Василий Каталкин - Малец

Утром воеводу подняли как только рассвело:

- Афанасий Тимофеевич, вставай, беда у нас, - легонько толкнули его в плечо.

- Что? Чего случилось? - Тряхнул головой воевода, прогоняя сон. - Я же сказал, пусть гонец дьяку доложит.

- Да тут другое дело, - возразил сторож, - выходит Лисье-то не просто так сгорело, подпалили его, чтобы казаков отвлечь.

- Отвлечь? - Подскочил Афанасий, - зачем?

- Оказывается Петрушка Иванов с ясачными бурятами, вчера вверх по Иркуту табун угнал. В Тунку прорваться хочет, а дальше в Монголию уйдет.

- 'Ага', - думал воевода, - ' теперь все стало на свои места, этот поверстанный из бурят казак давно на смуту здесь подбивал, сначала-то на должность метил, а как не получилось, решил к монголам переметнуться. А для того чтобы кисло не жилось, решил с собой табун острожный и ясачных бурят увести. А вот хрен ему. И плевать что он из знатного рода, на воротах места хватит, пусть повисит, тать, в назидание другим пару дней у северных ворот. Ишь, измену удумал'.

- Вот что, кликни Демида, - распорядился Афанасий, - пусть казаков собирает вдогон. Может, весь табун и не вернем, но Петрушку вернуть надо.

Казаки нагнали табун к концу второго дня уже на выходе в тункинскую долину, понимая, что сбежать не удастся, Петрушка принял последний бой. Беглецы оборонялись отчаянно, но преследователи, пользуясь своим преимуществом в численности, продавили строй более опытных воинов, а дальше все сражение свелось к погоне за сыпанувшими в разные стороны бурятами и сбору распавшегося табуна. К сожалению, вся схватка произошла уже под вечер, поэтому многим ясачным удалось уйти, и вместе с ними ушла половина угнанных коней. Преследовать их казаки не стали, во-первых: трофеи с общественного табуна не возьмешь, все придется отдать за так; а во-вторых: свою основную задачу они выполнили, а гнать по Тунке остатки до самой Монголии, ввязываясь в стычки с местными, сил не осталось - все-таки два дня спешки лесными тропами сказались.

Блииин, холодно-то как, и мочевой пузырь переполнен, еще немного и все потечет прямо в штаны, надо срочно отлить. Так, уже начинается утро, это хорошо, а то ведь в темноте отлить можно и не туда, куда действительно можно. Кое-как поднялся, координация ни к черту, все еще покачивает, но все же лучше чем было.

- Васька, ты куда?

- А? Туда. - Я махнул рукой в сторону ближайших кустиков.

- Ты смотри, - раздалось откуда-то сбоку, - а дурак и всамделе поумнел. Крепко ему по голове влетело.

Что? Дурак? Поумнел? Это про меня что ли? Ладно, все потом, сейчас у меня есть цель, и достичь ее надо в самое ближайшее время.

Да что б его, как эта хрень снимается? Тупо смотрю на грубые домотканые штаны подвязанные веревкой без намека на пуговицы и ширинку. Ладно, 'терпеть, уж нету больше сил', кое-как выворачиваю верхнюю часть штанов под веревку и делаю свое дело, 'очень важное и нужное' дело, которое никак нельзя кому-то передоверить. Через пару минут жизнь показалась прекрасной, и мир преобразился, не скажу, что расцвел новыми красками - все-таки утро только начинается и вокруг серо, импрессионизм во всей красе, но подробности можно рассмотреть. Быстро сканирую окрестности и себя заодно. И кто там меня дураком обозвал? М-да, а ведь точно дурак, причем и в прямом и в переносном смысле. Во-первых: на нормального человека такое не оденут; во-вторых: нормальный человек не будет ... Хм... Ладно, не будем о грустном. Ну и третье, на закуску, судя по всему, я подросток, и заметил это только сейчас. Такс, получается 'копыта' я все-таки откинул, вот и верь после этого врачам. Хотя, чего это я, ведь знал же, что шансов мало, но надеялся. А врачи, что им оставалось - надежда умирает последней, вот и дарили мне надежду, какие к ним претензии? С одной стороны: избавиться от постоянной изматывающей боли - дорогого стоит, а с другой: далеко не факт, что второй шанс окажется таким уж безоблачным, свое отношение ко всему этому определим позднее. Ну, в кого я теперь попал примерно догадываюсь, осталось узнать 'в куда' и 'в когда'.

Судя по тому, что за кустами виднеется широкая быстрая река, а на другой ее стороне наблюдается характерный изгиб холмов заросших лесом вопрос куда отпадает. Получается, перенос сознания произошел по временным координатам, а не по географическим.

Теперь надо определиться - 'в когда'. Если опять же судить, по тому, что вчера кто-то там, на лошадях, с пиками рассекал - век никак не двадцатый, и даже может быть не девятнадцатый, хотя вроде бы, из истории, пиками и в двадцатом веке казаки вооружались. По этой причине Вопрос 'в когда' откладывается, и лучше задаться осмыслением оперативной обстановки. Приглядываемся к происходящему на полянке. Да..., что тут сказать? Ничего не скажешь, судный день во всем своем проявлении. Погорельцы, и этим все сказано, в одночасье их жизнь изменилась навсегда. Это только мы, жители двадцать первого века можем во всем искать светлые стороны, мол, остались живы и то радость, а все остальное приложится, не пропадем. А здесь и сейчас не приложится, в эти времена достаток копился многими годами, если не поколениями, и потеря всего почти неизбежно означала многие беды. Ну не просто выжить в Сибири даже имея все необходимое, а вот так, остаться без всего накануне осени, считай верная смерть. Хорошо если родственники где-то поблизости есть, может и получится пережить зиму. А если нет? Ладно, раз мне выпала такая судьба, оказаться в теле местного дурачка, то придется выживать, даже в таких условиях еще не все потеряно. Вот и первая серьезная проблемка нарисовалась. Надеюсь, я сам к пожару отношения не имею, а то ведь в эти времена с поджигателями суд был скорый. Ладно, нечего стоять столбом и на всех пялиться, хоть и дурак, а тоже должен быть с понятием, иначе это понятие начнут вбивать силой все кому не лень.

- Васька, ты чего там? Подь сюда.

Все та же чумазая девчушка пыталась привлечь мое внимание, махая рукой.

- 'Ага, это меня, ну пойдем, раз зовут. Так, стоп, это еще что за дела?' - Внутри вдруг вспыхнула непонятная радость, а глупая улыбка, которая сейчас была совсем не к месту, стала наползать на лицо. - 'Ешкин-кошкин, так это ж тот Васька проявился, увидел родных, и горя ему нет, радости полные штаны. Кстати, надо будет эти штаны, все-таки, срочно простирнуть, даже сам чувствую, что несет от них..., скажем так, совсем не духами'.

Говорят, в эти времена женщины быстро старились, тяжелые условия жизни и постоянные роды не способствовали сохранению здоровья, и в отношении матери Васьки это было вполне справедливо. Хотя здесь и сейчас все выглядели не лучше, наверное, потом в других условиях, люди вернут хоть часть своей жизненной силы и внешне помолодеют. Васькину улыбку мне удалось подавить, хотя с некоторым усилием, ну не понимал он всю глубину той пропасти, где сегодня оказалась его семья.