Роман Буревой - Мечта империи

Веру нравились и любовь и ненависть. Пожалуй, ненависти он отдавал предпочтение.

«Интересно, какие чувства я бы испытывал, если бы мы дрались боевым оружием? Если бы Клодия или Варрон могли погибнуть от моей руки?» — сам себя спросил Вер.

Вопрос не ужаснул его и даже не взволновал. Он не испытывал по этому поводу ничего.

— Ненавижу дурацкое хождение, — вздохнула Клодия.

Слова предназначались Веру, но ответил Варрон:

— Какие это игры у тебя? Пятнадцатые? Шестнадцатые?

— Семнадцатые, — ответила Клодия.

Она одного роста с Вером и почти так же широка в плечах, как Варрон. В доспехах ее всегда принимали за мужчину.

— На три меньше, чем у меня. Кто сегодня выходит против тебя? — продолжал допытываться Варрон.

— Бык…

— А, Бык, он здоровый. Пока махнет рукой, ты успеешь обежать вокруг арены.

Бык был новичком, в первый раз выходил на бой, и его никто не боялся. А зря. Новичков надо бояться. Хлор тоже был новичок, а у Элия заканчивался второй контракт. Вер невольно передернул плечами. Он старался забыть тот день и все равно постоянно вспоминал. Трудно не вспоминать, когда Гай Элий Мессий Деций занял место в сенаторской ложе и вместе с Марцией приветственно машет ему.

— Вер, у Элия на правой ноге протез? — шепнула Клодия. Она спрашивала об этом каждый раз, когда видела Элия в Колизее.

— Нет, ему восстановили обе ноги. Только правая хуже срослась и осталась короче.

— Ерунда. Говорю, у него протез, — заявил Варрон. — Иначе почему он всюду появляется в тоге?

— Ты повторяешь слово в слово то, что пишет Вилда в своем «Гладиаторском вестнике», — заметил Вер. — Или она повторяет за тобой?

Лицо Варрона пошло пятнами. У Вилды был осведомитель среди гладиаторов, и многие подозревали, что это Варрон.

— Это не ее вестник, а Пизона, — Клодия игриво помахала Элию рукою. Сенатор кивнул в ответ дружески и отнюдь не покровительственно. Он всем так кивал. — Я уверена, что на следующий год Элия непременно изберут консулом.

— Пизон выложит миллион сестерциев, лишь бы не допустить этого, — не без оснований предположил Варрон.

— Ставлю сестерций, что его изберут, — заметил Вер. — Просто потому, что свой миллион Пизону поставить не на кого. Разве только на себя.

Мысль о том, что Пизон может сделаться консулом, вызвала врыв смеха. Банкир оглянулся и посмотрел на своих подопечных подозрительно.

— Не бывать Элию в сенате, если бы не его гладиаторское прошлое, — пробурчал Цыпа.

— Что в таком случае мешает тебе стать сенатором? — поинтересовался Вер.

— Я еще буду.

— Да, да, все мы станем сенаторами, — хихикнула Клодия. — Я, Вер и ты, Варрон… Ты хочешь носить тогу с пурпурной полосой, а, Вер?

— Нет, — с фальшивой горячностью запротестовал Вер. — Сенат — это еще хуже, чем арена. К тому же туда собрался Цыпа. Значит, я точно не пойду в курию.

— А ты, Варрон? Тебе бы пошла сенаторская тога! — не унималась Клодия.

Варрон ничего не ответил и лишь нахмурил брови. В последние месяцы он открыто враждовал с Кло-дией. Это мало походило на пикировку мужчины и женщины, которая готова вот-вот перерасти во взаимную симпатию. Эта была завистливая и непримиримая вражда двух бойцов, соперничающих в одном деле.

«Хорошо, что сегодня они не в паре, — подумал Вер. — Когда-нибудь они убьют друг друга, и это даже не будет смешно».

Круг замкнулся. Гладиаторы вошли в «отстойник» — небольшое помещение в куникуле, где бойцы ожидали своего выхода на арену. Те, кто должен был выступать в конце, удалились в свои раздевалки. Вер выйдет на арену первым — едва отзвучат трубы, едва пробегут, выделывая замысловатые кульбиты, акробаты, в «отстойнике» прозвенит оглушительный звонок и раздастся пронзительный, лишенный эмоций голос распорядителя: «Вер и Красавчик — на арену!»

— Не люблю я первый день игр, — буркнул Варрон. — Контрактов нет — выкладываешься за милостыню, которую Пизон именует платой. Ему бы, жадобе, так платили. Завтра — другое дело. Завтра будет хороший день, ведь так, Вер? — Варрон дружески пихнул приятеля в плечо.

— Акробаты уже ушли, сейчас наша очередь, — отозвался Вер.

— Будешь снимать доспехи? — вызывающе спросила Клодия, оглядывая легкие пластиковые доспехи Вера, украшенные золотым узором. — Я как-то выступала даже без нагрудника.

— И чуть не осталась без одной титьки, — поддакнул Варрон.

— А почему бы нет? — Вер принялся расстегивать ремешки наручей. — Для красоты зрелища я могу отказаться от многого. Даже от меча. Но вряд ли мою самоотверженность оценят.

— Это не смелость, это глупость, подобное безрассудство недопустимо, — тут же встрял со своими поучениями Цыпа.

— Не волнуйся, Цыпа, я надел протектор и шлем.

Так что детородный орган и голова будут целы. А без всего остального можно обойтись, — отвечал Вер. — В Эсквилинской больнице делают прекрасные протезы. Закажи там себе новую голову, если вдруг позабудешь строку из «Илиады».

Вер взял меч, сделал несколько оборотов кистью. Голоса разом смолкли. Не потому, что в отстойнике перестали орать, а потому, что Вер никого больше не слышал. Руки двигались сами по себе, повторяя заученные движения. Краем глаза Вер заметил Красавчика. Тот был закован в броню с головы до ног. Пробить тупым гладиаторским мечом можно лишь места сочленений. Гораздо проще сбить Красавчика с ног. Но учитывая, что тот на двадцать фунтов тяжелее Вера, задача тоже не из легких. Репродуктор ожил и зарокотал:

— Вер, Красавчик! На арену!

Будущие противники плечом к плечу шагнули вперед. Ворота распахнулись.

Арена была как золотой поднос. Блюдо для победителя. Яства на пиршестве Вер приготовит сам. Два гения в платиновых всполохах защитного поля кружили в бирюзовом небе над Колизеем. И Вер помахал им, как старым друзьям, заглянувшим в гости.

— Противники вооружены только мечами, — разносился голос из усилителей, перекрывая рев толпы. — Гладиатор Юний Вер снял нагрудник, поножи и защиту на руках.

Красавчик кинулся в атаку. Но меч рубанул воздух. Поворот, удар, и вновь Вер ускользает, а Красавчик сражается с тенью. Вер в доспехах быстр, как лесной зверь, без доспехов — молниеносен. Даже в первых рядах зрители не могут проследить за взмахом его руки. Но надо немного побаловать римлян, дать им зрелище, дать несколько томительных секунд борьбы, когда кажется, что может одолеть любой. В такие мгновения зрители ревут от восторга, мужчины вскакивают с мест, а женщины близки к обмороку.

Мечи скрещиваются в высоком блоке, Красавчик тянется вверх, а Вер ныряет и рубит по ногам. Но Красавчик достаточно быстр, чтобы перемахнуть через несущийся со свистом клинок, и зрителям кажется, что акробаты вышли на арену их позабавить.Красавчик, окрыленный первым успехом, пробует ударить Вера в шею, но клинок разит воздух — Вер давно выпрямился и со скучающим видом ждет новой атаки. Красавчик решает повторить прием Вера: он тоже бьет по ногам, рассчитывая свалить противника. Вер прыгает через клинок, будто упражняется в гимнасии.