Мэри Джентл - Том I: Пропавшая рукопись

Белая безмолвная смерть пронеслась так низко над головой, что маховыми перьями задела за ее щеку со шрамом.

Сова.

Вздохнув с глупым облегчением, она задала самый простой вопрос:

— За чем они тут охотятся?

— За всякой мелочью — полевыми крысами, ядовитыми змеями.

Охота — всегда хорошее прикрытие для тайных собраний.

Ведь так просто: из темноты вылетает стрела. Даже не обязательно в меня, достаточно попасть в мою лошадь. Куда я денусь, раз прикована цепью? «Она погибла в скачке при несчастном случае, монсеньор».

— Ты думаешь, я так и собираюсь сидеть и ждать?

Фернандо заерзал в своем седле. Издалека, из-за пирамид, донесся кашляющий вой. Как будто дикий кот. Аш оглядела немецких рыцарей — спутников Фернандо: двое или трое из них нервно таращились во тьму, остальные пялились на нее.

Дерьмо! Я просто обязана что-то сделать!

Фернандо снова откинулся в седле:

— Знаешь последние новости? Заключают мирный договор с Францией. Его паучье величество Людовик уже подписал. Теперь у Франции заключен мир с империей визиготов.

Жеребец Фернандо губами мусолил шею кобылы. Кобыла не обращала на это внимания — выискивала среди булыжников чахлые, побитые морозом пучки травы.

— Война теперь закончится. Теперь воевать не с кем, кроме как с Бургундией.

— И Англией, если они когда-нибудь закончат свои гражданские войны. И султаном, — рассеянно добавила Аш, вглядываясь в темноту, — когда Мехмет и турецкая империя решат, что вас истощила война с Европой и вы созрели, чтобы вас прибрать к рукам.

— Женщина, ты одержима войной!

Вдали наконец появилось то, чего она ждала.

Два оруженосца, держа на запястьях насытившихся сов, вышли из-за угла пирамиды; они за два конца держали палку, на которую было насажено не менее дюжины мертвых змей.

Сердце Аш стало биться медленнее. Она развернулась в седле лицом к Фернандо. И она, и кобыла замерзли от долгого стояния; Аш заставила лошадь пойти неспешным шагом, дель Гиз ехал рядом, с беспокойством глядя на нее сверху вниз.

Просто дождаться не могу, чтобы меня схватили!

И потребовала ответа:

— Ты действительно считаешь, что амир Гелимер не намерен меня убивать?

Фернандо пропустил вопрос мимо ушей.

— Прошу тебя, — настойчиво сказала она. — Пожалуйста, отпусти меня. Прежде чем тут что-нибудь случится, прежде чем меня заберут назад, — прошу.

Его волосы отсвечивали золотом в свете факелов, высветивших зеленую куртку и позолоченную головку эфеса меча.

— Я все думаю, — молвил он, — почему мужчины идут за тобой. Почему в принципе мужчины следуют за женщиной.

С угрюмым юмором, стараясь отсрочить страх на жалкие секунды, Аш объяснила:

— Не так чтобы очень шли. Почти всюду, где я сражалась, мне сначала приходилось воевать со своими войсками, а уж потом — с врагом!

В свете факелов выражение его лица меняется. Когда он смотрит на нее сверху вниз, из седла визиготского боевого коня, чувствуется, что он подсознательно ощущает, как широки его плечи, теперь, с возрастом, сформировавшиеся, и какие сильные мышцы — как у человека, ежедневно тренирующегося для участия в войне и применения острого оружия.

— Но ведь ты — женщина! — запротестовал Фернандо. — Если я тебя ударю, то сломаю тебе челюсть или шею. Я сильнее тебя. Как вышло, что ты занимаешься таким делом?

Да, действительно, хоть сейчас не время об этом говорить, но ведь она ни разу не продемонстрировала на нем свое воинское умение, ни оружием, ни знанием слабых мест человеческого тела. Что ей стоило ослепить его. Удивляясь теперь своему нежеланию — Черт побери, он не собирается выпустить меня! — она целую минуту слушала ночные звуки, прежде чем заговорила.

— Мне совсем не надо быть такой сильной, как ты. Мне надо быть просто достаточно сильной.

Он непонимающе взглянул на нее:

— Достаточно сильной? Аш подняла глаза:

— Мне не надо быть сильнее тебя. Мне только надо быть достаточно сильной, чтобы убить тебя.

Фернандо открыл рот и снова закрыл его.

— Я достаточно сильная, чтобы пользоваться мечом или топором. — Она куталась в свой плащ и прислушивалась. Слышны только охотничьи крики сов. — Это вопрос тренировки, умения рассчитать время, сохранить равновесие. А вовсе не умения поднимать тяжести.

Он подул на руки, как бы согревая их, и сказал, не глядя на нее:

— Теперь я понял, почему мужчины идут за тобой. Ты чисто случайно родилась женщиной. Ты по самой своей сути солдат.

В памяти ее всплыла камера, Гейзерих, Фравитта, Барбас, Тиудиберт; буйство, остановленное ею на грани насилия; ее истекание кровью; она вздрогнула.

— И этим нечего гордиться! Цепи натирали ее запястья.

— Я такой должна быть, чтобы заниматься тем, чем занимаюсь.

— А зачем?

Аш сдержала смех: он прозвучал бы устало и почти на грани истерики.

— Не тебе спрашивать! Это ведь ты всю жизнь учился носить оружие и пользоваться мечом. Ты рыцарь. Зачем делать то, что делаешь ты?

— Я больше этого не делаю.

В его голосе теперь не было подросткового вызова. Он спокойно констатировал факт. Аш перестала слушать стук копыт; она смотрела на его визиготскую кольчугу, обученного коня под ним и пояс с мечом на боку; не скрывая от него своего взгляда.

— Я никого не убиваю, — спокойно произнес Фернандо.

Аш отметила про себя, что любой другой рыцарь сформулировал бы это по-другому: «больше никого». А язык ее — болтливый! — сам по себе сболтнул:

— Ну ты и свинская жопа! Эту кольчугу, небось, Леофрик подарил?

— Если бы я не носил доспехов или меча, кто в Доме Леофрика воспринимал бы меня всерьез?

— Многие вещи на свете не такими должны быть, — угрюмо сказала Аш. — Спроси моего священника, почему люди умирают от болезней, от голода, по воле Господа.

— Но убивать мы не должны, — повторил Фернандо.

Совсем рядом всхрапнул конь. У нее сердце забилось быстрее, но тут же она поняла, что это у кого-то из эскорта.

— Ты такая же сумасшедшая, как она — эта Фарис, — горько сказал Фернандо. — До Оксона я был при ней вместе с другими офицерами, мы обходили поле боя. Она шла и все твердила: «Вот тут сделаем место для убийств», и еще: «Здесь поставить боевые фургоны, покрошим франков в капусту — раненых будет не менее половины». У нее с головой не все в порядке.

— В каком смысле? — подняла брови Аш. Фернандо уставился на нее.

— А ты не считаешь, что это ненормально — обходить прекрасное пастбище и продумывать, в каком конкретном месте тебе удобнее сжечь людям лица, где будешь отрубать им ноги, где — бросать камни, чтобы раздавить им грудь?

— Ты что хочешь услышать от меня — что я ночами не сплю, все беспокоюсь об этом?

— Вот бы неплохо, — признался он, — но нечего болтать попусту, я тебе не поверю. Вдруг ее охватил гнев.