Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

— Вот, черт, — сама не заметила, как выругалась вслух, — как плохо быть ребенком. И что же мне теперь делать?

Тут мой пациент застонал. Я вновь положила его на спину, склонилась над ним и попыталась успокоить:

— Тише, тише, — зашептала я, — все будет нормально.

А вот в этом я была не уверена. Нужно его переправить куда‑нибудь поближе к цивилизации. Но не в деревню. Значит, ему единственный путь — к Зору. Правда, самого хозяина домика нет. Он сегодня собирался за новыми книгами и информацией. И отсутствовать он будет еще очень долго, дня два — три. Это я знала по опыту. До домика километра два, если напрямую через лес. Дорогу я найду, не зря же все вокруг излазила. Вопрос в другом: как я, восьмилетняя девочка, дотащу здоровенного парня! А в запасе всего часа два, потом жгут надо будет снимать. Орк опять застонал и приоткрыл глаза.

— Пить… — протянул он.

— Потерпи, милый, сейчас что‑нибудь придумаю…

Я посмотрела по сторонам, понимая, что придумать ничего не получается. Ручеек был неподалеку, но воду донести мне было категорически не в чем. Расправив свою сорочку, которая доходила мне почти до колен, я собрала остатки юбки и помчалась по лесу. В воде как могла ткань прополоскала, намочила и, чтобы вся вода не выбежала по дороге, бегом ринулась обратно. В результате мне удалось влить в орка немного воды. Он пришел в себя и даже более осмысленно посмотрел по сторонам, пытаясь приподняться.

— Лежи, тебе нельзя сейчас шевелиться, — остановила его я.

— Руки… — он попробовал перекатиться на бок, что ему с моей помощью удалось.

— Да, они связаны. И я никак не могу развязать узлы, — я вновь вцепилась в них, и зарычала от злости, когда все мои усилия оказались напрасными.

— Нож… У меня в сапоге, — выдавив последнюю фразу орк опять отключился.

Я пошарила за голенищами и из одного вытащила небольшой, отсвечивающий серебром, кинжал. С его помощью справиться с веревками — пара пустяков. Но дотащить орка до домика без помощи я не смогу. Поняв это, срезала ветки ближайших деревьев, прикрыла ими своего пациента и кинулась в деревню. У отца была лошадь Маська, сейчас, летом, когда ночи теплые, она до утра оставалась на лужке за огородом. Там я ее и нашла. Веревку, спутывавшую ноги, перерезала тем же кинжалом. Самым трудным было взобраться на лошадь при моем росте и отсутствии сбруи. Хорошо, что лужок был огорожен низеньким заборчиком из жердей. С его помощью эта задача была решена. Обратный путь был намного быстрее. За время моего отсутствия орк, видимо, даже не пошевелился. Я попыталась привести его в себя. Безрезультатно. Тогда я стала уговаривать лошадь лечь. Иначе шансов закинуть ей на спину тело не было. Маська смотрела на меня своими полными понимания глазами и не шевелилась. Я еще поуговаривала ее, потом поняла, что бесполезно, отвернулась, села на землю и заплакала. То ли лошадь была удивлена таким моим поведением, то ли прониклась жалостью ко мне, но она лизнула мое ухо горячим шершавым языком и улеглась на брюхо. Я даже не поверила в это чудо. Еще немного помучившись, мне удалось перекинуть тело орка через хребет Маськи. Шлепнув ее по заду, я заставила лошадь подняться, придерживая тело пациента, и повела к домику Зора.

Уже в домике, уложив тело орка на лавку, я села и облегченно вздохнула. Хотя расслабляться было рано. Сначала необходимо промыть раны и зашить их. Большие металлические иглы у Зора были, шелковые нитки тоже. Поэтому я прокипятила их и принялась за дело. От боли орк пришел в себя, но почти сразу же вновь погрузился забытье. Всю ночь я обрабатывала раны, готовила и вливала ему в рот отвары из свежих целебных трав. К утру, напоив пациента укрепляющей настойкой, взобралась на Маську и поехала домой. Отец встретил меня у крыльца, облегченно выдохнул, и ничего не спрашивая, отправил спать. Усталость меня буквально срубила. Во сне мерещился умирающий орк, который пытался дотянуться до меня. Я отползала, хотя двигаться было тяжело, как в густом киселе. А когда рука мужчины все же дотронулась до моего плеча, я резко проснулась. Судя по солнцу, до полудня оставалось пара часов, я прокралась на кухню, стащила краюху хлеба и кусок масла и, потихоньку выбравшись, направилась к домику Зора.

Орк спал, тяжело дыша и переворачиваясь с боку на бок. Лоб его был покрыт испариной, видимо, от высокой температуры. Я приложила ладонь ко лбу и нахмурилась: он горел. Самый действенный рецепт, когда нет аспирина — обтирание. Для этого орка пришлось полностью раздеть. Холодная вода и чуть — чуть кислоты помогли, но надолго этого эффекта не хватит. Значит, нужно идти в лес за новыми травами. Чуть позже, напоив орка свежим отваром, я сняла бинты и осмотрела раны. Вполне прилично, нагноений нет, можно снова приложить кашицу из трав и отдохнуть.

До самого вечера я прислушивалась к дыханию своего нечаянного пациента. Сама не знаю как, запела. Мне всегда становилось легче, если душевная боль изливалась вот так: музыкой и словами.

— Это… прекрасно, — вдруг сказал орк, — не было бы так больно, подумал бы, что умер.

— Господи… Ты пришел в себя… — я вскочила и засуетилась, не зная, что делать дальше. И это было, по крайней мере, честно. Я, действительно, не знала. — Как ты себя чувствуешь?

— Я не понимаю, что произошло… Кто ты?

— Я — Вета, так… местная жительница, — я махнула рукой, — гораздо важнее, помнишь ли ты свое имя?

— Я Данияр, орк, вообще‑то, — было такое ощущение, что он засмущался.

— Да знаю я, что ты орк.

— Откуда? Я же на них мало похож.

— Мужики в деревне говорили, когда тебя убить хотели, — пожала я плечами. А он, действительно, на орка не похож. Высокий, статный, с правильными чертами лица. Только широкие скулы его выдают, да чуть раскосые глаза. Стрижен коротко, как орки любят, и телосложение у него богатырское. Сколько же ему лет? Двадцать? Ну или около того. — Тебе вредно говорить много, потом все расскажешь и расспросишь.

— А кто меня спас? — он стал оглядываться, надеясь увидеть кого‑нибудь более дееспособного.

— Вообще‑то я… Только еще рано говорить об этом, существует опасность заражения и воспаления ран. Так что, будь умницей, не вставай и делай, что я скажу.