Грегори Киз - Пушка Ньютона

Адриана намеревалась держать себя с незнакомками равнодушно и холодно, желая тем самым показать, сколь сильно она возмущена своим похищением. Но как только услышала имя мадам де Кастри, вспыхнула, как девочка, и тут же сделала реверанс. Это имя было ей хорошо известно и очень многое для нее значило.

Мадам де Кастри оказалась маленькой хрупкой женщиной, с лицом совершенно обыкновенным. На вид ей можно было дать и сорок лет, и все шестьдесят. Но глаза… Глаза ее сияли умом, и, насколько Адриана знала, умом необыкновенным.

Мадемуазель де Креси была полной противоположностью: довольно молодая, лет двадцати пяти, очень высокая, не менее шести футов. Она стояла, застыв, как прекрасная фарфоровая кукла. Медно-рыжие волосы, серые глаза, в которых Адриана ничего не смогла прочесть. Адриана удивилась, так сильно эти глаза напомнили ей глаза Густава.

– Теперь, когда мы все знакомы, – продолжала герцогиня, – самое время приступить к утреннему шоколаду.

Адриана кивнула, голова ее лихорадочно заработала, решая уравнение с несколькими неизвестными. Часть этого уравнения была решена несколькими днями раньше: записка с совой свидетельствовала о том, что герцогиня Орлеанская – член «Корая». Королевой же «Корая» являлась мадам де Кастри, – пожалуй, самая умная и образованная женщина Франции.

Убранство гостиной отличалось скромностью: вокруг небольшого карточного столика стояли четыре стула.

Адриана не решалась занять предложенное место. В Версале существовало строгое «право на табурет». [18]И займи Адриана сейчас, в присутствии таких важных персон, отдельный стул, это может сойти за вопиющую бестактность. При дворе даже герцогиням в присутствии высочайших особ приходилось довольствоваться раскладными стульчиками. Заметив ее нерешительность, герцогиня Орлеанская улыбнулась.

– Садитесь, дорогая, здесь мы все равны.

В чашках тончайшей росписи подали еще дымящийся шоколад. Когда Габриэла ушла, плотно притворив за собой тяжелые двери, мадам де Кастри кашлянула, взяла в руки чашку и распевно произнесла:

– Chairete, Korai, Athenes therapainai, — в переводе с греческого это означало: «Приветствую, Корай, подруг богини Афины».

– Chairete, – заученно отвечала Адриана вместе с двумя другими женщинами.

– Enthade euthetoumen temeron, – продолжала мадам де Кастри.

– Heglaux, ho drakon, heparthenos, — ответили остальные. И затем все вместе они закончили приветственный ритуал: – «Сказанное здесь не разглашается».

Мадам де Кастри улыбнулась и сделала маленький глоток из своей чашки.

– Я очень рада, Адриана, – начала она, – наконец-то познакомиться с вами. Наши сестры из Сен-Сира мне рассказывали о вас много лестного.

– И я рада познакомиться с вами, маркиза, – ответила Адриана. – Однако если бы меня пригласили, то я бы с превеликим удовольствием откликнулась, и при этом никого бы не потребовалось лишать жизни. – Она осуждающе посмотрела в сторону герцогини.

Герцогиня спокойно сделала глоток из своей чашки.

– Уверяю вас, моя дорогая, – произнесла она, – никто не пострадал. – Герцогиня осторожно приложила к губам салфетку.

– Почему вы так уверены в этом?

Герцогиня улыбнулась.

– Негодяев, которые вас похитили, строго допросили. Кроме того, в Марли уже сообщили обо всем случившемся с вами. Из Марли за вами уже отправлен конвой во главе с вашим телохранителем. Когда они прибудут, вы сами убедитесь, что ваш молодой друг жив и невредим. Но из всего этого следует, что у нас не так много времени на досужие разговоры.

– В таком случае я внимательно слушаю вас, – ответила Адриана.

– Насколько я понимаю, вы не знали, что герцогиня состоит в нашем обществе, – произнесла мадам де Кастри.

– Я узнала об этом только тогда, когда получила от нее записку со знаком Афины, – ответила Адриана.

– Я не была уверена, что вам удалось узнать содержание записки, – сказала герцогиня и впервые сдвинула брови, – все эти ужасные события…

– Герцогиня, не будем сейчас говорить о том, кто виновен в моем похищении. Меня похитили и везли всю ночь верхом в седле. Я очень устала, и у меня все тело в синяках, поэтому вы должны простить мне излишнюю прямолинейность. Министр Торси подозревал вас и герцога в убийстве дофина и покушении на короля. Я хочу услышать ответ из ваших уст: действительно вы причастны к этому или нет.

Герцогиня закрыла глаза, когда она вновь открыла их, в глазах стояли слезы. При этом герцогиня как-то резко постарела, и ей уже никак нельзя было дать ее сорок три года.

– Я не могу не признать, мадемуазель, что у Людовика есть некоторые недостатки, как, впрочем, у каждого живого человека. Но все же король – мой отец, и он сделал то, на что не отваживался до сих пор ни один другой король: признал брата и меня своими законными детьми.

– Именно это взбудоражило всю Францию и особенно вашего мужа. Всем стало ясно, что со смертью дофина по закону престолонаследия корона Франции достается герцогу Орлеанскому.

– Мой супруг обладает многими достоинствами, – произнесла герцогиня, – но амбициозность не входит в их число. В силу своего характера он не способен на ту хитроумную и подлую интригу, в которой его обвиняют. Но вы требуете от меня не опровержений, вам нужна клятва в невиновности. Так вот, не я была организатором того ужасного несчастья, свидетелями которого мы с вами оказались. Я даже не подозревала, что это покушение готовится. Клянусь перед лицом Бога Отца, и лицом его сына Иисуса, и перед всеми сестрами Афины – ни я, ни мой муж не виновны в этом злодеянии. – Она наклонилась вперед и поставила чашку на стол. Чашка, соприкоснувшись с поверхностью стола, громко звякнула. – Хотя стоило бы мне найти виновника, министр тут же принялся бы утверждать, что герцогиня Орлеанская посвящена в тайну заговора, – закончила герцогиня раздраженно.

– Благодарю вас, герцогиня, за вашу искренность. Тогда я не понимаю, какую же важную тему мы должны здесь обсудить?

– Важная тема на сегодня – это вы, мадемуазель, – ответила за герцогиню мадам де Кастри. – Совсем недавно вы стали довольно важной особой.

– Вы имеете в виду интерес, проявленный ко мне королем?

– И его в том числе, – сказала мадам де Кастри. – Прежде всего позвольте мне уведомить вас, что Тайный орден Афины очень долго работал над тем, чтобы поместить женщину в Академию наук. В результате вы и оказались в Академии. Мы также работали над тем, чтобы наш человек попал в самое ближайшее окружение короля, и – voila [19] , король проявляет к вам живейший интерес.

– Вы хотите сказать, что все это результаты работы ордена?

– Во-первых, ваше назначение в Академию – безусловно, да. Вам стоит за это выразить благодарность присутствующей здесь мадам герцогине. Во-вторых, ваша близость к королю – в большей степени счастливая случайность, но мы не должны ее упустить.