Ингмар Миваки - Тот, кто не спит

«Бр-р-р, почему я не могу избавиться от ощущения какого-то морока?» – успел подумать он и получил мгновенный ответ:

– Обмен энергией между мирами затруднен. Те, с кем люди должны общаться с нашей помощью, подавляющему количеству людей на планете недоступны. В целом система преодоления на пути к активации – штука правильная, но если раньше преградами служили шлагбаумы да чухонцы [2], то теперь это пятиметровая железобетонная стена с колючей проволокой.

– А по ней ток, да? – спросил Иона, скорчив гримасу.

– Естественно. Ток – это самое главное, – заговорщицки подмигнула рыжеволосая. – Только за него вы же еще и платите.

– Клетка, ток, – покачал головой Иона. – А мы законсервированы до лучших времен. Потом банки откроют и нас съедят.

– Ну, если ты так решил, – усмехнулась рыжеволосая.

Иона слабо улыбнулся и призадумался, скользя взглядом по переплетениям серых кос на свитере собеседницы.

– Я ведь когда-то конкуром занимался, – мечтательно произнес он, подняв глаза на собеседницу, и скромно улыбнулся.

– А я нет, – улыбнулась та. – Но беседу поддержать могу.

– Кажется, понимаю, – вздохнул Иона. – Термины из моей головы считала.

Рыжеволосая смотрела насмешливо и вызывающе. Ионе снова показалось, что это сон. Она была точно лед и пламень. Каждый очередной раз, начиная терять самообладание заодно со старой системой координат, он получал от нее очередной тумак. И тогда в нем снова рождалось ощущение, что он бодрствует.

– В ночных эфирах, поди, спал?

– Хм. Если допустить, что можно спать непрерывно болтая. Скажи, а можно увидеть этих, – тех, кто помехи создает? – спросил Иона, взяв себя в руки и приняв по возможности невозмутимый вид.

– Естественно. Они живут среди вас. Речь не только о тех, кто строил институты, затрудняющие сообщение между мирами. Это делалось во все времена, и эту часть естественного хода истории мы оставим в стороне. Она, хоть и важна, не имеет прямого отношения к нашей встрече.

– Ты меня гипнотизируешь, – скромно заметил Иона.

– Если хочешь, могу исчезнуть прямо сейчас, уступив место сослуживцу, – предложила собеседница.

– Не хочу, – поспешил ответить Иона. – Продолжай, я внимаю, – заверил он.

– Современные технологии позволяют делать невероятные вещи. Эфир постепенно заполняется созданиями, еще более далекими от идеала создателей. Реальное накрепко сцепилось с виртуальным. Накрепко, сечешь?

– Меняется часть, меняется весь организм, чего уж тут непонятного. Сама только что объясняла.

– Наконец-то! – обрадовалась рыжеволосая. – Если ты уловил суть послания, то должен понимать, что нам – представителям будущего поколения людей – не хотелось бы убивать больную клетку, но и позволять ей распространять болезнь мы не можем. Так что настало время выйти на поле боя и побороться за тех, кто еще в состоянии воскреснуть. Все взаимосвязаны и все взаимосвязано.

– За управление головами побороться?

– Тебе ведь уже удалось сбежать или, как ты выразился, освободиться от жестянки. Тебя, как видишь, никто не съел. Остался единственный вопрос: готов ли ты к подвигу, расконсервированный? Братство рассчитывает на тебя.

Иона с полминуты продолжал не мигая смотреть на собеседницу, а потом выдал:

– Я только что шлепал по лесу, не далее как полчаса назад, а ты требуешь от меня быстрого принятия решений. Если я правильно тебя понял, ты предлагаешь что-то вроде рокировки? Я – всего лишь один мелкий ничтожный экземпляр, пылинка, но теперь я буду вроде как не один, а с вами.

«И что же?» – последовал безмолвный вопрос.

– Я всю жизнь полагал, что заморозке до лучших времен подвергнусь там, а не здесь.

Рыжеволосая весело рассмеялась и мгновенно посерьезнела. Скорость, с которой она менялась, была непостижимой.

– Чтобы зерно проросло, его надо поместить в холодную темноту, – кивнула она, вытирая проступившие от смеха в уголках глаз слезинки. – Миры живы за счет друг друга, и наша нынешняя задача – выровнять способных. Таких пылинок, как ты, Иона, тысячи. Если миссия провалится, уйдете в соседнюю здоровую клетку.

– Один будет взят, а другой оставлен?

Ответа Иона получить не успел, ибо совершенно неожиданно отключился, а когда очнулся, то лежал на топчане за ширмой в собственном доме. О том, как он добрался до дому, воспоминания были расплывчатые. В течение нескольких минут он испытал несколько жестоких спазмов, окончившихся безудержной рвотой. Придя в себя, Иона без сил плюхнулся обратно на топчан и посмотрел в перекидной календарь на стене. 28 сентября. День его рожденья.

Остаток вечера Ника провела дома. В небольшом магазинчике, расположенном на первом этаже старинного каменного дома, горели бра. Возле железной винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, располагалась небольшая стойка для расчета с покупателями, а прямо за ней, справа от лестницы – стеклянная дверь, ведущая в просторную кухню-столовую с круглым обеденным столом посередине. Днем Ника продавала книги. В половине восьмого вечера закрывала магазин и проводила остаток дня за чтением. Иногда они встречались с Симоной, в последние три года после таинственного исчезновения мужа Симоны стали встречаться чаще. Ника сочувствовала подруге, всегда была готова выслушать, но о себе предпочитала не рассказывать, так что прошлое Ники всегда и для всех без исключения оставалось за кадром, что придавало красивой молодой женщине интригующей загадочности.

На втором этаже, по коридору справа от лестницы, располагалась компактная гостиная, а за ней небольшая спальня с ванной комнатой. Вдоль комнат на всем протяжении коридора от самой лестницы тянулись окна. На низких деревянных подоконниках, служащих Нике диваном и любимым местом чтения, хаотично лежали разноцветные думки и стопки книг. Приготовив себе чашку чаю, Ника поднялась по лестнице, устроилась на подоконнике и поправила съехавшие на нос очки в фиолетовой оправе.

Прислонившись к деревянному наличнику, она отпила чаю и поставила чашку на пол. Ника видела в своей жизни разные диски, но с таким столкнулась впервые. Глядя на него, она на мгновение заколебалась, рассердившись на себя за допущенную слабость. Потом она выругалась и сунула диск под одну из думок, чтобы отогнать от себя соблазн исследовать его. Закрыла глаза, сразу же открыла их и вытащила диск.

– Ладно, Сим, – сказала она вслух. – Раз уж взялась.

И принялась изучать диск. Глянцевая поверхность была приятной на ощупь. Промаявшись в бессмысленных догадках не меньше часа, девушка почувствовала, как ее стал одолевать сон. На улице лил дождь. Ника зевнула и посмотрела в окно, из которого открывался вид на внутренний двор. Двор был квадратным, закрытым. В доме напротив горело несколько окон. На мгновение ей показалось, что стоявший на одном из балконов мужчина помахал ей рукой. По руке ее пробежал легкий электрический разряд. Ника погасила свет и поднесла диск к глазу, посмотрев на незнакомца сквозь маленькое отверстие. Мужчина стоял на открытом балконе под проливным дождем. Так и не успев ничего осознать, она выронила диск и тотчас уснула. Диск покатился по полу, повертелся и упал.