Роман Буревой - Мечта империи

Зрители кричат от восторга и страха, они еще не забыли, как Хлор подобным ударом отрубил Элию ноги.

Красавчик вновь атакует. Вер не парирует — он ускользает змеей, почти в открытую издеваясь над противником. Время разящих ударов не наступило, зрители еще не насладились красотой схватки до конца. Красавчик носится как сумасшедший, пыхтит как паровоз, машет мечом, лезет вон из кожи. А Вер даже не запыхался. Он забавляется… Вер понимает, что противнику унизительно столь несомненное превосходство. Но почему забавляться должны только зрители? Юний Вер тоже хочет повеселиться.

Бойцы расходятся.

Представление для зрителей закончено. Теперь все решит один удар. И Красавчик понимает это.

Гладиаторы вновь кружат по арене. В этот раз Красавчик боится атаковать. Он ждет, надеясь на прочность доспехов. Вер атакует. Красавчик парирует, но вкладывает в это слишком много силы — клинок Вера отскакивает, чтобы тут же обрушиться на голову неопытного бойца. Красавчик падает лицом в песок, но через несколько секунд приподнимается и оглядывает арену. Отличный шлем защитил его, как всегда. К нему спешат два служителя, одетые Меркуриями, в крылатых шлемах и крылатых сандалиях, чтобы вытащить за ноги с арены, а он должен изображать мертвеца. Красавчик не может вынести такого позора — он вскакивает и несется к выходу. «Меркурии» бегут за ним, но не могут догнать — мешают дурацкие сандалии с крылышками.

— Вер, Вер, Вер, — несется над Колизеем. Юний Вер поднимает голову. Гений Красавчика исчез. А его гений кружит и кружит над ареной.

Только гладиаторы видят гениев. Гай Элий Мессий Деций тоже видел сверкающую платиновую фигуру, парящую в вышине. И он стиснул зубы, чтобы заглушить вздох. С того дня, как Хлор отрубил ему на арене обе ноги, он нередко видел своего гения. Но Элий не любил вспоминать эти встречи. Порой у него появлялось чувство, что гений здесь и, спрятавшись поблизости, следит за бывшим подопечным. Чего-то ждет.

Три женщины сидели в первом ряду для простых граждан. Впереди располагались сенаторские ложи, и следующий ряд возвышался на несколько футов над головами отцов-сенаторов. Это были самые дорогие места в амфитеатре. Обычно билеты сюда покупали знаменитые актеры, «новые люди», разбогатевшие быстро и сомнительно, банкиры и хозяева оружейных заводов. Иногда здесь бывали дорогие куртизанки, и тогда в перерывах зрители пялятся не на акробатов и бестиариев [5]со зверьми, а на этих доступных и одновременно недоступных красоток, одна ночь с которыми стоила целое состояние. Но три женщины, одетые в белое, не походили на обитателей Субуры, хотя все три были молоды и необыкновенно красивы. Особенно одна, со сверкающими золотом волнистыми волосами. Ее палла [6]будто ненароком соскользнула не только с головы, но и с плеч, давая возможность зрителям полюбоваться на их совершенные формы.

— Не надо так демонстрировать свою красоту, детка, — сказала ее соседка, роскошная матрона в шелковой столе [7], расшитой узором в виде павлиньих перьев. — А то зрители догадаются, кто мы.

— Ты слишком высокого мнения о людях, — заметила третья красавица с правильными, но слишком резкими чертами лица. Ее светлые, будто светящиеся изнутри глаза скорее могли оттолкнуть поклонника, нежели привлечь.

— Мне нравится тот, что выступал без доспехов, — улыбнулась златокудрая красавица, не подумав поправить паллу. — Он еще появится на арене?

— Он выиграл, — отвечала светлоокая. — Значит, будет сражаться во втором поединке.

— Мне казалось, что они должны выступать лишь по разу, — засомневалась матрона.

— Это в обычные дни, — пояснила светлоокая. — Когда они бьются за исполнение желаний. А сегодня гладиаторы сражаются только за приз. И значит, победитель будет один.

В этот момент на арену вновь вышел Юний Вер.

Трибуны взревели.

— Ставлю бокал нектара, что Вер победит за три минуты! — воскликнула златокудрая. — Кто хочет со мной поспорить?

— Я хочу, красавица, — воскликнул мужчина в тоге всадника во втором ряду.

Златокудрая красотка обернулась и смерила его снисходительным взглядом.

— А где ты возьмешь бокал нектара, когда проиграешь? — И она шепнула на ухо своей светлоокой подруге: — Так ты будешь со мной спорить?

— О нет, Венера! Ты же знаешь, я не делаю глупостей.

— Просто ты, Минерва, умеешь скрывать свои промахи. На то ты и богиня мудрости.

— Девочки, пожалуйста без имен, — одернула их матрона.

Поединок длился чуть больше минуты. Вер победил.

— Мы присудим ему приз сейчас или дождемся конца выступлений? — поинтересовалась светлоокая богиня.

— Куда ты торопишься, дорогая, у нас впереди вечность.

— В самом деле, дождемся последнего поединка, — предложила матрона, в которой никто не хотел узнавать богиню Юнону, и это ее задевало. — Иногда занятно понаблюдать за людьми. Они с таким азартом дерутся неизвестно за что.

— Признайся, он тебя волнует, — шепнула златокудрая красавица на ухо Минерве. — Взгляни, какие мускулы, какие великолепные плечи. Такой торс, изваянный из мрамора, может украсить любой храм. Неужели тебя нисколько не возбуждает мужская красота?

— Ее волнует лишь мужской ум, — заметила не без яду Юнона. — А поскольку ни один мужчина не может быть умнее ее, то ни один и не способен ее покорить.

— А вдруг наш герой так же умен, как и красив? — улыбнулась Венера. — Давай устроим ему испытание, вдруг он мудрее тебя?

В этот момент зрители вновь взревели. «Вер! Вер! Вер!» — неслось по рядам.

— Боец он отменный. Он опять победил, — улыбнулась матрона.

— Его испытание началось давным-давно, — сказала светлоокая. — В час его рождения. Только он об этом не подозревает.

Они перестали болтать, потому что объявили последний поединок — Вер выходил против Авреола.

— Если победит тонкошеий, — презрительно фыркнула Венера, — я больше никогда не буду спать с мужчиной. Во всяком случае, до ближайших Столетних игр.

— Ничего страшного, — успокоила ее Юнона. — Лесбийская любовь снова входит в моду.

Вер разбежался, сделал сальто и вновь встал на ноги. Такие акробатические штучки считались среди гладиаторов дурным тоном. Но Веру было плевать, что думают другие. Ему хотелось разозлить Цыпу. Но тот владел собой. Даже проигрывая, Авреол оставался невозмутим. Может, цитировал про себя «Илиаду» от начала до конца?

Авреол ушел в глухую оборону. Удары Вера сыпались градом, но Цыпа их не замечал — его выносливость была почти нечеловеческой. Но если Авреол делал ответный выпад, его меч всякий раз натыкался на щит Вера. При этом Вер, дабы позабавить зрителей, умудрялся еще сделать полный оборот или замысловатый прыжок и ударить ногой в щит противника. Но пока что это была только игра. Оба играли неплохо. Но Вер был артистичен, Цыпа напоминал автомат.