Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III

Так размышляя о вечном я трясся на спине лошади, пока лисовчики не решили что пора сделать привал. Меня стащили с лошади и усадили на землю. Между прочим, времени прошло довольно много, а организм у меня молодой! С одной стороны зверски хотелось есть, с другой, мочевой пузырь навязчиво намекал, что его давно пора опорожнить. И то и другое пленнику со связанными конечностями проделать довольно трудно, а моим похитителям облегчить мне жизнь и в голову не приходило. Надо было что-то решать, и я в первый раз подал голос.

- Развяжи меня. - Сказал я одному из слуг.

- Еще чего! - ответил пахолик.

- Если ты, быдло, хочешь стирать мне портки, то так и скажи. Я тебя обеспечу такой работой, но я человек благородный и пахнуть дерьмом не желаю, поэтому либо развяжи меня сам или спроси дозволения у своего хозяина.

Мои доводы показались ему основательными, и он по быстрому сбегал к хозяину и, получив разрешение, освободил меня от пут. Некоторое время я растирал затекшие запястья, а потом отправился в кусты. Контролировало меня при этом не менее шести вооруженных человек.

Тем временем прочие слуги развели огонь и занялись приготовлением пищи. В воздухе запахло съестным и у пленного герцога засосало под ложечкой. Морить голодом похитители его не стали и он, как и все получил лепешку и кусок запечённого мяса.

Поглощая немудреную пищу, я наблюдал за бытом лисовчиков. В отличие от того что я имел возможность наблюдать у поляков ранее его можно было назвать аскетическим. Никаких шатров, роскоши, многочисленных слуг. Вместо великолепных коней, которыми славилась польская кавалерия - низкорослые выносливые лошадки. Практически ни у кого нет лат, максиму кольчуга, вместо пистолетов луки, пожитки во вьюках на заводных лошадях. Вместе с тем чувствуется что рубаки знатные, палец в рот не клади. Общаются между собой как равные по товарищески, хотя это не редкость. И язык немного странный, вроде какой-то польский диалект, хотя понятно, лисовчики ведь в основном литвины и говор должен отличаться.

- Вас покормили ясновельможный герцог? - Снова обратился ко мне давешний шляхтич.

- В первых обращайтесь ко мне "ваше королевское высочество", - ответил я ему тусклым голосом, - Во вторых, кто?

- Кто я? - переспросил лисовчик, - о, прошу прощения, меня зовут Анжей Казимир Муха-Михальский шляхтич герба...

- Я спросил, кто вас послал? - перебил я его довольно невежливо.

- Меня никто не может послать! - запальчиво воскликнул шляхтич. - Я древнего рода и....

- Очень рад за вас, пан Муха. Но, я вас не знаю, стало быть, вам недолжно быть до меня никакого дела. Однако вы, бросив все, отправляетесь к черту на кулички, чтобы захватить меня. Поздравляю, вам это удалось, но вряд ли это все, потому что вы хотели познакомиться со мной. Я хочу знать, кто настолько могущественен или богат, чтобы отправить за мной лисовчиков.

- У вас пан герцог будет возможность узнать это, - скрипнул зубами Муха-Михальский.

Тут к шляхтичу подошел один из его товарищей и стал что-то шептать на ухо. Тот слушал его, становясь на глазах все серьезнее и иногда поглядывая на меня с довольно неприязненным видом. Похоже, что-то случилось, и мое сердце забилось сильнее от предчувствия чего-то хорошего. Я делано отвернулся от пана Мухи и присел на ствол поваленного дерева, навострив уши. Увы, я мало что понял из услышанного кроме сказанного в сердцах паном Анжеем "мекленбургские черти".

Тем временем лисовчики стали спешно сворачивать лагерь и седлать коней. Определенно что-то случилось, подумалось мне. Но что? Хотя если черти мекленбургские, то есть во множественном числе, то, скорее всего Кароль что-то заподозрил и отправился на поиски. Он может быть и не чингачгук, чтобы читать следы, но парень настырный и если сядет на хвост, то его так просто не скинешь. Предводитель лисовчиков повернулся ко мне, желая что-то сказать, но я сам встретил его вопросом.

- Сколько вам обещали заплатить, пан Анжей? Насколько я знаю, вам не слишком хорошо платят, так может, я заплачу вам?

- У вас не хватит денег пан герцог, - отозвался пан Муха.

- Стало быть, вам платят не деньгами, потому как денег бы у меня хватило. Но возможно ваши люди не столь богаты чтобы пренебрегать шведскими монетами? Эй, ребята меняю свою свободу на равное по весу количество серебра! Кто хочет разбогатеть? Это просто, а на пути всего одно препятствие.

Шляхтич в ответ только кивнул своим людям, и они набросились на меня. Впрочем, я и не пытался вырываться, крикнув только их вожаку:

- Эй ты, шляхтич застянковый, я имперский князь и женат на кузине твоего короля! Обращайся со мной подобающе, а если не можешь, то... - дальше я ничего не успел сказать, потому что рот мне заткнули.

Пахолики вновь связали меня и посадили на лошадь. Один из них взял ее за повод, другой держал веревку, привязанную к моим рукам. Они вскочили на коней и поскакали, увлекая за собой и меня. Как я понял, лисовчики решили разделиться. Меньшая часть отправилась со мной, а основные силы во главе с паном Мухой стали запутывать следы.

Моими сопровождающими было шесть человек, четверо из них были слуги, одного, самого старшего по возрасту, я назвал-бы казаком, насмотрелся в последнее время, могу отличить. Последний выглядел скорее как шляхтич, но что-то в его виде заставляло меня сомневаться в этом. Впрочем, засомневался я далеко не сразу.

Не знаю, как лисовчики обычно совершали переходы, но мои надсмотрщики были, казалось, сделаны из железа. Мы скакали дни напролет, останавливаясь лишь на короткое время, пересаживались на заводных коней и, наскоро перекусив, двигались дальше, стараясь держаться дальше от торных дорог и людских поселений. Несмотря на это люди, нам все же пару раз попадались. И каждый раз эта встреча становилась для них роковой. Свист стрелы или удар саблей и человек, чья вина была лишь в том, что он попался разбойникам на глаза отправлялся в мир иной. Один раз это был крестьянин, другой довольно древняя старуха, в третий подросток. Особенно меня поразил последний случай. Паренек попавшийся лисовчикам понял что его ждет и, упав на колени взмолился о пощаде, но тот кто выглядел шляхтичем резво соскочил с коня и, выхватив нож схватил попытавшегося отшатнутся в ужасе мальчишку и с каким-то ожесточенным выражением на лице перерезал ему глотку. Потом с мрачной отрешенностью осмотрев дело рук своих, приказал подручным спрятать тело. Именно тогда я понял, что он никакой не шляхтич. Будь он таковым, приказал бы слугам, или ударил клевцом, но нет. "Что-то с ним не так", - подумалось мне.

Через несколько дней наша бешеная скачка прекратилась, и мои надсмотрщики остановились у какой-то лесной избушки. Бог весть кто жил в ней ранее, но теперь она выглядела совершенно не жилой. Очевидно, здесь они намеревались дождаться основной отряд. Говоря по совести, мои силы были уже на исходе, и дальнейшей скачки я бы вряд ли выдержал. Здесь мое положение несколько улучшилось, по крайней мере, меня перестали связывать.