Павел Тюрин - Legenda о «писающем британце»

На фото призрак пещерного человека, которое Рик успел сделать, когда пробирались в Библиотеку мертвых тел. На голове «лиелвардская» лента со шнурками.

Известны случаи, когда на вождя нападали с целью снять с него скальп и завладеть жизненной энергией «волосатой» ленты. Учитывая это, не исключено, что увиденные Риком прячущиеся за спиной призрака лысины раньше были вождями, которых скальпировали. Несси шепнула, что остальные члены племени пытались вычислять время оставшейся им жизни по числу обычных волос, но это был ненадежный способ – их, ничем не защищенные, головы легко подвергались вредным воздействиям как снаружи, так и изнутри головы. Лысые, с непокрытой головой были обречены на скорую смерть. Им вообще не на что было рассчитывать – нечего было считать [122]. Хорошо хоть из пещер не выгоняли.

И вот они подошли к самому красивому гроту, в центре которого на огромном плоском камне – усеченном конусе сталагмита, лежала кипа выделанных шкур, поверхность которых была тщательно очищена, и на них были видны какие-то узоры. Край шкур был обрезан и через отверстия в них кожи соединялись кольцами так, что они представляли огромный альбом прошлых реинкарнаций Несси.

– Да, – подумал Рик:

Увы, мы так не можем, поэтому меняем одежды, чтобы казалось, что душа в нужном ей теле, и чтобы другие догадались, о чем мы мечтаем сегодня.

Перед ним была семейная могила – родовой склеп всех, живших до Несси. Перелистывая страницы альбома, можно было увидеть всю историю ее рода, а также изучать как учебник всемирной истории. Здесь, на шкурах было в подробностях зафиксировано то, что Несси недавно рассказывала Рику о своем прошлом, но только она могла читать отпечатавшиеся на них знаки.

Вокруг центрального книжного постамента стояли сталагмитовые столики поменьше, на которых лежали «манускрипты» менее родовитых динозавров. Это была библиотека мертвых тел – хорошо хоть не мертвых душ, подумал Блокхэд.

А кто альбомы сделал? Оказывается, доступ в пещеру имел только главный жрец-призрак, который отбирал сохранившиеся шкуры, и это означало, что в этой реинкарнации животное прожило безгрешно, и потому ее телесная оболочка стала не подвластна тлению.

Несси предложила Рику, как почетному посетителю, оставить на последнем листе-шкуре оставить запись о посещении. И здесь, не перед лицом вечности, а перед образами краткости жизни, в голове Дика снова сочинились когда-то слышанные им стихи [123]:

Он записал их узорчатым почерком на верхнем пергаменте, и расписался, в скобках добавив две буквы – PR, означающие, конечно же, не Pussy Riot, а Peeing Richard. На выходе из пещеры Риччи подумалось, что неплохо было бы и людям перейти от семейных захоронений на кладбищах к созданию кожных альбомов своих предков – ведь уже через несколько поколений к ним мало кто ходит. И не мумий, как это было принято у египтян, а хорошо выделанные кожи тел умерших родственников подшивать в книгу памяти – прадедов, деда с бабкой рядышком, отца с матерью лицом к лицу, добавляя в родовую память все новые кожаные страницы семьи. При необходимости можно будет ретушировать наиболее устаревших родственников. Вместо того, чтобы на семейных посиделках, охая и ахая предаваться воспоминаниям, разглядывая альбомы с поблекшими фотографиями предков, гораздо убедительнее показать свою благодарную память о «безвременно ушедших» своевременной реставрацией семейной реликвии. Как подобие родового склепа он будет храниться не в одиночестве на кладбище где-то за городом, а рядом, дома, на расстоянии вытянутой руки.

Конечно, состоятельные люди не ограничатся плоскими мемориями. Кто-то пожелает делать скульптуры из тел умерших родных и близких, покрыв их прочным герметическим составом вроде эпоксидной смолы, и украшать ими залы своих дворцов – памятник и скульптура одновременно! Но в размышлениях о вечном, Рик пришел к выводу, что все-таки проще и надежнее хранить кожаный семейный альбом в шкафу, на полке, и передавать его из поколения в поколение, зная, что придет и твое время занять в нем свое место.

Mr. Blochead Jr. все еще читает умные книжки

Продолжая перебирать тома в своей библиотеке, Дик наткнулся на несколько книжек, в которых нашел научное объяснение особенностей характера Блокхэдов. В них генетики мирового уровня доказывали, что природа «британского гения» связана с избыточным содержанием в организме мочевой кислоты [124], очень сходной с теобромином (Theobroma cacao) [125], и являющейся, как утверждают ученые, не только стимулятором умственной активности, но и оказывающей сильное диуретическое (мочегонное) действие. Урологи это называют инконтиненцией , и считают, что у Ричарда, очевидно, была инстинктивная реакция организма избавления от мочи. Но все-таки стоит предостеречь излишне доверчивого читателя к научному мнению от поспешных выводов, чтобы не объяснять любые нравственные порывы исключительно биологическими причинами.

Ричард был не из тех, кто одинаково ловко перелистывает и легкие и тяжелые книжки, а с уважением изучал каждую, которая попадала ему в руки. Молодой человек заинтересовался исследованиями ученых, и вскоре не без гордости вычитал о своей слабости, что оказывается, это аристократическая болезнь – «болезнь пиратов, королей и аристократов». Он узнал, что одной из примечательных особенностей подагриков является их целеустремленность, энергия и неистощимое упорство.

А в книге «Предпосылки гениальности» всемирно известного генетика В. Эфроимсона Рик узнал о гипотезе, из которой следовало, что гиперурикемия (высокий уровень мочевой кислоты в крови) – это эволюционный механизм усиления развития мозга и сильнейшего влияния на умственную активность. Это тоже, хотя и косвенно, подтверждало легенду о том, что в их роду был героический предок. Тогда же Рик подумал, что не случайно некоторые из его родственников в праздничные дни прикрепляли на лацкан своих сюртуков георгиевские ленточки.

Начитавшись из этих книг о природе гениальности, сплошь испещренных пометками и подчеркиваниями отца, Рик справедливо рассудил, что раз «продукты мочеполовой системы» так благотворно действуют на его мозги, то, не может быть, чтобы такой же эффект они не произведут и на растения. С детских лет он помнил, как в неурожайные годы в разговорах с матерью отец нет-нет, да и пробовал убедить ее в живительных свойствах своего «самогона», настаивал на практическом его применении и клял мамашу за то, что она гоняла его с огорода, когда украдкой старался помочь страдающим от бесплодия посадкам. Не добившись признания в семье, он за два года до рождения Риччи, послал свои исследования знаменитому ученому, и получил от него большое, написанное мелким почерком, письмо, в котором тот обстоятельно обсуждал результаты его удивительных опытов и не скупился на похвалу.