Ингмар Миваки - Тот, кто не спит

Застегнув сумочку, Симона встала и направилась прямо в толпу. Нарочито толкалась, выслушивала извинения и приносила собственные, пробираясь к страдальцу-садоводу.

– Простите, – обратилась она к нему с улыбкой, – я – организатор выставки.

– Невероятно! – воскликнул тот, восторженно схватил Симону за руку и стал ее трясти.

– Как я рад! Что за технология? Ничего подобного раньше не встречал

– Это довольно простая технология, – сказала она самым обыденным тоном. – Основана она на…

Алекс тяжело вздохнул.

– Си-им, – позвал он, но та не откликнулась. – Ну что ты, в самом деле, – сказал Алекс раздосадовано. – Он такой же, как ты. Что тут непонятного? Вместо того чтобы пудрить ему мозги, объясни лучше, почему он ничего не увидел в первый раз.

Лицо собеседника неожиданно расплылось в улыбке. Видя неловкость запнувшейся на полуслове Симоны, он поспешил ей на выручку.

– Да, вы правы, Алекс, – заявил он невозмутимо, глядя куда-то в пространство перед собой. – Моя голова была наполнена информационным мусором, поэтому диск не смог сразу обнаружить что-то действительно стоящее. Визуализация блокировалась системой.

– Это так, – согласился Алекс. – Не ожидал столь резкого скачка, столь быстрого прозрения. Браво! Обычно на это уходит значительно больше времени.

– Интерпретации системы в отличие от человеческих весьма коварны, – продолжал прозревший посетитель. – Она высылала нам картинки, не соответствующие тому, что есть на самом деле. Подменяла понятия. Все больше помех и шумов, подмена настоящего суррогатом. И в это заложен большой смысл. Он заключен в энергии, которую мы производим.

В момент нового признания произошло чудо: несколько человек из находящихся в зале посетителей посмотрели в их с Симоной сторону и одобрительно закивали головами.

– Ну вот, видите, они проснулись, – засмеялся собеседник Симоны и Алекса. – Приятно познакомиться, Александр Симонян, создатель рекламного ролика со стрелком.

– Тезка, мать его, – выругался невидимый Алекс, чем очень развеселил всех прозревших.

-Люка? Готов?

– Так точно. Готов.

– Отлично. Сегодня начнем генеральную уборку.

– Протирать мутные стекла?

– Глаза будешь промывать людям. Далеко мы тебя отправлять не станем. Будешь работать в близлежащих деревнях и городе. На велике любишь кататься?

– Странный вопрос.

– Есть у тебя велик-то?

– Спрашиваешь, будто не видишь. Есть у друга в монастыре.

– Да вижу я, вижу.

– Чего тогда спрашиваешь, – заворчал Люка и спроецировался с уровня 8 солнечного города на уровень 7 подземного поселения, где соединился с несколькими другими миссионерами и вышел через дверь в подземное озеро. Оторвавшись от светящейся фасолины, он поплыл вверх по тоннелю.

– Ладно, не обижайся, – услышал он и, остановившись, завис посреди бликующей толщи воды. – Просто хотел узнать, какой модели велик.

«Если ты такой всевидящий, чего постоянно болтаешь да вопросы задаешь? – мысленно спросил Люка и продолжил подъем с глубины. – Теряешь наше драгоценное время», – снова проворчал он, вылезая на каменную плиту пещеры.

– Это правда. Скоро и тебе будут даны такие полномочия. Будешь действовать по своему усмотрению, без контроля вышестоящих инстанций. Потерпи немного.

– Полномочия болтать? – съязвил Люка.

– Быть одновременно везде. Все видеть и разуметь.

– У меня сейчас другие задачи, – холодно отозвался Люка.

– Правильно. А мне наказано поддержать тебя в пути.

– Ты мне платье давай высуши, пока я не замерз. А потом сваливай по делам, раз их у тебя так много. Чудило. Если б я заранее знал, что при отрыве от фасолины столько противоречий будет…

Послышался тяжелый вздох.

– Ну вот, другое дело, – сказал Люка, удовлетворенно осмотрев робу и пуховик и проведя рукой по новой шапке-ушанке из синтетического меха.

– Велик у настоятеля ближайшего монастыря. Горный Specialized последней модели, – сказал он вслух, и слова эхом пронеслись по пещере.

– Угу. Состояние приличное. Подсветка и таймер имеются, – мечтательно заметил сослуживец.

– Ты куда клонишь? Я ведь должен хоть немного спать. Иногда.

– Одиночество полюбил? Рупор не забудь. За камнем лежит.

– Я люблю не одиночество, а неприкосновенность индивидуального пространства, – объяснил Люка и, обойдя камень, поднял рупор. – Нет людей, любящих одиночество. Даже у тех, кто считает себя одиночками, есть кот или пес.

– Ладно, – вздохнул провожатый, – Иди с Богом. Там видно будет. Буду скучать по тебе. Очень.

Прихрамывая, в жениных туфлях на каблуках, яркими бирюзовыми пятнами мелькавших при ходьбе из-под выцветшего платья фиолетово-серого оттенка, Люка направился на рабочее место, радуясь возможности забыть о боли. Задники туфель были вырезаны, и пятки свисали сантиметра на три. Ходьба по горам причиняла Люке сильную физическую боль.

Стоял солнечный, не по-зимнему теплый день. По Таферату слонялись местные и приезжие. Люка подобрал табурет, валявшийся на обочине дороги у входа на базар, предусмотрительно снял и аккуратно поставил возле табурета туфли жены. Лодочки цвета небесной бирюзы привлекали внимание прохожих не меньше самого оратора. Один из прохожих подошел поближе и посмотрел на них. Растянутые, с ободранной кожей на каблуках и вырезанными задниками, внутри они были все в крови. Люка забрался на табурет и поднял рупор.

– Пришло время, – сказал он.

– Глядите-ка, наш Сирена снова вещает, – сказал один из местных.

Люка быстро заработал себе кличку Сирена. Никто не возражал против его невинных выступлений. В скучном городке, живущем размеренной жизнью, каждый был рад хоть как-то поразвлечься.

Люка приветливо улыбнулся, снова поднял рупор и с выражением продолжил свой спич:

– Знаем мы все, что на лоне земли многодарной творится [21]. – Обведя рукой окрестности, он несколько раз блеснул глазами в разные стороны. – Сирена находится в ваших мозгах, – повысил голос он. – Пришло время, когда каждому придется остаться наедине с самим собой. Не будет больше никакой поддержки в виде привычных ценностей. Вашего любимого комфорта не станет! – С каждой новой фразой Люка входил в больший раж. – Несколько дней ты будешь один, мы оставим тебя без поддержки, – продолжал он, впившись жестким взглядом в улыбавшегося туриста в ярко-синем пуховике. Тот стал аплодировать, не понимая всей серьезности своего положения. – Если не будешь смирен и терпелив, будет только хуже, – неожиданно спокойно добавил Люка. – Все будет мешать тебе в эти дни. Потом ты снова получишь несколько дней поддержки и утешения. Так будет продолжаться до тех пор, пока ты не научишься уверенно стоять на ногах, не испытывая ни малейших колебаний в том, что касается отказа от своего эго и задавшись единственной целью: служить людям бескорыстно.