Вера Горова - Хроники Древмира: Падение магов (СИ)

Правов понял, что дело пахнет керосином и встал между друзьями. Витины слова не были сюрпризом, он много раз высказывался в подобном ключе, когда они были наедине или с Таром. Однако сегодня Витя выбрал не лучшее время и место.

— Народ, спокойно, тут люди.

— Ты тоже так думаешь? — тихо спросила Даша.

Вот и настал тот день, когда их двух друзей нужно выбирать одного. Глеб помолчал, прежде чем ответить, давая надежду одному и вызвав недоумение у другого.

— Даш, — начал он, — Витька прав: иногда с тобой бывает… сложно.

Девочка шумно выдохнула и вплотную подошла к ним, чтобы посмотреть Глебу в глаза. Тот стыдливо отвёл их. Видя это, Вертюхин выступил из-за спины пребывающего в противоречивых чувствах друга, и принял вызов.

— Поступай, как хочешь, Виталий Вертюхин. Мало тебя орки били, раз ты ничего не понял, — сказав это, Даша прошла дальше к тропинке.

— Тебе того же, Бедова, — с презрением бросил Витя.

Спина девочки дрогнула на мгновение, неудивительно, ведь она так не любила свою фамилию, но Даша всё равно продолжила путь. Когда она скрылась, Глеб выдохнул. Он потоптался в снегу, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Из следов вышла забавная геометрическая фигура.

— Это было обязательно? — наконец решился он.

— Мне плевать на оценки, давно пора понять, что я не собираюсь идти в десятый, — Витя выдавил из себя жалкое подобие улыбки. Значит, тоже переживал. — Она заслужила: «избранность» ударила ей в голову, и она стала навязывать своё мнение.

Глеб ничего на это не ответил.

Последние дни перед каникулами пролетели быстро. Бесчисленные контрольные перемешивались с подготовкой к Новому году, поэтому первый день двухнедельного отдыха многие провели дома, блаженно отсыпаясь до полудня. Тар узнал об этом от недовольного Глеба, который предстал перед ним на пороге своего дома в полусонном состоянии. Его знаменитая причёска «пай-мальчика» походила на застывший взрыв. Пока зверомаг рассказывал, как дела на родине, школьник окончательно проснулся и даже набрал номер Вертюхина.

То, что ребята поссорились с Дашей, ему сообщили, когда он надевал ботинки. Глаза болели после пяти часов непрерывной игры на компьютере, а в ушах стоял звон от подбадривающих криков землян.

Парочка вещей из квартиры Бедовых не стоили косых взглядов. Он принадлежал к «лагерю Вити и Глеба», так что тёплого приёма ему не окажут. Однако электронные часы на стене показывали пол второго, и это значило, что скоро вернуться Дашины родители. Он больше не мог свободно перемещаться между Древмиром и Землёй, так что ему предстояло сделать серьёзный выбор. И он решился. Он не хотел запомниться трусом, который боится попрощаться.

Его встретили молчанием. Лучше бы Даша язвила либо упрекала его. Она сделал приглашающий жест, и он захлопнул дверь квартиры, четыре месяца дававшей ему кров и пищу.

Девочка провела его в зал, вышла на балкон и порывшись там, вручило ему средних размеров коробку. Внутри находились вещи, которые он начал считать своими.

— Слышал, ты больше не хочешь исследовать наш мир, — неуверенно начал он, опустив коробку на пол.

Как зверомаг, он не очень-то хорошо ладил с людьми. Последние события убедили его, что следует исправить этот недостаток. Лучше один раз откровенно поговорить с глазу на глаз, чем впоследствии сожалеть, что не сделал этого или того хуже: сотни раз извинятся за допущенную ошибку. С извинениями дела обстояли гораздо хуже, чем с общением.

— Да, интерес как-то пропал. Лучше потрачу время на зубрёжку — и то больше толку, чем «спасение» чужих миров. Учебник алгебры, по крайней мере, не пытается тебя убить!

Реакция! Это обнадёживало. Успокоившись, Даша снова отвернулась.

— Мы плохо начали: я требовал невозможного, всячески торопил вас… — он остановился, вспомнив об обещании самому себе говорить откровенно: — Ладно я торопил только Витю и Глеба, потому что верил в них, а не в тебя.

Даша хмыкнула, словно говоря этим: «Давай же, выкладывай всё».

— Ещё я пару раз ел твои пирожные, удалял нужные тебе файлы, пока изучал компьютер и увиливал от ответов. В свою защиту скажу, что ребятам я тоже не рассказывал о Древмире, мне показалось, что вы итак у нас разберётесь. Кажется, на этот раз действительно всё.

На душе стало легче. «А извиняться полезно!» — подумал он про себя.

Прошла минута, прежде чем его собеседница пошевелилась. Наверное, ожидала продолжения исповеди или чего-то другого. Когда она повернулась, Тар внезапно понял, что она очень изменилась с момента первой их встречи. Той особы, способной выставить разговаривающих котов за дверь и самонадеянно обещать спасти другой мир, больше не было. Перед ним стояла очень уставшая тринадцатилетняя девушка.

— Ты вёл себя как настоящий старший брат. Языкастый, наглый тип, который не постесняется влезть в твою банку с деньгами, чтобы играть в салоне до десяти вечера.

— Я не думаю, что это сравнение уместно — тема семьи для Тара была болезненной.

— Да нет же, в самое яблочко. Мне девчонки в классе жаловались, да и Витька более чем наглядный пример такого старшего брата, — Дашин тон стал более мягким, и от этого у него пробежали мурашки по спине. Казалось, что сейчас прозвучит что-то страшное, что-то неправильное. — Мама до сих пор тебя ищет. По всему району бегает, никак не могу отговорить от твоих поисков.

«Она знает. Должно быть правда вскрылась, когда Мирздрав рассказывал о Гадикусе» — ему стало страшно. А ведь по идее он привык к косым взглядам при упоминании своего рода — в Магнии сиротам приписывают «род» по месту нахождения. Как и он, Гадикуса много лет назад нашли в окрестностях Тёмного леса.

И эти слова прозвучали. Спустя столько лет, когда он потерял надежду когда-либо услышать их. Его кто-то искал. Он был кому-то нужен не за магические способности, а просто за то… за то, что он сумел перевоплотиться в симпатичного чёрно-белого кота. Тар тяжело вздохнул — и чего это навоображал невесть чего?

— Тар, пусть для нас ты был просто «Васькой», но ты был нашим Васькой, Бедовым.

Он поджал губы, чувствуя, как они предательски задрожали. Заметив его состояние Даша перешла на свой повседневный тон, и, хотя она продолжила говорить о его принадлежности к её семье, ему больше не хотелось дать волю эмоциям.

— Я наплошала, ты наплошал — мы Бедовы, у нас всегда так. Только кажется, что жизнь наладилась — и бац! Так что я ничуть не злюсь на тебя. Я на себя злюсь, — подумав, добавила она.

— Так помирись с ними, ещё не поздно!

Он не сразу понял, почему Даша изменилась в лице. Взгляд её ожесточился, а пальцы сжались в кулаки. «Я выдал себя! — осенило зверомага: — Она поняла, что я зашёл сначала к ним, а не к ней».