Ингмар Миваки - Тот, кто не спит

– Ну, хорошо, – сдалась Симона. Она чувствовала слабость – на этот раз не физическую, а душевую. Еще немного, и она готова была издать крик загнанного зверя. Устав сопротивляться, она послушно поплелась к столу с украшениями.

Под развесистой кроной дуба на коричневой бархатной скатерти аккуратными рядами располагались искусно сделанные браслеты, серьги и ожерелья из серебра. Глядя на них, Симона снова забыла о себе. Ее поразили не только мастерски сделанные украшения, но и смелость маленького продавца, в одиночестве стоявшего в столь безлюдном и совершенно неподходящем для торговли месте. Дым, вырывавшийся из отдушины в земле, захватил столик и стелился над сокровищами, то закрывая, то открывая их взору Симоны, что добавляло остроты впечатлению.

– Здесь тепло, – объяснил Григориос с улыбкой. – Вы только посмотрите, – засуетился он вокруг стола. – Для вас вся эта красота за бесценок. Не изволите примерить эти чудесные серьги? Я создал их специально для такой прекрасной дамы, как вы, – сказал он и протянул ей пару серег в виде переплетения тонких серебряных нитей виноградной лозы.

Они были и впрямь восхитительны. Григориос удовлетворенно кивал, наблюдая за нескрываемым восторгом Симоны.

– Тонкая работа, – заметила она, вежливо улыбнулась и положила серьги на место.

– Но ведь они вам понравились, – искренне и совершенно по-детски удивился мастер Григориос.

– Быть может, в другой раз. К тому же мне больше нравится роза. Вон та, – кивнула она в дальний правый угол – туда, где на темном бархате выделялась единственная среди серебряных поделок золотая роза.

Григориос посерьезнел. Прихрамывая, он обошел стол, взял розу и протянул Симоне. Он посмотрел ей прямо в глаза, и на мгновение по лицу его пробежала тень.

– Не проблема, расплатитесь, когда будет возможность, – улыбнулся он и стал деловито разглаживать ладошкой бархатную скатерть.

– Даже не знаю, – засомневалась Симона.

– Вы ведь часто здесь ходите, – сказал он. – Я вас видел раньше.

– Странно. А я вас не видела, хоть и стоите вы на самом видном месте.

– Горожане поглощены своими мыслями, – грустно заметил карлик. – У каждого свои заботы. Все бегут, мало что замечая вокруг.

– Я занесу вам деньги сегодня или завтра, – пообещала Симона.

– Договорились, – улыбнулся Григориос.

До выхода из парка оставалось меньше километра, и Симона прошла их медленно. Удивительно, но она не испытывала ни малейшей неловкости из-за розы. Напротив, напряжение дня не просто спало, оно было полностью уничтожено мастером Григориосом. У Симоны возникло чувство, что она только что проснулась – свежая и отдохнувшая. Наслаждаясь уходящими красками осени, она больше не искала знаков, от которых зависело что-то жизненно важное, а именно связанное с покинувшим ее мужем. Что-то внутри нее безвозвратно сгорело каких-то несколько мгновений назад, но что именно, Симона не знала, не находя ответа ни внутри себя, ни в окружающем мире. Она снова вспомнила о странном поведении Ники. Подруге четвертый десяток, а она живет одна, и кроме как о книгах да количестве посетителей магазинчика не рассказывает, не считая поверхностных разговоров ни о чем. Разговоров о своем прошлом Ника избегала, так что никто из окружения не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что было очевидно: одинокая женщина, живущая в мире книг, держательница небольшого, но популярного в городе книжного магазина. Вот, собственно, и все. Симона так и не нашла ответа на вопрос, куда могла отправиться Ника утром субботнего дня, заперев магазин в самое посещаемое время.

Войдя в дом, Симона сняла куртку, размотала шейный платок и задумчиво посмотрела на свое отражение в зеркальной стене холла. Заиграла тема Лебедя из «Карнавала животных» Сен-Санса. Номер звонившего не определился.

– Люка, – прошептала она и схватила трубку. – Люка! – воскликнула он срывающимся от волнения голосом.

– Снова проблемы, Симона? – послышался голос шефа.

– Сейчас я все объясню, – спохватилась она, но тот резко перебил, сказав тоном жестким и не терпящим возражений:

– Не трудитесь, потому что с сегодняшнего дня вы уволены.

В трубке послышались короткие гудки. Симона посмотрела на телефон ничего не понимающим взглядом. Она выронила из рук пакет, села возле зеркальной стены на стул, склонила голову и заплакала, тихо всхлипывая и вытирая нос кружевной манжетой рубашки.

Разноцветные слои непрерывно плывущего под ногами земного пирога с непривычки вызывали головокружение. Иона снова крепко зажмурился. Вот уже час, как он сидел на скамейке возле дома, смотрел на землю под ногами и пытался адаптироваться к новому ви́дению. Состояние было сродни тому, что случается с вестибулярным аппаратом во время сильного ветра, когда смотришь на танцующие тени деревьев под ногами. И снова Иона прошил взглядом слои земли. Ближе к поверхности был песок и камни, потом к ним присоединялась вода, еще ниже – рвущийся наружу пар. Иона падал все ниже и ниже, – туда, где полыхал огонь. И снова толчок, на этот раз в груди. Иона смотрит в небо на плывущие облака, потом закрывает глаза и открывает их. Упражнение давалось нелегко.

Поначалу он решил, что отравился ядовитыми парами, источаемыми горой. По дороге домой после второго визита в пещеру глазам его открылось волнующее зрелище: над деревьями, травами и валунами колыхались плотные облака множества оттенков. Встретившиеся на пути люди имели внутри незабываемой красоты голубой свет, а за спиной у каждого был непроницаемый для глаз Ионы черный мешок, который Свидетель назвал мешком возможностей. Другой мир, о существовании которого Иона, как и любой другой человек, хоть раз в жизни, да задумывался, раскрывал ему свои тайны. Он присутствовал одновременно в нем и где-то еще. Его предположение об отравлении быстро развеялось, поскольку самочувствие было, как никогда прекрасным. Энергии было даже чрезмерно, ибо Иона потерял сон.

На площадке за ветряком туристы развели костер. Один из них поворошил палкой головешки, и красные мухи закружились над огненным цветком. Свет отразился от глянцевой поверхности диска в руках Ионы, а затем, встретившись с тем, что шел из его глаз, взорвал пространство вокруг золотом. Внезапно налетавшие порывы ветра подняли в воздух и закружили лазуритовый песок, На стороне ночи было столь сказочно прекрасно, что Иона стал мечтать о том, как завтра накопает корней синюхи [5]. Спать совершенно не хотелось. Кто-то тихонько хихикнул в правом ухе, и Иона тотчас очутился в незнакомом городе. Взмывающие вверх постройки примыкали к большому куполу центрального храма, возвышающегося над остальными. Город мерцал золотом.