Владислав Толстой - Альтернатива маршала Тухачевского (СИ)

Ценен международный авантюрист Бронштейн-Троцкий был не только колоссальными "сбережениями", но и информацией — он очень многое знал, располагая убойным компроматом на массу влиятельных персон в России и мире. Именно поэтому Вячеслав Владимирович и не считал возможным сразу отправить Леву в ад, хотя, по его глубокому убеждению, Троцкий "коптил небо" лишних лет двадцать, если не больше. Список пакостей, сделанных "Львом революции" Российской Империи и Советскому Союзу — полковнику Ленкову очень нравилось определение, данное де Голлем Советскому Союзу, определение, заключавшееся в словах "вечная Россия" — пакостей, за каждую из которых Троцкий заслуживал применения к себе старой шутки, некогда очень популярной в "Аквариуме", гласящей "Мы делаем предупредительный выстрел в голову, а контрольный — в сердце", был очень велик. Поэтому легко уйти Льву Давыдовичу не грозило — сначала ему предстояло поделиться своими обширными познаниями и расстаться с неправедно нажитым.

Разумеется, список интересных собеседников Троцким отнюдь не исчерпывался — массу познавательного не мог не знать Яков Блюмкин, руководивший каналом, по которому ценности из троцкистского "общака" переправлялись в западные банки; весьма интересен был для любознательного человека, к которым с полным на то основанием относил себя Вячеслав Владимирович, идейный сторонник Троцкого Генрих Ягода, пусть и не ставший пока шефом НКВД; а уж как разведчику хотелось задушевно побеседовать с главным "мотором" "дела "Весна"" и одним из ключевых организаторов массовой чистки в РККА Израилем Леплевским. Просто сил не было, так хотелось!

Но это пока что была лирика — вторая цель, в том случае, если она не была легендой, была намного важнее. Эту историю полковник слышал еще в юности — суть ее заключалась в том, что у большевистского руководства имелся сверхзасекреченный "общак", о существовании которого знали только Свердлов, Ленин, Крупская и секретарь Совнаркома Горбунов. Якобы после того, как Ленин слег, Крупская и Горбунов приняли меры по его надежному сокрытию — и в 1922 году, в красивом городе Монтевидео появился аргентинский подданный, то ли дон Пабло, то ли дон Педро, человек с приличными средствами, купивший неплохой особняк и вполне себе светски живший на проценты с удачно вложенного капитала. Это и был доверенный хранитель "общака" — если верить легенде, Крупская, сдавшая Сталину личные счета мужа, "общак" так и не сдала; а взятый за глотку в 1938 году Горбунов все-таки попытался купить себе жизнь. Доверенные оперативники из личной разведки Кобы навестили "аргентинского дона" — подробности неизвестны, но, вроде бы хранитель отдал номерные счета, на которых лежало свыше двухсот миллионов долларов. Деньги сумасшедшие — для сравнения, весь первый этап индустриализации обошелся в два миллиарда долларов.

Совсем глухо поминалось о том, что к счетам прилагался архив Ленина и Свердлова — имелось в виду вовсе не их теоретическое наследие.

Вот эта цель, в том случае, если она была реальной, интересовала полковника намного больше — но, в любом случае, сначала стоило навести справки у куратора.

В случае успеха открывались, без преувеличения, сказочные перспективы — имея информационную поддержку со стороны куратора, можно было качать десятки миллионов с бирж. А с учетом того, что впереди была Великая Депрессия, на пике которой акции в США подешевели почти на порядок, можно было внедриться в ведущие промышленные компании Америки, скупив приличные пакеты акций за бесценок. Это открывало такие возможности для научно-технического и экономического шпионажа, о которых советская военная разведка в то время могла только мечтать.

Что же касалось сокрытия личной специальной службы, то с потенциальными возможностями для этого дела обстояли и вовсе хорошо. Вячеславу Владимировичу очень нравилось выражение Честертона: "Умный человек прячет лист в лесу". В настоящее время начальником IV Управления был Берзин. Выражаясь не вполне дипломатично, Ян Карлович был человеком заместителя председателя Реввоенсовета Уншлихта. Парочка была довольно интересная, в особенности, Иосиф Станиславович — никогда не лезли на первые роли, напротив, предпочитали держаться в тени, но неизменно держали в руках рычаги реальной власти. Подобное поведение было довольно нетипично для "товарищей профессиональных революционеров с дооктябрьским стажем" — обычно эту публику стащить с трибуны было непросто даже артиллерийским тягачом.

Еще интереснее было то, что Уншлихт начинал в польской социал-демократии — каковая тусовка весело сотрудничала с англичанами, немцами, австрийцами, французами — и была готова работать да хоть с разведкой Преисподней, лишь бы против проклятых москалей. Проще сказать, с кем польские социал-демократы в те времена не имели дел — это были американцы, тогда не занимавшиеся окраинами трех европейских Империй.

Потом пан Иосиф плавно "перетек" в социал-демократическую партию Королевства Польского и Литвы — по факту, это был филиал польских социал-демократов, специализировавшийся на подрывной работе в западных губерниях Российской Империи. Не то чтобы полковник Ленков симпатизировал Отдельному корпусу жандармов и Охранному отделению — но, то, что им не давали развесить этих господ на фонарях, или, самое малое, загнать на бессрочную каторгу в Акатуй, вызывало у него сочувствие к политической полиции России. Судя по всему, именно там Уншлихт и познакомился с Берзиным.

"Следующим номером программы" стал переход Уншлихта в РСДРП. Вообще-то, это наводило на некоторые размышления — немало польских социал-демократов почему осело в российской социал-демократии, из наиболее видных фигур можно вспомнить тех же Дзержинского, Менжинского, Радека, так что Уншлихт был далеко не единственным. Медом им в России было намазано?

Кстати, Вячеславу Владимировичу вспомнился тот интересный факт, что ЧК, вопреки утверждениям "ура-патриотов" создавали вовсе не евреи — эта сомнительная "честь" принадлежала выходцам из Польши и Прибалтики. Случайное стечение обстоятельств? Может быть, и так..

Но, в любом случае, сейчас военную разведку контролировали эти двое — и, называя вещи своими именами, Разведывательное Управление работало не столько на РККА, сколько на Коминтерн. Что не менее интересно — Сталин не контролировал советские спецслужбы. Нет, конечно, свои люди у него там были — но его опорой не были ни ОГПУ, ни IV Управление.

Поскольку полковник Ленков был реалистом, то, даже мысли заполучить в свое распоряжение военную разведку у него не было — не для того Ворошилов в свое время отобрал ее у объекта, чтобы вернуть по первому требованию. Попытка же с ходу лишить Уншлихта контроля над РУ стала бы формой самоубийства — слишком большие возможности были у этой весьма темной личности, одного из создателей ВЧК и фактического куратора РУ.