Евгений Мостовский - Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ)

Танковые войска были представлены двумя дивизиями: Кавалерийской и Танковой. Обе численностью по 9000 человек. Если штат Кавалерийской проверенный «Зимней войной», остался без изменений: три бригады; две кавалерийские — (два кавполка, танковый батальон (40 Т-26F), рота штурмовых танков и рота самоходных орудий), противотанковый батальон, 18-й артиллерийский батальон и егерская бригада 4-х батальонного состава, то Танковая выглядела совсем по другому. 1-я, 2-я танковые бригады, бригада штурмовых орудий; гренадерская бригада (3-й, 4-й, 5-й, 6-й батальоны); 14-й артиллерийский батальон, противотанковый батальон. Всего в Танковой было 160 танков Т-26R, 40 штурмовых орудий (Т-26 с неподвижной рубкой и 76 мм пушкой Л-11) и 20 самоходок BT-40 с 114 мм гаубицей в вращающейся башне, всего 220 боевых гусеничных машин. В апреле 41 года обеим дивизиям придали еще по разведывательному батальону с 20-ю броневиками Панар. Особой гордостью танковых войск стал «Тяжелый батальон прорыва». Туда собрали все Т-28 и КВ, получилось четыре роты: три по семь Т-28 и одна из КВ — одного с «малой башней» и двух с «большой», четвертой машиной стал модернизированный до неузнаваемости Т-100. Ему заменили главную башню, поставив «большую» от КВ, кстати этот «гибрид» оказался самым удачным, все-таки «большая башня» с 152-х мм «дурой» была тяжеловата для «Клима». К этой разношерстной компании добавились два Т-28 Экранированных, больше финская «танковая промышленность» сделать просто не сумела. Командовал батальоном майор Нордлинг, прошедший под танковой броней всю «Зимнюю», «от звонка до звонка».

Кроме обычных частей финская армия обзавелась «иностранным легионом». «Русские» три батальона сформированные РОВС стали уже привычны, хотя Маршал беззастенчиво использовал их как «Преторианскую гвардию» то подавляя «польский бунт», то усиливал ими полицию во время августовских безобразий. Однако этого ему видимо показалось мало и в январе появился приказ о «формировании отдельных карельских батальонов», который вызвал небольшой шок у офицеров Главного штаба обороны Финляндии, «узкий» национализм был неприсущ финскому офицерству. К всеобщему удивлению добровольцев оказалось настолько много, что к маю сформировали три батальона по тысяче человек. «Национальные» части решили придавать побатальонно корпусам или дивизиям для выполнения «деликатных» задач.

Реорганизация была закончена к апрелю, теперь Маннергейм был уверен, такая армия, творчески переосмыслив «Зимнюю войну», способна не только «намертво» держать оборону, но и эффективно наступать по любой местности, преодолевая сопротивление засевшего в укреплениях противника.

За всеми этими милитаристскими играми самым внимательным образом следила советская разведка. Упреки сыпавшиеся на голову НКаВеДешников, начиная от опального Берии до последнего особиста, сделали свое дело. Теперь хватало и агентуры и аналитиков. Политическая верхушка в кои-то веки была в курсе всей закулисной финской возни и пыталась делать выводы. Выводы не утешали, любые действия Советского Союза эта белогвардейская лиса Маннергейм, каким-то непостижимым образом обращал себе на пользу. Казалось бы, почти раздавили финнов, с шведами объединиться не дали, голодать заставили, а в конце концов что оказалось? Немцы за них заступаются, американцы зерном почти даром снабжают, армию заимели сильнее прежней. ЦеКа партии конечно не ошибается, но может попробовать как-то по другому?

В начале апреля вместо «срочно заболевшего туберкулезом» посла Зотова, в Хельсинки появился заменивший его начальник Скандинавского отдела наркоминдела — Орлов. Новый посол очаровал сразу всех, еще бы, первое о чем он заявил — возобновление продажи зерна! На этом блестящий дипломат не остановился, оказывается все всё не так поняли, Советский Союз совсем не против Шведско-Финляндского союза, а напротив, очень даже «за». Настолько «за», что готов выступить посредником в таких переговорах между королем Густавом V и президентом Рюти! О «Никелевом кризисе» даже не вспоминал, помилуй Маркс, да был ли кризис? То что ни какого кризиса не было объяснил добрейший Иосиф Виссарионович в личной беседе послу Паасикиви, которого он начал вызывать в Кремль чуть ли не еженедельно, для сердечных разговоров.

К сожалению, вся эта суета была бесполезна, на западе поднималась чудовищная тень рыжебородого Барбароссы.

После того как Советское правительство в августе 1940 года, триумфально покатало по железным дорогам Финляндии свои большие пушки, буквально вынудив немцев начать военное сотрудничество с последней, Гитлер впервые серьезно задумался о финнах, как о потенциальных союзниках. Его собственная оценка их военных возможностей по началу была не высокой: «подумаешь, с трудом отбились от нескольких азиатских дивизий», но все изменилось 22 августа, когда на стол лег отчет военного атташе Рёссинга. Это был панегирик финской пехоте, умеющей переносить невероятные трудности полярной зимы и при этом вести разнообразные боевые действия. Гитлер узнал новое для себя слово «motti», рассматривал фотографии замерзших трупов на Раатской дороге, удивлялся «танковому кладбищу» в районе Лииккила. Такая информация заставляла по другому смотреть на «хуторян». Также в отчете Рёссинга был приведен полный список советских частей и соединений принявших участие в войне. (По данным Главного штаба обороны). Несоответствие затраченных усилий и мизерности результата поражало. С одной стороны это говорило о высокой боеспособности войск страны Суоми, с другой о неготовности к серьезной войне советских войск. Это сильно укрепило решимость «Фюрера» раз и навсегда «закончить Восточный вопрос».

Вторым важнейшим аргументом было письмо Маннергейма в котором Маршал бессовестно воспользовался «сакральными знаниями», надавив на «некие чувствительные струны» черной души Рейхсканцлера.

— Это смелый народ… всегда хорошо иметь соратников по оружию, которые преисполнены желанием мести, и это принято во внимание. В политическом плане следует быть осторожным. Народ чувствителен, его нельзя опекать наподобие словаков. Финский никель для нас столь же важен, как нефть и зерно для Финляндии. — делился Гитлер с своим адьютантом майором Энгелем. После этих событий фюрер потребовал изменить отношение в поставках вооружений и предоставил полную свободу ОКВ в переговорах с Финляндией.

18 декабря Гитлер подписал директиву N 21 — стратегический план операции «Барбаросса». В директиву, которую ОКВ утвердило в качестве основы для тактического планирования на местах, вошли следующие операции в Финляндии: