Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства

Огарика пересадил к себе Толикам.

— Интересно, как Шван предупредил их? — Клоп ехал слева от меня.

Провожатые метрах в ста — ста пятидесяти впереди — так понимаю, неприцельное расстояние для лука или арбалета.

— Воротный амулет наверно, — ответил Липкий.

— Это что такое?

— Ставят на дороге тайно такой, ну и в зависимости от того какой заказали, он реагирует на двух — трёх путников, если рядом проедут.

— Зачем?

— Ну, вдруг кто-то нападать едет. А так успевают приготовиться. Опять же гостей заранее встречают.

— Если знал, чего не сказал?

— Да откуда я знал? Предположил.

— Огарик бы почувствовал. Правда, Хромой?

Я просто посмотрел на Клопа. Тот понял, что мне не до разговоров. Мутило жутко. В прошлый раз так не было. Хотя тогда я наверно всё проспал, когда меня спеленали.

Воины нас провели почти по нашим следам почти на полдня обратно. Уже начинало смеркаться.

— Дальше мы вас не поведём, — объявил Тай. — Вам туда, — ткнул он в видневшуюся в низине речушку почти полностью затянутую камышом.

— Переедете через реку, и вы в Слопотском, — объяснил второй воин.

Тай, пришпорив свою лошадь, перешёл на рысь в обратную сторону, второй воин несколько замешкался, буквально на секунду. Я посмотрел на него. Тот еле заметно повёл головой из стороны в сторону и последовал примеру Тая.

— А вы говорите империал жалко, — позлорадствовал я. — Едем вон в тот лесок, ткнул я в противоположенную сторону.

— Чего это? — спросил Чустам.

— Тот второй воёвый взглядку дал, — ответил ему Липкий, видимо тоже заметивший знак воина. — Стану знатным, с меня империал, — несколько развеял серьёзность вор.

— Провозглашаю тебя на праве горна грандзоном рабов по каше, — поддержал Толикам. — Гони империал.

— Это кто тебя горном назначил?

— Ты в прошлый раз. Сам же сказал, что я подойду, когда камзолы мерили.

— Да у вас тут локотство смотрю, — Чустам направил лошадь к лесу.

— А чего? Ты будешь грандзоном по войскам, — Клоп тронул за ним. — Только локоту зубы надо вставить.

Все вновь заулыбались.

— Грандзона по войскам не бывает, — просветил корм. — Его либо правым плечом называют, либо младшим императором.

— А левое кто?

— Левое казначей.

— Я левым буду, — вклинился Липкий.

— Я то думаю, чего в нашем локотстве деньги не водятся, — подключился Толикам. — О, и имперский маг проснулся.

— Всё хорошо? — спросил я Огарика.

Тот хмуро кивнул. Забираем детство у пацана.

— Мне бы в туалет, — несколько хрипло произнёс он.

— Ну, давай, — остановил свою лошадь Толикам.

— До леса потерплю, — оглянувшись, ответил мальчонка.

Ехали мы посередине поля.

— Здесь все свои, можешь не стесняться, — приостановил лошадь Клоп. — Мы подождём.

— Здесь вытереть нечем и дед говорил нечего попусту…, — Огарик замялся.

— Мечом трясти, — улыбнулся Чустам. — Меч нужно в тёплых ножнах и смазанным держать. Мне отец тоже так говорил, правда, когда я постарше был, и по девкам ходить начал.

— А почему смазанным?

— Эт, тебе рано знать.

В лесу мы нашли довольно неплохое место и, разогнав на стражу всех, кроме меня, Огарика, Большого и Ларка, Чустам даже приготовил кашу, прокипятив воду из небольшого болотца неподалёку. Стражу теперь было принято выставлять всегда, даже ночью.

— Что думаешь? — спросил я Чустама, когда все разбрелись туда, куда он показал.

— Думаю, балзон нас убить чужими руками решил.

— Ему вроде не выгодно на его земле?

— Да мы не на его…, вернее всего. Помнишь, Шван говорил, что балзонство то маленькое. А так и нас под мечи положил, и соседу, наверняка не самому лучшему другу, под главные ворота навоза наклал. Я тоже слышал, что если мага убивают, то потом это место самый слабый алтырь чувствует. Ну а в этом случае, с Гнутой горы нужно ребят ждать. Они не любят когда их братию обижают.

— Магов? — уточнил я, хотя и так понятно, что их.

— Приедут не просто маги, а будто чёрной сотни, только магической. А те, только им волю дай найдут причину. Говорят ни один из их визитов без наказания не остаётся — не по причине, так другое найдут.

— Между локотствами границу хорошо охраняют?

— Да смотря какие локотства. Но со Слопотским, хорошо должны. Амулеты могут быть развешаны. Слопотское за счёт товаров живёт. Мзду за провоз товара берут хоть и не очень большую, но со всех. Ну а для этого надо чтобы ничего мимо не вывезли или не ввезли стараются. У них с орками самая длинная граница.

— Какие от них товары?

— Да хоть те же грибы. В империи их очень ценят. Но в основном через это локотство рабов гонят к зелёным. С севера опять же идут шкуры, золото, хоть тот недоделанный горн и говорил, что не идут товары, только есть лихие купцы, что ходят туда и неплохо живут. Разве что недолго. С моря опять же, иногда Гурдонокские к ним приплывают.

Гурдон, это восточный материк, по слухам, нисколько не меньше чем тот, на который я попал, только порядки насчёт рабства там были другие (отгадайте, от кого я получил эти слухи), то есть, своих в рабство брать нельзя, только иноземных, поэтому империя была основным поставщиком рабов туда. Причём, судя по всему не только туда, а везде: от орков, до иноземцев получается.

— В основном все корабли в Луиланское приплывают, — продолжил Чустам, — у тех залив удобный — Сапожным называют, потому как в форме сапога. Только зачастую, чтоб на налоге сэкономить, всё равно через Слопотское везут.

— Амулеты по границе это как?

— Да вот Липкий рассказывал, так примерно то же, точнее не знаю. Что о нём, кстати, думаешь?

— Да, вроде нормальный, только… не знаю, сам себе на уме, что ли. И иногда слишком липкий.

Корм ухмыльнулся:

— Точно подметил. Зови троих — сварилось, — попробовал кашу Чустам.

После варева костёр сразу потушили, а перед сном, ещё раз передислоцировались, найдя сухой пятак на перешейке между двух болотин. Место так себе, сырое и неуютное, да и полянка была выше остальной местности, то есть видно нас. Но перешеек трёхметровой длины позволил бы нам сдерживать большее, чем наше, количество воинов, это и стало основным критерием выбора — потихоньку становились стратегами. Вернее Чустам прививал нам это. Извечный вопрос: что делать? — Оставили на утро.

Ночью попарно стояли на страже — по одному в каждую сторону. Вместе со мной попал Толикам. Моё место стражи было со стороны, откуда мы пришли, его — с противоположной. Огарик словно ждал, сразу проснулся и потянулся за мной. Стража предстояла мутная — утренняя. Я присел на землю у дерева.

— Давай, полечу, — прошептал он, при этом уселся на колени.

— Сам то, как себя чувствуешь?

— Нормально уже, я быстро восстанавливаюсь.

«Надо как-то объяснять парню, — думал я, пока наклонив голову под его руки, сдерживал свои, чтобы не начать чесать рану на голове, — что он уже большой и нельзя вот так усаживаться на колени». Или для его возраста это нормально? Как назло себя, в свете данного аспекта особо не помнил, в смысле прежнего себя. А нынешний… так я уже нож, будучи чуть постарше, в бедро первый раз засандалил. Я усмехнулся своим мыслям: «Нож в бедро! Да он сегодня к духам двоих отправил». Я потрепал вихры парня, когда он закончил лечение. Тот, свернувшись калачиком на коленях, уткнулся мне в грудь и стал засыпать. Ну…, какой он большой? Вот сложно вдруг стать… А кто я ему? Ладно, пусть крокодительница. Сложно стать родителем взрослого парня, ну, то есть большого, когда сам не имел детей. Из моей прежней жизни, мне вспомнился один знакомый, сошедшийся гражданским с девушкой, имевшей сына-первоклассника. Смешно и больно было слушать за стопкой, как этот ушлёпок «делает из парня настоящего мужика», то есть заставляет отжиматься, бороться и «держать удар» мальчишку, против его согласия. Мы со знакомым тогда здорово на эту тему поспорили. Мишка, бывший по природе своей невозмутимым, помню, тогда вообще вспылил. Через пару месяцев, девчонка ушла от знакомого без объяснения причин.