Мэри Джентл - Том I: Пропавшая рукопись

У графа Оксфорда горестно изогнулись губы. Он зарычал, но не сказал ни слова и, казалось, отчаянно пытался осмыслить услышанное.

— Передаст, передаст, — зашептала Аш своим двум сопровождающим. Ансельм, весь взмокший, упрямо набычил голову; Анжелотти с решительным видом положил руку на кинжал. — Может, не из политических соображений, — может, он не такой, как Фридрих, но к словам Лебрии прислушается. Отдаст, потому что по закону они правы.

Позади нее стояли ее люди — офицеры и лучники, они зашевелились, немного расступились; кое-кто проверял, насколько они далеко от входных дверей и где находится стража.

— Что-нибудь надумали? — спросила Аш у Оксфорда. Граф мрачно хмурился, в его тусклых глазах было изумление:

— Дайте подумать!

В присутственной зале герцога прозвучал высокий и чистый звук горна. Через нарядно орнаментированные двери вошла группа рыцарей — все в полном военном вооружении, с топорами, и все встали по стенам залы. Аш заметила, как удовлетворенно кивнул де Л а Марш.

Карл Бургундский заговорил, не вставая с трона:

— Что намерена сделать с этой женщиной, с Аш, ваша мадам Фарис?

— Сделать? — вопрос этот поразил Лебрию.

— Вот именно — сделать с ней, — герцог аккуратно сложил руки на коленях. Молодой и серьезный, он сказал немного напыщенно: — Видите ли, по-моему, вы намерены причинить этой даме вред.

— Вред? Нет, что вы, монсеньор герцог, — на лице Лебрии было написано, что он сам понимает, как неубедительно звучат его слова. Он пожал плечами. — Монсеньор герцог, вас это не должно касаться. Женщина Аш является рабыней Дома Леофрика. С таким же успехом вы можете спросить, приношу ли я вред моему коню, отправляясь на нем верхом на поле битвы.

Некоторые солдаты — визиготы засмеялись.

— Что вы с ней сделаете? — повторил Карл Бургундский.

— Монсеньор герцог, это не ваша забота. Ваше дело — соблюсти закон. По закону она наша.

— Не сомневаюсь, что это правда, — сказал Карл Бургундский.

Разочарование людей Аш было почти осязаемым: они злобно смотрели на вооруженных бургундцев, ругались; мгновенно забыты были все внутренние разногласия. Ансельм сказал что-то Анжелотти, удерживая его от немедленных действий.

— Нет! — рявкнул Антонио Анжелотти. — Я был рабом в доме одного их амира. Мадонна, я все сделаю, чтобы ты туда не попала!

— Помолчи, пушечный мастер! — заворчал Роберт Ансельм.

Через всю залу Аш видела, как Ягненок, поздравляя, хлопнул Санчо по спине. Стоя за спиной итальянского наемника, Фернандо дель Гиз, улыбаясь, выслушивал реплики своего эскорта, откинув голову, весь золотой в лучах солнечного света.

Она, наконец, решилась.

— Я с радостью перебью всех визиготов, которые находятся здесь, — твердо сказала Аш, достаточно громко, чтобы ее услышали Ансельм, Анжелотти, ван Мандер, Оксфорд и его братья. — Их тут девять человек. Вытащите-ка их на улицу сейчас же, да побыстрее; а потом мы бросим оружие, и пусть герцог объявляет нас вне закона. Если мы их кончим, нас просто выгонят из Бургундии; а не передадут…

— Готов. — Ансельм сделал шаг вперед; за ним — все ее люди в мундирах Льва; и Аш с ними. Она слышала испуганный шепот ван Мандера о стражниках — подумала, соглашаясь с ним — «да, берем на себя возможные жертвы», — и возбужденное ругательство Каррачи, увидела, как одновременно ухмыльнулись Эвен Хью и Рочестер, закаленные мужики агрессивно и без раздумий потянулись к своим мечам.

— Стойте! — скомандовал граф Оксфорд.

Снова запели горны. Карл, герцог Бургундский, встал и заговорил, как будто не было вооруженных наемников в десяти ярдах от его трона, как будто вооруженная стража не зашевелилась в ответ на внезапный сигнал де Ла Марша.

— Но нет, я не отдам приказа о передаче вам этой женщины, Аш.

Лебрия, ошарашенный, попытался возразить:

— Но ведь она наша по закону.

— И тем не менее. Я ее вам не отдам. Хоть вы и правы. Аш смутно ощутила, как Ансельм больно стиснул ей руку.

— Что? Что это он говорит? — шептала она.

Герцог огляделся, обвел взглядом своих советников, юристов и подданных; Оливье де Ла Марш глубоко поклонился и указал ему на вооруженных людей, стоявших вдоль стен, и на лице герцога мелькнул проблеск удовольствия.

— Более того, если вы сделаете попытку захватить ее силой, вам будет оказано противодействие.

— Да вы спятили, монсеньор!

— Не сойти мне с этого места, они правы! — сквозь зубы пробормотала Аш.

Де Вир громко рассмеялся и схватил Аш за плечо с такой же силой, с какой, возможно, хватал братьев. Она обрадовалась, что на ней была кольчуга, но все же склепанные стальные пластинки затрещали.

Перекрывая шум откровенной радости людей Аш, Карл Бургундский обратился к делегации визиготов:

— Это мое личное желание — чтобы женщина Аш оставалась у нас. Да будет так.

— Но это нарушение закона! — Санчо Лебрия обращался к герцогу Бургундии, который был младше его всего лет на десять, как к непослушному пажу.

— Да, я нарушил закон. Передай это своим хозяевам — вашей Фарис: я всегда буду нарушать закон, если закон неправилен. — Высокопарно и немного напыщенно Карл Бургундский продолжал: — Честь превыше закона. Честь и рыцарство повелевают нам защищать слабых. Неправильно и бесчестно было бы отдать вам эту женщину, когда любой тут присутствующий знает, что вы ее попросту прирежете.

Санчо Лебрия глядел на него, озадаченный и сбитый с толку.

— Не понимаю, — Аш трясла головой. — В чем выгода? Чего Карл хочет этим добиться?

— Да ничего, — ответил стоящий рядом с ней граф Оксфорд, руки его были заложены за спину, как будто он не хватался только что за меч. И проницательно взглянул на нее. — Ровным счетом ничего, мадам. Никакого политического выигрыша. Его поступок нельзя будет оправдать.

Не обращая внимания на радостный хриплый смех своего Львиного контингента, Аш широко раскрытыми глазами смотрела в конец присутственной залы, туда, где бургундские воины выпроваживали из зала делегацию визиготов; потом перевела взгляд на трон, на герцога Бургундского.

— Не понимаю! — повторила она.

Не сразу Аш вернулась к своей командной палатке. Переходя от одного кострища к другому, она переговорила не менее чем с сотней подростков, note 102пьянствующих, похваляющихся своими якобы успехами у женщин и своим якобы умелым владением большими луками или алебардами.

— Война есть война, ребята, — втолковывала она им с бодрым видом.

И присаживалась на корточки у костров, пламя которых было невидимым в солнечном свете, выслушивала — то, что они говорили и о чем умалчивали; там отхлебнув пива, там перехватив чашку густой похлебки, слушала их возбужденные голоса: что говорят о войне, о своем хирурге, чем грозит военно-полевой суд из-за смерти Джосса.