков жизни. А медведь, опустившись на четвереньки, изготовился атаковать Виктора.

– Где двое дерутся, третьему лучше не соваться, – пробормотал Лысюк, покрепче перехватывая ратовище. Времени на поиски дерева, куда можно ретироваться, сегодня не было.

Медведь сделал один маленький шажок, сильно припадая на левую переднюю лапу. Второй… Остановился. Виктору показалось, что кровь из пасти зверя потекла обильнее.

Раненый зверь взревел и снова вскинулся на дыбы. То ли так ему было удобнее, то ли демонстрируя гигантский рост, хотел шугануть противника без боя. И будь его добычей любая иная тварь, Виктор не преминул бы воспользоваться столь любезным предложением. Но отступить, бросив зверю на растерзание человека, он не мог.

И Лысюк стал смещаться в направлении ярла. Чтоб убедиться, что тот жив. Мало ли. Одно дело бросить раненого, а защищать труп смысла не было.