Игорь Негатин - Экспедитор

36

– Режь! – Мартин скривился и сжал зубы. – Чего смотришь?! Режь!

– Вот дьявол! Ты где так нарвался?

– Серхио, давай чуть позже! Откровения сейчас не к месту и не ко времени. Конечно, если ты не настаиваешь.

– Как скажешь… – пробормотал я и взял со стола бритву… – Ты уверен, что нам не стоит поискать доктора?

– Режь, черт бы тебя побрал! К дьяволу их клистирные души!

– Не богохульствуй. Тебе, как служителю Святой церкви, это не к лицу.

– Будь все прок…

– Извини, сейчас будет немного больно.

Мартин Вильяр вернулся домой уже за полночь. Вернулся… Скорее, доковылял, зажимая простреленную руку. Еще две пули получил в ногу. Они засели на внешней стороне бедра, что давало шанс на благополучный исход моей операции.

Никогда не доводилось зондировать ружейным шомполом? Не самый лучший способ, но что оставалось делать, если под рукой нет других инструментов? Мое упущение. Вместо пьянки с казачьим сотником мог бы подумать и прогуляться по магазинам. Глядишь, и нашел бы…

Вильяр зарычал. Вцепился зубами в обломок деревяшки и оскалился. По губам потекла слюна, а взгляд стал шалым. Лучше бы он сознание потерял. Было бы легче.

– Терпи, amigo! Я почти нащупал пулю…

Через час все было закончено. Напоил Мартина отваром из здешних трав, которые были куплены для нашего похода, и он отрубился. Прямо на столе. Я сидел рядом, курил и пялился на аргандову лампу, одолженную у нашей хозяйки. Керосиновые были редкостью, а вот такие, масляные, весьма популярны.

Вильяр во сне застонал, дернулся, но потом затих. Аптекарь не соврал – отвар и правда хорош. Особенно когда вырезаешь из тушки две пули сорок пятого калибра. Без наркоза и обезболивающих. Моему приятелю не позавидуешь – за последние два месяца он ранен второй раз. Нет, Вильяр определенно полез не в свое дело…

Я повертел в руках свинцовые шарики со следами нарезов. Скорее всего, револьверные. Интересно, где и на кого именно он нарвался, если дело закончилось стрельбой? Попытка ограбления? Нет, не думаю. Здешние молодчики, промышляющие в портовых трущобах, не любят стрелять. Они, как правило, режут. Довольно профессионально. Трепыхнуться не успеешь, как требуха вываливается на землю. Пока будешь хватать кишки руками, получишь еще один удар – в горло – и захлебнешься кровью.

Достал из кобуры револьвер Мартина. В барабане оставался один заряд. Я снял капсюль с заряженной каморы и повертел оружие в руках. Спать не хотелось. Надо бы вычистить и перезарядить. Мало ли кто решит наведаться к нам в гости…

Подробности узнал утром, когда раненый очнулся и попросил вина. Я не видел причин отказывать, и он получил бутылку красного, которую быстро выхлебал и слегка захмелел.

– Ты нашел Эрнесту? – спросил я.

– Увы… Напал на ее след, но не более.

– Она жива?

– Надеюсь.

– Кто же тебя продырявил?

– Ты будешь удивлен… – Он облизал губы и покосился на пустую бутылку.

– Мне лень угадывать.

– Хесус Морено.

– Ничего себе, – присвистнул я. – Он был один?

– Этот волк без стаи не ходит. С ним три молодчика. Извини, уже два.

– Это радует. Чего он к тебе прицепился?

– Видимо, вспомнил одну туземную деревушку, где мы ему помешали.

– Быстро же он добрался… Мы ведь забрали у них лодку.

Вильяр насупился, а потом неожиданно спросил:

– Серхио, ты знаешь легенду о том, что после смерти человек попадает в некий высший мир, куда знают дорогу лишь служители Бога?

– Неужели? – Я даже не попытался изобразить удивление. – Этих обещаний хватает в любой религии. Каждый жрец, независимо от конфессии, обещает загробную жизнь. Разница только в деталях.

– Ты прав. Почти. Помоги мне сесть. Терпеть не могу валяться, когда дел по горло.

Пришлось помочь. Мартин привалился спиной к стене, поморщился и посмотрел на меня. Долго смотрел. Так долго, что я не выдержал:

– Amigo, ты сейчас дырку во мне сделаешь своим взглядом.

– Лучше уж взглядом, чем пулей.

– Звучит очень многообещающе.

– Как бы не так, – проворчал он и отвел глаза в сторону.

– Говори, раз начал.

– Всего сказать не могу, даже не проси… – сказал Вильяр, но опять замолчал. Не надо быть физиономистом, чтобы разглядеть тревогу, написанную на лице монаха. Он стиснул зубы, скривился, но все-же продолжил: – В руки служителей Вселенской инквизиции попало несколько свитков, которые оказались современниками… Иисуса Христа. Они повествовали о неких мирах, путь в которые был известен Спасителю и его апостолам.

– Что?! – Я не поверил своим ушам.

– Я сказал, – нахмурился Вильяр. – Ты слышал. Выводы делай сам.

– В свитках описаны наши Врата?

– Ты совершенно прав. Там же был описан и некий обряд, благодаря которому Врата станут послушным орудием в руках посвященного.

– Погоди… Ты уже спрашивал – не знаю ли я способа, как заставить Врата распахнуться.

– Помню. Ответил, что не знаешь. Или ты мне лгал?

– Нет.

– Вот и славно. Не знаю причин, но меня это радует. Обряд довольно запутан, а иногда откровенно непонятен для простого смертного. В нем переплелись многие знания, часть из которых утрачена, а некоторые и вовсе неизвестны. Так или иначе, но я помню его описание. Возможно… – Он тяжело вздохнул. – Возможно, это тебе поможет.

– Расскажешь?

– Запишу. Найди мне бумаги и перо с чернилами. Дела, как видишь, разворачиваются слишком быстро, а я не хочу, чтобы ты застрял в этой глуши, если со мной что-нибудь случится. Нарисую карту, которую нашел в бумагах Федерико Линареса, и опишу обряд, но… Его описание будет запечатано. Поклянись, что вскроешь конверт только в случае моей гибели.

– Хорошо, Мартин Вильяр. Я обещаю.

– Благослови тебя Господь, Серхио Чатров! Пакет спрячем под половицей. Мало ли что…

– Скажи, а Эрнеста знает про этот обряд и карту Линареса?

– К чему ты клонишь, приятель? – нахмурился он.

– Женщины слабы…

– Эрнеста, да простит меня Господь, святая женщина! Она перенесла столько горя, что тебе и не снилось! – Мартин замолчал, зло нахохлился и провел ладонью по скуле. Пожевал губами, а потом посмотрел на меня и продолжил: – Нет, ей неизвестно, где находится город, но суть обряда известна. Не хотел, чтобы ее жизнь подвергалась опасности, и не рассказывал о карте Линареса.

– Я тебя понимаю.

– Ступай! – Он вдруг разозлился. – Ступай, найти мне бумагу и чернила!

Мартин рисовал для меня карту. Оставалось лишь поражаться его памяти – два десятка пунктов, описывающих маршрут Федерико Линареса, не считая многочисленных пометок. Как имел возможность убедиться позднее, они были выполнены с поразительной точностью.

Чтобы не мешать, я вышел из дома и закурил. Еще немного, и наступит сиеста – время, когда жизнь в Сантьяго-де-Лион замирает. По пыльной, утопающей в липкой жаре улице прошла местная торговка с пустыми корзинами. Проехал грязный оборванец верхом на осле. Он понукал животное и пялился по сторонам, скаля гнилые зубы. Жара…