Алекс Войтенко - Сашеньки

Заодно, нашелся и утерянный более двадцати лет назад штык нож, благополучно утопленный там же.

После звонка, мы тут же выехали в часть. Приехав на место и встретившись с капитаном, прошли на плац, где под выставленной охраной, на металлическом столе, лежал вытащенный из отхожего места сверток, завернутый в старую гимнастерку, и изрядно пованивающий.

— Вы, еще не разворачивали его? — Спросил мой наставник.

— Нет. Ждали вашего приезда.

— А с чего вы решили, что это именно автомат?

— На ощупь очень похоже. Сейчас сами убедитесь.

Тут же был вызван солдат, в химзащите и противогазе, который стал разворачивать найденный предмет.

Это действительно оказался искомый нами автомат АкС74, с рожком и патронами. Кроме того, в том же свертке лежали еще около сотни патронов россыпью, в полиэтиленовом пакете.

Автомат, был хорошо смазан, чем-то напоминающим солидол и обернут полиэтиленовой пленкой, которую стягивала бельевая веревка. Сверху сверток был завернут в старую гимнастерку, судя по вытравленному хлоркой имени на внутреннем кармане, так же когда-то принадлежащую рядовому Пронько. По рассказу рядового Кулдашева, который и доставал сверток из ямы, тот был подвешен на нескольких загнутых гвоздях к нижней стороне пола, уличного туалета. Как рядовой Пронько, а в том, что это был именно он, уже никто не сомневался, умудрился подвесить автомат, не спускаясь вниз, еще предстояло выяснить. Пока же дело приняло новый оборот.

Позже на полиэтилене, в который был обернут автомат, были найдены именно его отпечатки пальцев. Поэтому вина Пронько в инсценировке нападения и краже оружия было доказана. Ему грозило, гораздо большее наказание, чем то на которое он рассчитывал.

Так закончилось первое дело, в котором я принимал участие, в качестве стажера.

А через несколько дней приехал Сергей Иванович, с претензиями ко мне, о сокрытии еще одной стороны дара. Оказалось, что мой наставник, майор доложил на верх, о том, как я помог раскрыть дело, упомянув, что смог прочесть эмоции подозреваемого. В принципе ничего удивительного здесь нет, я прекрасно понимаю и осознаю, что КГБ не та организация, где будут что то скрывать от начальства. Этим только себе вред нанесешь. Найдутся люди, которые доложат за тебя. Так или иначе, претензии были предъявлены:

— Что же, вы так Александр? — видимо для усиления своих претензий, он вновь перешел на Вы. — Вроде бы со всем разобрались, все по решали, а вы скрываете от нас ваши способности. Нехорошо получается с вашей стороны.

— Вы, о чем Сергей Иванович? — спросил я.

— Ну, как же?! — изобразив на лице удивление, произнес он. — Вы говорили, что можете переговариваться с сестрой, а оказалось, что и мысли читать умеете.

— По-моему вас ввели в заблуждение. Я не умею читать мыслей. Не могли бы вы пригласить того человека кто выдумал эту историю с чтением мыслей? Или хотя бы доказать ваши слова.

— То есть по-хорошему, вы не хотите?

— Я, как раз хочу по-хорошему, а вот вы берете меня на испуг, заставляя признаться в несуществующем умении.

— Да, Александр, видимо вы еще не поняли, в какой организации вы служите. Жаль. Очень жаль.

— Может вы все-таки предоставите доказательства вашим словам. Как то несерьезно выслушивать голословные обвинения, тем более от вас. Не сочтите это за грубость, товарищ подполковник.

— Ну что ж, давайте обратимся к документам. 22 января сего года вы присутствовали при допросе подозреваемого рядового Пронько, в краже оружия и инсценировке нападения на часового в в\ч 74*** внутренних войск г. Ташкента. Во время допроса, вы передали своему наставнику записку, в которой написали о проверке родственных связей подозреваемого. Далее вы вышли из кабинета и сказали следущее: "Он, что-то скрывает. И это как-то связано с потерей оружия. И в тоже время он спокоен. Вернее уверен, что ничего не найдут. В эмоциях вообще очень трудно разобраться. Тем более, когда они направлены не на тебя. То есть, ничего конкретного я не могу сказать, но что-то меня наводит на эту мысль". Было такое?

— Да, я не отрицаю.

— А почему же тогда вы отрицаете, и скрыли от нас тот факт, что умеете читать мысли?

— Извините товарищ подполковник, я понимаю, что вы не специалист, но мысли и эмоции совершенно разные вещи. Вспомните, пожалуйста, наш самый первый разговор в части, где я служил. Вы задавали вопрос о том, когда мы начали общение с сестрой. Я вам ответил, что примерно с рождения, но так как говорить мы еще не умели, то общались эмоциями. Было такое?

— Да, но какое это имеет отношение к сегодняшнему?

— Я вам еще тогда сказал, что у меня имеется возможность прочесть эмоции собеседника, особенно хорошо это получается, если они направлены на меня, или имеют ярко выраженную окраску. То есть гнев, раздражение, спокойствие и тому подобное. Я сейчас вижу ваше "негодование" и то, что вы сдерживаете себя. Но это не значит, что я могу прочесть ваши мысли. А то, что позже мы не возвращались к этому вопросу, опять же не моя вина. Когда на тебе с утра до вечера ставят опыты, как то забываешь не то, что о способностях, но даже о времени суток, мечтая лишь о сне. И потом вы были в курсе этой способности, потому не нужно обвинять меня во всех грехах. Еще раз извините, если мой монолог был слишком резким.

Некоторое время подполковник молча сидел, что-то обдумывая:

— Будем считать, что на этот раз ты выкрутился. — Произнес он.

— Извините, но вы не правы. Я всегда старался быть честным с вами.

— Всегда? — подняв голову, он посмотрел мне в глаза.

— Да. Всегда. А то, что мы с сестрой скрывали наши способности, говорит лишь об осторожности. Согласитесь, что кричать об этом во весь голос было бы верхом идиотизма.

Февраль прошел на удивление спокойно, я все так же зарывался с утра до вечера в бумаги, изучая и приводя в порядок дела. С каждым днем, мне эта работа, вызывала все большее отвращение. Видимо эта работа все же не для меня.

Как то, во внеслужебное время, я поделился своими сомнениями с наставником:

— Так, в чем проблема? Насколько я знаю, тебе предложили выбор.

— Так то оно так, но боюсь что мой иностранный, тоже оставляет желать лучшего. Ведь это знание необходимо поддерживать, а у меня нет возможности практиковаться.

— А, может просто желания? В нашем управлении есть постоянно действующие курсы. Вполне мог бы посещать их, это даже приветствуется среди сотрудников.

— Честно говоря, я даже не знал об этом.

— Теперь знаешь, и времени до поступления еще вполне достаточно.

В тот же день, я записался на курсы арабского языка. После проверки моих знаний, мне посоветовали именно это. Хотя английский тоже не мешало подтянуть, но арабский был важнее. Да и мне прожившему всю жизнь в средней Азии, восточные языки и обычаи, да и люди были гораздо ближе, нежели западные культуры.