Андрей Валентинов - Ола

– Но как же гробница Артуро? – не выдержал славный Дон Саладо. – Ибо слышал я, что найдены были кости великого Артуро и супруги его, прекрасной королевы Гвиневры и погребены были с почестями в неком аббатстве, именуемом…

– …Гластонбери, – маленький нос лисенсиата нетерпеливо дернулся. – А в Дувре хранится череп сеньора Гавейна, Артурова племянника, в Винчестере же – тот самый Круглый стол… Сеньор! Чьи-то кости действительно нашли, а в Винчестерском дворце стоит какой-то старый стол. Но помилуйте, все это требует надежной атрибутации, которую, естественно, никто не проводил!

На этот раз даже мой идальго не нашелся что сказать. Слово «атрибутация» его, кажется, добило. Я между тем, изрядно наскучив этими высокими материями, вновь поглядел на служанку.

Улыбнулась! Эх, если бы не мой рыцарь калечный подбоком да не хозяин!

Хотя…

Встал я, к двери подошел, вроде как во двор собрался. То ли воздухом подышать, то ли по нужде. В самое время вышел – сеньор лисенсиат вновь с хозяином сцепился – на этот раз из-за королевы Гвиневры.

Встал я на пороге, глазами служаночку нащупал.

Подмигнул.

Вышел…

На небе ни облачка, воздух тихий, звезды лампадками сияют.

Хорошо!

А интересно, если бы я этому мозгляку-лисенсиату про тюрбан да про меч щербленый рассказал? Так ведь не поверит, толстяк!

Ага, дверь скрипнула! Она. Цыганочка!

– Ой, сеньор!

Ну да, конечно, «ой!». Я, между прочим, в сторонке стоял, меня еще и найти надо было. А ведь нашла!

– Начо Бланко к вашим услугам, прекрасная сеньорита, – улыбнулся я. – Сейчас и всегда!

– Мне… Мне идти надо, сеньор! Дядя… Хозяин который, прибьет, если увидит!

Говорит, а сама улыбается. И не уходит.

– Но ведь заснет же он когда-нибудь! – усмехнулся я в ответ. – Ночью стукни в дверь…

Задумалась. Странное дело, вроде как помрачнела. Или это из-за темноты? Кажется просто?

– Нет, сеньор Начо. Если я постучу… Или дядя постучит, или кто еще… Не открывайте! Что бы я ни говорила, что бы кто другой ни говорил… Святой Девой молю, не открывайте! И другу своему скажите!

Я только моргнул. Моргнул, рот раскрыл…

Ну и дела!

Пока моргал, пока рот закрывал…

Убежала!

В зале все еще кости Артуровы перемывали, но мне уже не до Артуро этого было. Вновь осмотрелся, на парня в рубахе красной поглядел…

…Блеснули огоньки свечные в глазах. Аж морозом меня ударило!

А тут и комната вспомнилась – моя. Та, в которую я уже вещи забросить успел и где мне ночевничать предстоит. На втором этаже комнатушка, маленькая, только гроб и поставишь. И таких комнатушек на втором этаже целых шесть, значит, сегодня пять из них заняты будут.

Хорошо еще, комната славного идальго как раз напротив моей!

Или эта девчонка просто пошутить решила? Чтобы меня, нахала, отвадить?

Поглядел я на Дона Саладо, покачал головой:

– Э-э, рыцарь! Эка вас развезло! Надо бы на двор прогуляться, водички в лицо плеснуть!

А сам его – за плечи. Чтобы не опомнился. Опомнился, но уже на крыльце:

– Но… Начо! Я вовсе не…

Я прикрыл дверь, по сторонам поглядел.

– Слушайте… Выслушал, вздохнул…

– Так и сделаем, Начо! Однако же если твои сомнения основательны, не должно ли нам предупредить остальных?

– О чем? – вздохнул я. – Что девчонка не велела мне дверь открывать? А если это правда, представляете, что с ней сделают?

– Но что же?…

– Увидим, – перебил я. – А вдруг все это байки? Как те, про короля Артуро?

– Ах, Начо, Начо, – укоризненно молвил рыцарь. Молвил, головой качнул. – Не будь таким маловером! Хотя должен тебе заметить, что щит, с которого и начался наш горячий спор, действительно не такой старый. Думаю, лет восемьдесят ему, но уж никак не больше.

Я не выдержал – улыбнулся.

Проверил щеколду – ничего щеколда, держит. Дверь посмотрел – крепкая дверь, сразу не выбьешь.

Только бы рыцарь мой не сплоховал! Прибегут, закричат, что в двери шайка злых великанов ломится…

Вытащил дагу из ножен, провел пальцем по острию…

Хороша, сам точил!

А может, ерунда все? Не любит эта цыганочка заезжих ухажеров с серьгой в ухе – и отваживает?

В доме тихо, в коридоре тихо…

– Сеньор! Сеньор Начо!

…Ее шаги я услыхал еще внизу – быстрые, легкие. Затем ступени проскрипели, те, что на второй этаж ведут.

– Это я, откройте!

Шепчет цыганочка, да как-то громко шепчет. Или это слух у меня такой сделался?

Час прошел, не больше, как я дверь закрыл. Тихо было в доме. А я и глаз не сомкнул – слушал. То шаги мерещились, то скрип дверной, то вообще что-то несусветное. Но – нет.

И вот – пришла.

– Сеньор Начо! Вы спите? Откройте, а то дядя проснуться может, он строгий очень… Сеньор!

Уже не шепчет – в полный голос зовет. Молчу.

Молчу, а сам себя дураком обзываю. Когда ж такое было, чтобы девица сама ко мне стучалась, а я… Узнают – засмеют, прохода давать не будут!

– Сеньор Начо! Это же я пошутила, чтобы вы дверь не открывали! Пошутила! У вас такое лицо было! Откройте, я и денег просить у вас не стану, вы – парень видный, сразу ясно – из города.

Молчу. А сам эту цыганочку, как есть, представляю. Всю! Огонь-девчонка, такую на всю жизнь запомнишь. Эх, дурень, дурень! Может, ну его все к бесу? Одна она в коридоре, точно! Открыть? Открыть, ее впустить, снова дверь на щеколду…

– Сеньор Начо!

И открыл бы! До того глупыми собственные страхи-ужасы показались. До того ее голосок сладким был! Да в последний миг, как рука уже к щеколде тянулась, о рыцаре моем непутевом вспомнил. Поди, тоже не спит, слушает. Открою дверь – на выручку кинется. Вот смеху-то будет!

Да и вроде как пообещали мы друг другу заодно держаться. Посмотрит на меня, вздохнет: «Эх, Начо!»

И так стыд, и этак. Пусть уж лучше думают, что сплю. Умаялся, на Куло этом поганом весь день сидючи…

– Сеньор…

И снова шаги. По коридору, вниз по лестнице…

Ушла!

Ох и дурак же я! Хорошо еще, не узнает никто. Мой идальго с Пабло Калабрийцем знакомства не водит… Чуть не сплюнул я от досады, да вспомнил, что плевать в доме – непотребство последнее. Ладно, потом плюну. Утром.