Евгений Белогорский - Операция Невозможное (Лето и осень сорок пятого)

Максимов прекрасно видел как англичанина колотила внутренняя дрожь, но он сумел совладать с нервами.

— Я согласен, выполнить ваше поручение, при условии, что кроме нас будут освобождены ещё люди — собрав все силы в кулак, гордый брит, попытался поднять хвост, но Максимов тут, же одернул его.

— Не в вашем положении следует торговаться, сэр. Для выполнения этой миссии хватит и одного человека — властно отчеканил советский офицер и сделал паузу. С холодной презрительностью он посмотрел прямо в глаза «бунтарю» и тот сломался.

— Я, — начал, было лепетать англичанин, но Максимов перебил его. — Только ради того, чтобы доказать вам всем, что чувство человеколюбия не чуждо нам, я отпущу с вами ещё двух человек. Вот этих двух убеленных сединами джентльменов.

Он указал пальцем на ещё двух депутатов, чей вид безошибочно выдавал в них склочников и интриганов. Без всякого принуждения, получившие свободу джентльмены, решительно отодвинули стоявших на их пути людей и встали перед Максимовым.

— Прекрасно, я даже не буду брать с вас слова, мне вполне достаточно заявлений этих двух господ, — капитан кивнул в сторону первой пары и неторопливо прошел вдоль застывшими перед ним депутатами. — Я вижу разочарование на ваших лицах и прекрасно вас понимаю. Мы не звери и готов освободить ещё двух человек, у которых для этого есть веские причины. Если среди вас есть такие люди, пусть выйдут.

Максимов ловко закинул наживку и теперь стал ждать реакции, неторопливо мерея шагами паркет холла. С невозмутимым лицом, не поднимая глаз от пола, он прошел несколько метров, остановился и двинулся в обратном направлении.

Михаил чувствовал, что нервы у депутатов вот-вот сдадут, но первыми они сдали у Идена.

— Если это возможно, я прошу освободить лорда Бивенбрука — с трудом ворочая пересохшим языком, попросил премьер.

— Этого старого забияку? — Максимов изобразил на лице раздумье и сомнение, хотя был готов расцеловать Идена, расколовшего ряды британского единения. — Хорошо. Лорд Бивенбрук — вы можете идти.

Согласившись на просьбу Идена, он опасался, что старый лорд откажется покидать парламент, но все обошлось. С чувством полного превосходства, не удостоив Максимова даже взгляда, Бивенбрук гордо прошагал мимо него и встал вместе с другими счастливчиками.

— Я бы попросил бы вас за сэра, Мюррея, у него слабое сердце — обратился к капитану спикер палаты общин, указав на толстяка, с красным лицом. Наверняка он болел гипертонией и сейчас страдал он высокого давления.

— Пусть будет мистер Мюррей — согласился Максимов, — мы не воюем со стариками и больными.

Он собирался уже отдать приказ вывести отобранных лиц, как краем глаза заметил на лице стоявшего в передних рядах молодого человека муки душевного терзания.

— Вы что-то хотите сказать? — обратился к нему Максимов, помогая перейти Рубикон.

— Три дня назад у меня родился сын. Моя молодая жена больна после родов и если это для вас убедительная причина, то я прошу разрешить мне покинуть зал — выдавил англичанин.

— Я обещал освободить ещё двоих и мне уже назвали их имена — с непроницаемым лицом произнес Максимов, вгоняя молодого отца во вселенскую грусть. — Но я понимаю вас, так как не понаслышке знаю, что значит потерять близких людей. Идите, вы свободны.

Капитан уже был готов дать приказ вывести выбранных депутатов, как у короля прорезался голос.

— Вы очень мерзкий человек, капитан. Ваши действия… — начал говорить монарх, но Максимов прервал его.

— Мои действия хотя бы спасли жизнь семерых человек, тогда как ваши высокопарные слова привели только к сотрясению воздуха. И кто из нас спрашивается лучше? — саркастически произнес Михаил и, не собираясь вступать в ненужную дискуссию с монархом, решительно махнул счастливчикам рукой. — Идите, пока майор Орлов не передумал.

Те послушно заторопились навстречу нечаянной свободе и при этом, ни один из них не отказался от выпавшего ему шанса или захотел уступить его другому.

— А вы господа садитесь. Все самое интересное у вас впереди — приказал капитан, и солдаты, подталкивая людей прикладами стали наводить порядок в холле. Наступала вторая часть представления и на смену «доброму» Максимову вышел «плохой» Орлов.

Выждав несколько минут для усиления градуса напряженности. Алексей Орлов стал неторопливо считать сидевших перед ним людей. Холодным безжалостным голосом считал он по-английски своих жертв, но при этом делал это произвольно, а не по очереди.

— Восемь, девять, десять — палец Орлова уперся в жилистого англичанина, и солдаты немедленно сдернули его со скамьи.

— Один, два, три — и майор определился с другим кандидатом в путешествие к старому Нику. Все это происходило в гнетущей тишине, но когда Орлов выбрал четвертого, произошел интересный инцидент. Выбранный депутат стал отчаянно доказывать, что «господин майор» ошибся и десятым является его сосед.

Подобный бунт был заранее предусмотрен сценарием, для усиления доминанты в умах англичан «доброго» и «злого» русского. Следуя ему, Максимов попытался поддержать требование депутата, и Орлов зло рыкнул на него и продолжил свой отсчет.

Король Георг наблюдал за всем этим, плотно сжав губы и с заметным волнением на бледном лице. Ему было очень некомфортно сидеть в этом кресле, но он намеревался пройти это жестокое испытание до конца.

— Первая партия готова. Время пошло — по-английски произнес Орлов, и сев в кресло достал из кармана швейцарский хронометр.

Повинуясь знаку майора, солдаты выстроили отобранных им людей перед Георгом и их взгляды пересеклись. Трудно описать глаза людей за плечами, которых встала смерть, но его величество выдержал это испытание. Большей частью из-за того, что монарх, как и стоящие перед ним люди и подавляющее число депутатов были уверены, что русские откровенно блефуют.

Англичане верили в это тогда, когда сидевший в кресле Орлов указал пальцем на двух крайних депутатов и произнес — Онищенко, давай.

Верили в это когда, избранных на смерть несчастных поставили на колени, в трех метрах от королевского кресла. Верили, когда к их затылкам приставили дула пистолетов и солдаты расстрельной команды застыли в ожидании приказа. Верили, верили, верили, пока вдруг не раздались глухие одиночные выстрелы и два тела не забились в конвульсиях, рухнув на мозаичный пол холла.

Вслед за этим по холлу пронесся громкий крик гнева. Парламентарии и король попытались вскочить со своих мест, но молодцы майора Орлова были начеку. Несколько автоматных очередей гулко хлестанули поверх голов взбунтовавшихся парламентариев, заставляя их в страхе присесть, а кого упасть на пол. Крепкие руки вернули короля Англии в исходное положение, и все закончилось, не успев набрать силы.