Евгений Мостовский - Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ)

Если ситуация с артиллерией как-то разрешилась, то в «авиационных» вопросах пришлось применить «стратегию непрямых действий». На робкую просьбу министерства обороны дать разрешение на ремонт самолетов участвовавших в «Зимней войне» и закупку новых, взамен сбитых, Рейхсмаршал ответил нечто невразумительное, что можно было перевести как: — «Отвяжитесь, у нас сейчас идет битва за небо Британии и нам совсем не до вас». Тогда «Финский комитет по культурным связям» организовал небольшую передвижную выставку картин старых мастеров (17 полотен), которая с триумфом три недели путешествовала по Германии, собирая повсюду восторженные отзывы. Затем, под предлогом «небезопасной ситуации в финских музеях», обратились в частном порядке к герру Герингу с просьбой принять картины на долговременное хранение. Благосклонное согласие знаменитого коллекционера было получено мгновенно. Это событие как-то странно совпало с тем, что концерн доктора Хейнкеля получил распоряжение из министерства авиации «О обслуживании заказов из Финляндии». Нашелся дюраль и авиамоторы, которые министерство распределяло буквально поштучно, причем 118-е укомплектовали DB-601 и теперь эти бомбардировщики несли 500 кг бомбу на дистанцию 400 км не высаживая стрелка. Правда вожделенных «Ахт-ахт» финны так и не получили, наверное полотна оказались недостаточно старыми.

Гроссадмирал Рёдер был неприятно удивлен длинной списка кораблей, вооружения и оборудования в которых нуждался нищий финский флот. Зачем все это нужно «флоту береговой обороны», который даже возглавляет не моряк, а генерал от артиллерии Вальве? Конечно ни каких эсминцев, подводных лодок и тральщиков Кригсмарине выделить не сможет, самим мало. Довольно легко согласились на передачу чертежей на десантные паромы типа «Зибель» и комплект бензиновых двигателей для шести единиц. С трудом согласовали дизели и торпедное вооружение для четырех шнельботов, деревянные корпуса которых финны сделают сами. Дали кое-какое оборудование для подводных лодок и еще по мелочи, лишь бы не жаловались Фюреру и баста, у нас здесь не игрушки, а война против Англии.

Последним по списку, но далеко не по значимости в деле организации обновленных вооруженных сил была встреча шефа Абвера адмирала Канариса с неким полковником Меландером в Стокгольме 14 сентября 1940 г. Это был начальник зарубежного отдела главного штаба Финляндии. Сотрудничество двух разведок началось еще в начале 30-х годов, усилилось во время войны в Испании и прервалось во время Зимней войны, когда Германия придерживалась дружественной по отношению к Советскому Союзу позиции. Сейчас настало время наверстывать упущенное. О темах их бесед можно было лишь догадываться, военный атташе Хорн докладывал, что полковник Ларе Меландер совершенно неожиданно прибыл 16 марта 1941 г. в Берлин. И хотя Хорн не присутствовал на самих переговорах, Канарис 18 марта пригласил его на обед, устроенный в связи с пребыванием Меландера. Хорн отметил, что Канарис и Меландер были на «ты», это в Германии того времени было большой редкостью. Разговор который велся между двумя этими господами, поставил в тупик атташе. Говорили о… советском шоколаде, Меландер сказал, что с января плитки перестали заворачивать в блестящую фольгу, а используют обычную вощенную бумагу. Это сообщение почему-то возбудило адмирала, он даже уронил салфетку, потом помолчав сказал о том, что вообще к шоколаду не имело никакого отношения.

— Все виды радиоперехвата фиксируют увеличивающийся объем радиопереговоров советских самолетов в воздухе. Особенно это касается истребителей.

— Вот дерьмо. — Ответствовал почтенный полковник. Дальнейший обед проходил в мрачном молчании, складывалось впечатление, что эти господа только-что узнали о смерти близкого друга. Ответный прием Хорн организовал 19 марта; присутствовали также Целлариус (контрразведка), Альбедилл (из отдела атташе) и поставщик оружия Бауманн. В своем отчете Хорн подчеркивает, насколько хорошие связи сумел установить Меландер со службой внешней разведки ОКВ (Абвером). «Но нити ведут от Канариса прямо к Меландеру, минуя меня и моего коллегу Рёссинга, находящегося в Хельсинки», — отмечает он, признавая реальное положение вещей.

Сосредоточив в своих руках небывалую для Финляндии мощь, Маннергейм решил провести еще одну реорганизацию армии, теперь уж точно последнюю перед грядущими событиями. Как обычно решено было не только нарастить количество, но и принципиально улучшить качество. Теперь главное внимание уделили артиллерии, основному инструменту взлома долговременной обороны. Для этого на базе 6-го артполка была развернута бригада «Особой мощности». Туда собрали все, что имеет калибр более 200 мм. Получилось впечатляюще: 32 Виккерс МК IV кал 203 мм, 9 советских Б-4 кал 203 мм и 9 германских мортир Mrs 18 кал 210 мм. Эти 50 гаубиц могут взломать любые советские укрепления, строящиеся в основном в расчете на сопротивление 150 мм снарядам. Перемещать все это великолепие будут немецкие полугусенечные тягачи и новые американские трактора «Катерпиллер». Артиллерийских полков корпусного подчинения решили оставить шесть. Два вооружили новейшими немецкими Н 40, еще четыре более старыми французскими Н 17. Весь остаток, в основном русские Н 09–30 (152 мм гаубицы обр 1910/30 года) передали в пехотные дивизии. Более устаревшие системы вывели в резерв и в учебные дивизионы. 114 мм гаубицы Виккерс, числом 51 штуку, отправили на укомплектование самоходной артиллерии на базе БТ и Т-26. Пехотных дивизий стало больше и они приняли немного другой вид. Маршал, как и любой человек послуживший в Русской армии не любил число «13». Так что пехотные дивизии имели сплошную нумерацию от 1 до 12, а за тем шли 14-я и 15-я. Изменение коснувшиеся всех дивизий без исключения состояло в появлении приданной разведывательной бригады из двух егерских батальонов. Кроме этого в двух дивизиях: 1-й и 12-й были добавлены четвертые пехотные полки, рота танков (14 Т-37(38)) и артполк был усилен еще одним 152 мм гаубичным дивизионом. Эти две дивизии получились сильнее памятной польской 2-й гренадерской и предназначались для прорыва долговременной обороны. 15-я наоборот формировалась как «легкая», имея всего два пехотных полка, разведывательную бригаду и ее артполк комплектовался двумя дивизионами 3" и только одним с 122 миллиметровками, все на конной тяге. Дивизия предназначалась для действий в лесах. Остальные были почти не отличимы друг от друга — три пехотных полка, разведывательная бригада, арт полк в котором мог быть четвертый гаубичный дивизион, или всего только одна 6" батарея. Егерские бригады получили нумерацию от 20 по 26, а три имели собственные имена — Лапландская, Аландская и Кавалерийская бригады. Три из них объединены в «Группу О» — 22-я, 25-я и Кавалерийская, для их укомплектования использовали 50 горных 3" пушек, да в Кавалерийскую вдобавок к двум кавполкам и егерскому батальону придали танковый батальон из 14 Т-26 и 14 Т-38. Группа готовилась для длительных рейдов по лесному бездорожью.