Ингмар Миваки - Тот, кто не спит

Алекс приложил к отверстию проектора диск. Выстреливший из оконца луч света с колыхавшимися в нем пылинками прошил темное пространство зала и вонзился в белый экран. Достигнув цели, он стал расползаться по экрану ослепительно ярким пятном. Все произошло настолько быстро, что мозг Симоны не успел выстроить продолжения картинки. Когда свет захватил примерно треть экрана, персонажи мультфильма стали исчезать.

– Чудесно, не правда ли? Заметь, все та же пленка, – заметил Алекс. – Что скажешь?

Симона ответила не сразу. Она как завороженная смотрела на героев рождественской сказки, один за другим таявших в пространстве экрана под мерное верещание проекционной машины.

– Не верю. Проверь пленку.

– Я просмотрел ее раз десять. Они исчезают каждый раз в новом месте, именно в момент применения диска. Ты погоди, то было для затравки. Теперь кульминация.

Алекс уселся в кресло рядом с Симоной и посмотрел сквозь отверстие диска на белое полотно экрана, затем на Симону, после чего с торжественным видом передал диск ей.

– Посмотри, только не на меня, а туда, – указал пальцем в экран Алекс.

– Не могу взять в толк, – сказала Симона. – Это то, о чем ты мне говорил, когда звонил ночью?

– Вот именно. Но ты еще не видела главного. Ты посмотри! – призвал Алекс.

Симона повиновалась и посмотрела на экран сквозь отверстие диска. Луч из ее глаз коснулся белого полотна экрана, возникла ослепительная вспышка, и световое пятно стало расползаться.

– Продолжай смотреть, сосредоточься на световом пятне, – скомандовал Алекс.

Симона прерывисто вздохнула, и через несколько секунд на экране из ниоткуда появилась отчетливая фигура мужчины, одетого в монашеское платье. Он сидел на валуне в лесу, спиной к зрителям. По движению локтя можно было понять, что он пишет.

– Ты знаешь, кто это? – спросил Алекс, но Симона не отвечала, продолжая всматриваться в силуэт монаха.

Из-под левого локтя монаха вылетел конверт. Когда Симона сфокусировала на нем внимание, то произошло невероятное: под ее взглядом конверт неожиданно замедлил движение, развернувшись под углом, удобным для обзора.

– Сим? – тихо позвал Алекс.

– Алекс, мне дурно, – ответила она, опустив диск, и откинулась на спинку кресла. На лбу Симоны выступили капельки пота. Сердце выпрыгивало из груди. Алекс откупорил бутылку воды и протянул ей.

– Вот уж чего мне совсем не хотелось, так это напугать тебя, – виновато сказал Алекс и потянулся к пульту.

– Не надо, – остановила его Симона. – Не включай свет. Ничего страшного, Алекс. Ты тут ни при чем. Просто подхватила простуду. Обычная хандра.

– Давно подхватила? – поинтересовался Алекс.

– Не так давно. А что?

– Ты только не удивляйся и не бойся, но в этом виноват твой диск.

– С чего ты взял?

– Мне тоже бывает неважно с тех пор, как он попал ко мне.

– Хм. Несколько дней так, несколько эдак, четко. Я даже в календаре отметки делала. У тебя есть какие-то соображения по этому поводу?

– Предполагаю, это испытание. Мы меняемся, Сим.

– Какое испытание? Что значит меняемся?

– Происходит, думаю, вот что: свет идет с двух сторон. Лучи сталкиваются, накладываются, потом, наверное, записываются, полученные картинки транслируются. Каким-то образом активируется доступ к максимальному количеству областей картинок не только внутри нашей собственной памяти, но и синхронно к областям внутри мозга других людей, являющихся с нами единым целым.

– Это письмо моего мужа, – выслушав гипотезу Алекса, спокойно сообщила Симона и, отпив воды, перевела взгляд с пустого экрана на Алекса.

– Ты уверена?

– Это он. Тот конверт. На нем было мое имя и адрес.

– Ты получала письмо от мужа?

– Нет.

– Ты думала о письме, когда смотрела на экран?

– Нет, – покачала головой Симона.

– Диск позволяет получить изображение того, чего хотят двое, причем одновременно хотят, – с сияющим от радости открытия лицом заключил Алекс. – Условием встречи является крепкая связь находящихся в разных концах земного шара или даже в разных мирах людей.

– Никогда бы не подумала, что мой муж может быть монахом, – сказала Симона. – Хотя сам муж, понятное дело, в моей голове присутствует постоянно. А ты что-то видел, когда смотрел через диск?

– Лучше не спрашивай, – махнул рукой Алекс и отвернулся в сторону. Он взял из подлокотника стакан, налил себе воды и выпил залпом. – Я расскажу тебе об этом в другой раз, – пообещал он. – Хватит с тебя на сегодня.

– Думаю, ты прав, – согласилась Симона и встала.

Идем, я тебя подвезу, – сказал Алекс, и они покинули зал.

Он остановил машину возле парка.

– Я провожу тебя. – Алекс обошел машину, открыл дверцу и подал руку Симоне.

– Не стоит, – улыбнулась та, выходя из машины.

– Ты в порядке?

– Конечно. – Поцеловав Алекса в щеку, Симона, не оглядываясь, быстрым шагом направилась в сторону центральной аллеи.

Она во что бы то ни стало должна была найти продавца бижутерии, чтобы расплатиться с ним, но тот как сквозь землю провалился. На улице стоял ноябрь, и нос приятно щекотал запах еще не выпавшего снега. Симона сошла с аллеи и с наслаждением втянула в себя свежий воздух. Дальнейшие события разворачивались быстрее, чем Симона успела понять, что произошло: только что она шла и вот уже сидит на коленях. Длинное пальто смягчило удар. Вставать со стылой осенней земли она не спешила. Села на пятки и стала любоваться деревьями. Парк вокруг стал неожиданно меняться, приобретая красноватые оттенки. С разных концов аллеи к ней спешили красноликие прохожие. Кто-то подобрал ее отлетевшую в сторону сумочку, другой участливо подал ей руку. Она мечтательно посмотрела на широкую румяную ладонь незнакомца, подняла голову и улыбнулась. Поднявшись на ноги, взяла сумочку, поблагодарила прохожих и, отряхнув пальто, с улыбкой посмотрела на убегающую вдаль, озаренную красным светом аллею. Внезапно возникшая стойкая уверенность в том, что они встретятся с Люкой до первого снега, в один миг подняла ее дух до полного самозабвения. Оставшееся расстояние до дома Симона бежала, не ощущая собственного веса.

На азалии, стоявшей на подоконнике в комнате с игрушечным городком, появились бутоны, как это бывало всегда перед наступлением холодов.

Выглядел брат Антоний неважно: бледный, с резко очерченными скулами и впалыми щеками. Он сидел на скамейке и перебирал четки, когда увидел пересекавшего двор Странника.