Сергей Каменков-Павлов - Проект «Парадокс»

– Что было дальше?

– Виктор забаррикадировался в помещении и провел там два дня. Несколько раз пытался вышибить себе мозги, но не смог – духу не хватило. Два дня его пытались психологически сломать. Трибунал, который прошел на следующий день, заочно приговорил его к смертной казни через расстрел. Спустя еще день огромные металлические двери все-таки вскрыли, Виктора бросили в карцер. Приговор должен был быть приведен в исполнение спустя три дня, но…

– …очень вовремя произошел теракт, и вынесли все органы власти…

– Да. Потом все решения трибуналов поставили «на паузу», пересмотрели и наградили особо отличившихся, в том числе и Виктора.

– А почему ракету все-таки не запустили?

– Не знаю, может, одумались. Может, еще что…

– Вон оно как… Ну, что ж, давай выпьем за Виктора?

– За Виктора!

10 ноября 2077 г.

КНР, г. Пекин, квартал Чжуннаньхай

Резиденция генсека ЦК КПК

– Ша би! [22]

– И не говори, сука еще та!

В Пекине тоже смотрели телевизор, несмотря на двенадцатичасовую разницу во времени. Малоприятные новости основательно испортили настроение генеральному секретарю ЦК Компартии Китая Чоу Чану и вице-премьеру Госсовета КНР Лю Цуну. Эта тварь Делавер, даже не дождавшись церемонии инаугурации, уже раздавала такие интервью, от которых хоть стой, хоть падай!

– Это немыслимо! Мы уже потеряли миллиарды юаней на этом чертовом СНВ. Она держит нас за баранов.

– Я уверен, что это просто непродуманное заявление, Лю, – Чоу Чан был более сдержан, чем его коллега.

– Она, конечно, дура, но не настолько же! Политики высшего ранга никогда не позволяют себе такого в целях популизма. За этим что-то стоит.

– Политики высшего ранга? Лю, ты что забыл, каким образом в странах Запада пробиваются в политики высшего ранга? Так я тебе напомню – с помощью денег, связей и денег. Ах да, еще денег.

– И что?

– А то, что про принцип меритократии [23]там даже не слышали. Наверх пробиваются болваны с голливудской улыбкой, а не те, кто реально может принести пользу стране.

– У нас тоже не все гладко, знаешь ли.

– Я и не спорю, – спокойно ответил Чан, – проблем у нас выше крыши, но мы выбираем правильный путь их решения. В отличие от наших заокеанских товарищей. Красный дракон долго просыпался, но период забвения уже окончен.

– Мне всегда нравился твой идеализм, Чоу. Он вселяет уверенность даже тогда, когда, кажется, мир катится в тартарары.

– Это не идеализм, друг мой, это реализм. Пусть и поэтично оформленный.

– Возвращаясь к нашему вопросу… Что делать-то будем?

– Можно подумать, у нас мало способов. Напомню тебе, что на самом деле мы держим США за яйца.

– У США больше нет яиц, – хохотнул Цун.

– Хреновая метафора, согласен. Но твоя шутка еще хуже. Для начала предлагаю посоветоваться с министром иностранных дел, министром коммерции и министром земельных и природных ресурсов.

– Ресурсов?

– Лю, ты меня расстраиваешь. Неужели ты забыл, в недрах какой страны содержится более 75 % разведанных редкоземельных элементов?..

– …которые янки используют во всех своих хитроумных приборах! – расцвел Цун.

– Именно. Для начала немного повысим экспортные пошлины на готовые изделия с содержанием этих элементов. Если не подействует, будем думать дальше. Наши министры – не дураки, придумают еще что-нибудь.

– Отличная идея, Чоу.

– И еще нужно поставить в известность «паука» Кима. Впрочем, думаю, он придет сам. Кстати, я помню, ты хвастался, что привез из Японии отличное сакэ.

– Ах да, бутылка у меня в портфеле, сейчас я за ним схожу… А как же твое вино?

– Одно другому не мешает!

10 ноября 2077 г.

КНР, Тибетский автономный район

Монастырь Ганден

Старая плазма, на которой уже были видны «битые» пиксели, все еще неплохо показывала. Учитель Ладакх и наставник Дзу слушали трансляцию из Вашингтона и хмурились.

– Все это очень плохо, брат, – сообщил Ладакх.

– Я бы не хотел произносить этого вслух, но…

– Многое сходится.

– Откуда она вообще взялась? Я вынужден следить за политикой. Еще пять-шесть лет назад о ней никто не слышал.

– Это не имеет значения. Боюсь, мы столкнулись с реинкарнацией Мары [24].

– Не надо спешить с подобными суждениями, – отшатнулся Дзу.

– Посуди сам, этот человек – воплощение всех низких эмоций. Гнев, страх, похоть, жажда смерти. Все видно невооруженным глазом.

– Ты считаешь, что можешь делать такие выводы на основании одной пресс-конференции?

– Ты видел ее больше, чем я, ты же следишь за политикой. Тебе есть что возразить?

– Нет.

– То-то же. Единственное, что меня радует, я не вижу ни капли величия. Только низменность. Богу мрака и смерти не подобает такое. Правда, в ней есть неуловимые нотки благородства, но они запрятаны так далеко, что не стоит принимать их во внимание. Во всяком случае, сейчас.

– К тому же во всех трудах сказано: несмотря на испытания, Мара никогда не берет верх над Буддой.

– Рано или поздно может произойти что угодно. Я давно чувствую, что век, отмеренный богами этому миру, подходит к концу. Будет очень-очень обидно, если человек станет основной причиной такого конца, – задумчиво произнес учитель Ладакх.

Дзу лишь нервно сглотнул, и, сославшись на желание проведать учеников, ретировался из помещения. Ладакх молча подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку рисового пива. Пиво было единственной слабостью, которую он себе иногда позволял. Сейчас, когда он физически ощущал, как тьма сгущалась над миром, нужно было немного успокоиться и взять себя в руки.

10 ноября 2077 г.

Место неизвестно

В комнате без окон горела лишь одна тусклая свеча. Свет от нее распространялся на большую часть комнаты и выхватывал из темноты множество рисованных черно-белых портретов. Среди изображенных были Сандра Делавер и Чоу Чан.

В центре комнаты стояла мраморная ионическая колонна метровой высоты. На ней покоился стеклянный контейнер, в котором находилась статуэтка четырехрукой женщины из голубого топаза. В одной ее руке был меч, с которого постоянно капала красная жидкость. Под мечом находилась небольшая деревянная формочка, в которую эта жидкость собиралась.

Перед колонной на коленях сидел человек с бледным лицом и большим шрамом на левой щеке. Он был одет в бесформенную красную рясу, перепоясанную бечевкой. Верхнюю часть его лица скрывал капюшон. Человек молился. Если бы в комнате были посторонние, они вряд ли услышали бы его речь. Краем уха они уловили бы извинения за предыдущие провалы, коих за полтысячелетия набралось великое множество. Еще, возможно, они бы услышали, что завет Богини все-таки будет исполнен, так как все обстоятельства складываются благоприятно.