Евгений Бенилов - Тысяча девятьсот восемьдесят пятый

Теплая дружественная темнота заполняла комнату. Тишина по-братски обнимала все находившиеся в ней предметы. Позади оконного стекла медленно планировали бриллианты снежинок. На другом конце огромной многоспальной кровати беззвучно спала Лялька. Промытые ею ссадины на затылке Эрика напоминали о себе тупой несильной болью. Нежный аромат смешанных с тишиной духов витал под потолком. С почти неразличимого в темноте стола неразборчиво мерцала серебряная обертка на горлышке шампанского.

— — Эрька, ты спишь?

— — Нет.

— — Я тоже. — Лялька завозилась, устраиваясь поудобнее, — Давай, поговорим?

Эрик протянул руку за лежавшими на тумбочке очками. Из темноты выступили два стула со сложенной на них одеждой, белые тарелки на обеденном столе, дверь в переднюю.

— — Вы с Мишкой когда догадались, что мне удалось бежать?

— — А как стали эти идиоты вопросы задавать — кто мол у него друзья, да у кого он может спрятаться …

Ровно гудел кондиционер. Аквариум на фоне окна казался матовым темно-голубым кубом.

— — Что ты собираешься делать? — нарушила молчание Лялька.

— — Не знаю … Выжду несколько дней — пока бабошинские родственники не вернутся. Потом попробую уехать из Москвы … куда-нибудь в Сибирь.

— — Как ты там устроишься без документов?

— — Там видно будет … на месте разберусь.

Из кухни доносились мерные звуки капель, падавших из плохо закрученного крана.

— — Если ты будешь вести себя, как раньше, то долго в живых не продержишься.

— — Я знаю.

— — И?…

Прежде, чем ответить, Эрик сделал паузу, прислушиваясь к себе.

— — Я могу измениться, но переделать себя — не могу. — Он помолчал, не в силах выразить сказанное более ясными словами. — Как и любой человек, я могу стать другим лишь под воздействием …

— — Я поняла. — перебила Лялька.

Тяжелая бархатная штора еле заметно колыхалась в такт дуновений кондиционера. Стрелки стенных часов светились в темноте.

— — Ты помнишь свою мать, Эрька?

— — Да.

— — Сколько тебе было, когда она исчезла?

— — Четыре года.

— — Ты похож на нее или на отца?

— — Не знаю … у меня не осталось их фотографий.

Эрик закрыл глаза, наслаждаясь чистотой, теплом, сытостью, чувством безопасности и почти полным отсутствием боли.

— — Ты думаешь, надежда есть? — спросила Лялька.

— — У кого?

— — У нас всех — у тебя, у меня, у Мишки … у наших будущих детей …

Прежде, чем ответить, Эрик помолчал.

— — Думаю, что нет.

— — Почему?

— — Мне кажется, что систему разрушить невозможно. Во всяком случае, изнутри и снизу.

Наступила тишина. Маячивший за решеткой оконной рамы уличный фонарь казался узником совести. Видневшаяся в проеме туч полная луна наводила на мысль о волках-оборотнях.

— — А если наверху появится желающий изменений человек?

— — Откуда?… Вероятность положительной мутации в династии Романовых равна нулю.

Лялька не ответила. Снова наступила тишина. Маленькая искуственная елка блестела в углу комнаты мишурой игрушек. Насупленный Дед Мороз стоял возле нее на часах и строго глядел перед собой бессмысленными пуговичными очами. Детское, как мир, новогоднее волшебство пропитывало и исцеляло раны всех душ на свете.

— — Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? — отголоски лялькиного шепота эхом прошелестели по темной комнате.

— — В Университете, после отборочного тура на Всесоюзную олимпиаду по математике.

— — А когда встретились в следующий раз?

— — В начале первого курса, на дискотеке … я пригласил тебя танцевать.

Невидимая в темноте, Лялька засмеялась.

— — Мне показалось тогда, что ты вот-вот полезешь ко мне целоваться …

— — Правильно показалось.

— — Так чего же не полез?…

— — Не осмелился. Испугался, что ты меня оттолкнешь.

— — Правильно испугался. Я тогда была пухлая и чопорная …

— — Ты и теперь пухлая.

— — Эрька, я сейчас буду тебя убивать!

Возникшая из темноты лялькина рука легонько шлепнула Эрика по губам … и так и осталась лежать на подушке, слегка касаясь его щеки.

— — Помнишь, как мы после первого курса всей группой ездили в Крым?

— — Помню.

— — А после второго курса — на Памир?

— — Помню.

— — Как хорошо тогда было — несмотря на комсомольские собрания, ленинский зачет, политинформации и всю эту ерунду!… Почему мы не можем так сейчас?…

— — Возраст. — Эрик помолчал, потом добавил, — Мы потеряли самый главный ингредиент счастья — молодость.

Лялькина ладонь рядом со щекой Эрика чуть шевельнулась. Стало слышно, как где-то далеко едет поезд.

— — То, что у тебя со Светкой, — серьезно?

— — Нет.

— — С твоей стороны или с ее?

— — Она думает, что только с моей, но на самом деле — с обеих. Ей нужен муж — умный, привлекательный и престижный … не обязательно я.

— — Почему ты никогда не заводил ни с кем серьезных отношений?

Шум поезда затих вдалеке. Тиканье часов, гуденье кондиционера и капель кухонного крана возобновили свою неустанную работу.

— — Сначала я сам был несерьезным. А потом понял, что отмечен … что могу принести только несчастье … — он замолчал, чувствуя, что его слова высокопарны, непонятны и слепы.

— — Я понимаю, что ты хочешь сказать. — сказала Лялька.

Ее рука невесомо провела по щеке Эрика, потом погладила по волосам.

— — А ты знаешь, что я … — Лялька кашлянула, маскируя смущение и нерешительность, — … что я … — она замолчала.

— — Знаю.

— — Знаешь что?

— — Что ты в меня влюблена. — Эрик помолчал, — Начиная с той поездки на Памир … может, даже раньше.

— — Намного раньше. — на этот раз голос Ляльки прозвучал ровно и спокойно, — Я влюбилась в тебя с первого взгляда … вернее, с первого слова … на том самом отборочном туре олимпиады. — она усмехнулась, — А когда на Всесоюзную не прошла, то месяц рыдала — думала, не увижу тебя больше …

Ее рука возле щеки Эрика вздрогнула и исчезла в темноте.

— — Значит ли это, что, если б я полез-таки целоваться тогда на танцах, то ты бы меня не оттолкнула?

— — Нет, не значит.

Они рассмеялись. Лежавший под одеялом у Эрика в ногах Кот завозился и недовольно мяукнул. Наступило долгое молчание.

— — А ты?… — неожиданно хрипло спросила Лялька, — Ты меня … — она запнулась, не решаясь произнести бесповоротное слово.

— — Да. — коротко ответил Эрик.

— — С каких пор?

— — С тех же, что и ты, — с самого начала.

Лялька издала странный звук — будто вынырнула на поверхность моря после затяжного пребывания под водой.

— — Так какого же черта?!… — Она захлебнулась словами и начала снова, — Почему ты?!!… — слов не хватило опять, и она замолчала в беспомощной ярости.

Прежде, чем ответить, Эрик помолчал.