Павел Тюрин - Legenda о «писающем британце»

Свастика – это ключ к расшифровке таинственных орнаментов, в которых является их организующим знаком. С древнейших времен она была высшим мистическим символом у всех народов: шотландцев и египтян, греков и индусов, славян и германцев, скифов, марийцев, куршей… у всех.

Нет ни одной сферы жизни, куда бы свастика ни проникала. И это неудивительно, если помнить что она несет в себе жизнеутверждающее 69. В Индии и Тибете свастику можно увидеть повсюду: на стенах и воротах храмов, на жилых зданиях, на тканях, в которые заворачивают священные тексты и таблички, она считается символом Закона Будды, которому подвластно все сущее. Она главенствует в орнаментах священной Книги Мертвых , оригинальное заглавие которой переводится как «Изречения выхода в день» , и в ней рассказывается о подготовке к переходу в мир вечного света.

Несси продолжала рассказ и все больше удивляла Рика. Она говорила, что узоры орнамента стали иероглифами после того, как 12 тысяч лет назад во время обряда очищения шкуры из ее головы на землю выпали 69 зубов, которые тут же сами собой собрались в 24 символа. Когда зубные косточки устаревшей Несси падали вниз, из шкуры верховному жрецу был голос:

Начав рассказывать о рунах, Несси перешла на шепот, т. е. стала «рунать» (runāt – по-латышски говорить ) с Риком о знании, закрытом для непосвященных. Руны, находившиеся под покровительством сил Инь-Ян, были самыми древними письменами, их бросали на землю, и гадание по ним было способом связи с силами, создающими будущее таким, как расположились рунные палочки, но они показывали не то, что обязательно произойдет, а только направление будущего. Рунные знаки вырезали на талисманах, их можно было изображать, рисуя рукой в воздухе или плавая в священных озерах, что Несси и проделывала перед Ричардом в воде.

На таблице все 69 выпавших драконьих зуба, из которых составились 24 палочки рунных знаков

Этнографы полагают, что по образцу этих знаков стали изготавливать жезлы и трезубцы, обладающие магическими свойствами, которые еще несли отсвет священного значения рун, и их использование всегда сопровождалось произнесением заклинаний, без которых их сила была невелика. Примерно тогда же у магов появляются «волшебные палочки» [114]. С этого же времени становятся известными и получают распространение копья, стрелы, мечи, обладающие чудодейственной силой [115]. Однако, впоследствии, как это часто случалось в истории, их сакральный смысл забылся, и люди стали лишь копировать лишь их форму. На крышах деревенских домов еще сейчас можно увидеть венчающие их коньки, в которых ясно виден рунический знак.

Коньки на крыше дома в Риге – реликт рунического знака «Гебо» («дар») [116]

У людей появляются гарпуны, скобы, стропила, крючья, гвозди, рыболовные крючки, вилы, посохи, дубины, учительские указки, розги, изгороди и прочее бытовой культуры, которые имели важное значение для развития человека. Философ, утверждавший, что «когда обезьяна взяла в руки палку, она стала человеком» был недалек от истины [117]– палка сделала из нее человека. Только не надо забывать, что не простая палка, а руническая, заряженная мыслеформой, ведь простой палкой орудуют и ворона и шимпанзе, однако человеком от этого не становятся.

Обезьянка в недоумении – «У меня ведь тоже палка?!». Да, палка у тебя есть. Но не волшебная! [118]

Несмотря на то, что Рик глубоко погрузился в историю происхождения мира, он благополучно вернулся на поверхность реальности. Благодаря своему душевному здоровью он не подхватил «кессонную болезнь» многих историков, возвращающихся из экспедиций в глубины древности. Поэтому Рик не собирался вещать, что «тот, кто не знает своего прошлого, не имеет будущего», настаивать на «исторической справедливости» или проповедовать об «уроках истории » и т. п., будто знает о соотношении всего лучше Лапласа. Надо бы вообще забыть о прошлом потому, что контурную карту истории все равно каждый раскрашивает и именует сам, а Рику всегда хотелось жить не по знаниям, а по душе, чтобы после не винить себя, если окажется, что его обманывали или сам ошибался в расчетах.

Узнав так много о происхождении мира и человека, Риччи пришел к выводу, что история – это интеллектуальная забава, совершенно непригодная для серьезных дел. К тому же обременяет и ничему не учит, а лишь смущает и вводит в заблуждение, мол, могло бы быть иначе, если бы… Но всегда все могло быть иначе – историческое подобно метеорологическому. Он видел, как настоящее теснит прошлое , спрессовывает века и превращает в реальность сегодняшнего дня. И он пришел к твердому убеждению, что, принимая серьезные решения, ни в коем случае нельзя полагаться на историю – там нет ответов о будущем, каждому свою историю приходится выстраивать заново, а потому наше будущее в забвении прошлого.

И вообще, чтобы не оказаться на привязи у прошлого не надо делать ничего, с чем не в силах будешь расстаться. Быть налегке, чтобы всегда быть готовым к пересадке на другие линии жизни!

Однажды в ноябрьский День поминовения усопших Несси собралась в пещеру, чтобы поклониться праху своих предков, и, наблюдая, с каким рвением Рик занимается изучением ее истории, предложила вместе сходить к семейному кладбищу.

Они подошли к той самой пещере, откуда Несси недавно вынесла «лиелвардские пояса», и стали спускаться в глубину подземелья по запутанным коридорам со множеством ответвлений, не иначе как в преисподнюю [119]. Хорошо, что Дик взял с собой электрический фонарик, который называл – мой фонарик Диогена . Он прикрепил его к голове Несси, и ему стало казаться, что она тоже ищет человека [120]. И действительно, вскоре в одном из коридоров им навстречу вышел призрак вождя пещерных людей, за которым в темноте светились лысеющие головы его соплеменников [121]. На его голове была узорчатая лента, со свисающими двенадцатью кожаными шнурками-волосами, означавших количество добавленных ему лет жизни – в те времена именно в волосах пряталась жизненная сила. Такую сакральную ленту повязывал призрак верховного жреца-лохнессовера, и она намертво прирастала к голове, а затем эти волосы жизни росли или отпадали, в зависимости от правильности решений, которые голова принимала на жизненном пути призрачного человека.