Андрей Валентинов - Мне не больно

– Баулина Любовь Леонтьевна… Что вы здесь делаете?

– Я медсестра, – Лу чуть не сказала «сестра милосердия», но вовремя спохватилась, – меня прислали из районной больницы. У Вячеслава Константиновича… у больного… тяжелая форма туберкулеза…

– Вавилов! – Пятнистый обернулся. Один из «малиновых», тот, что крушил рамы, подошел поближе.

– Вот чего, Вавилов, внизу есть телефон, позвони в районную больницу. Баулина Любовь Леонтьевна. Запомнил?

«Малиновый» кивнул и вышел, гремя сапогами. Лу поняла, что дела плохи.

– Гражданка Баулина, должен предупредить, что за дачу ложных показаний вы будете привлечены к уголовной ответственности по всей строгости советских законов. Вы поняли?

Лу кивнула, отчаянно пытаясь сообразить, что ей делать. Сейчас этот Вавилов вернется…

– Вы видели здесь или около дома этого человека?

На фотографии Володя выглядел немного иначе – совсем молодой, с худой тонкой шеей, стриженый. Фото было сделано давно, впрочем, узнать «Синицына» не составляло труда.

– Я… я не видела его…

– Подумайте, Баулина. Это – опасный враг. За его укрывательство вы попадете в лагерь – если не хуже…

– Я его не видела! – повторила Лу. – Я – медсестра…

– Товарищ капитан, дайте я сам с этой блядью поговорю, – вмешался громила-лейтенант, успевший уже опрокинуть мольберт и выбросить на пол небогатый запас продуктов.

Девушка почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Отвечать было нельзя, но вдруг заговорил Стрешнев:

– Товарищи! Граждане! Люба делала мне уколы… Как вы можете!..

Лейтенант лениво взмахнул рукой – художник без звука упал на лежак.

– Итак, Баулина? – продолжил пятнистый. – Будете говорить?

Лу молчала. Происходящее казалось чем-то нереальным, кошмарным сном, который должен вот-вот кончиться. О таком она читала еще в детстве: чекисты врываются в квартиру, громят все вокруг, хватают ни в чем не повинных людей… Потом – страшный подвал, взвод китайцев или латышей, сырая, выщербленная пулями стенка… Тогда это казалось страшной сказкой, похожей на историю графа Дракулы…

И тут пятнистый ударил ее – несильно, слегка двинув рукой. Лу охнула и осела на пол.

– Что вы делаете! Как вы смеете! – кричал художник, не обращая внимания на лейтенанта, схватившего его за плечи и пытавшегося заткнуть рот.

– Встать!

Лу медленно поднялась. Удар пришелся в живот – внутри все наполнилось болью.

– Вспомнили?

– Я никого не видела, – еле слышно проговорила девушка. – Я никого…

– Товарищ капитан! – На пороге стоял Вавилов.

Пятнистый подошел к нему, и они о чем-то пошептались, после чего капитан хмыкнул, проговорил: «Вот как?» – и вновь повернулся к Лу:

– Вот, значит, как, гражданка Баулина? Так где это вы работаете? В какой больнице? А ну-ка, где ее паспорт?

Лейтенант поспешил подать документ. Пятнистый просмотрел его вновь, на этот раз куда внимательнее, и присвистнул:

– Ого! Видите?

– Хреново сделано, – прокомментировал громила-лейтенант. – Ах ты, блядь! Да она из их кубла!

Надеяться было не на что. Теперь они обратят внимание на ее вещи… Если б удалось уничтожить пропуск – просто выкинуть маленькую пластинку куда-нибудь за окно! Но надеяться на это нечего…

– Ну-ка, Стрешнев, колись, – подошел пятнистый к художнику. – Откуда эта баба? Ее прислал Корф?

– Она медсестра, – повторил Вячеслав Константинович, – медсестра из районной больницы…

Сильный удар опрокинул его на пол. Художника били вдвоем – пятнистый и лейтенант. Лу закричала, рванулась – но Вавилов крепко держал ее, зажав огромной лапищей рот.

– Вставай, сволочь!

Художник застонал, пытаясь приподняться. Лейтенант нетерпеливо ухватил его за ворот:

– Что, не нравится, сука? Это еще, бля, цветочки!

Стрешнева усадили на лежак. По бледному лицу художника текла кровь, бровь была разбита, кровью сочились губы…

– Где Корф? Кто эта баба? Говори, гад!

– Будьте вы прокляты… – вырвалось у Стрешнева. Новый удар – и он откинулся на подушку.

– Хватит, лейтенант, еще сдохнет… Ладно, перекурим…

Многотрудная работа, похоже, утомила «малиновых», все четверо достали папиросы и с удовольствием принялись пускать кольца дыма. Лу, которую временно оставили в покое, без сил присела на один из ящиков. Рука потянулась к поясу, чтобы выбросить пропуск, но энкаведист стоял рядом, не спуская с нее глаз.

– Соседей опросили? – Капитан взглянул на Вавилова, тот кивнул:

– Так точно. Эта баба здесь не в первый раз. Больше никого не видели.

На какой-то миг Лу стало легче: значит, Володя имеет шанс уйти.

– Странно, – бросил капитан, – надо и соседями подзаняться. Ну, гнездо! Лейтенант, чего нашли?

– А ни хрена, товарищ капитан! Одна эта долбаная мазня! Троцкисты-авангардисты, мать их всех…

– Баулина! – Капитан повернулся к девушке. – Будьте благоразумны! Если вы из подпольного Красного Креста, получите «червонец» – и все. Но только если поможете следствию…

– Да она хитрая штучка, товарищ капитан! – вмешался громила. – Если эта блядь из Красного Креста, на кой ляд ей ксива? Давайте я ее чуток поспрошаю. Страсть как люблю таких сучек раскалывать….

Холод сковал тело. Девушка затравленно оглянулась – их четверо. Даже до окна не добежать – перехватят. Наверное, зря инструкция запрещает брать оружие, впрочем, револьвер бы тут не помог…

– Стрешнев, а может, сами скажете? – Капитан повернулся к художнику. Пожалеете дамочку?

– Я ничего не знаю, – с трудом выговорил Вячеслав Константинович. Отпустите ее, она меня лечила…

– Ясно! Значит, так, лейтенант, займись бабой – но чтоб жива осталась. А мы тут еще слегка пошуруем… Вавилов, обойди-ка соседей еще раз. Может, сознательные попадутся…

Верзила угукнул и вышел из мастерской, пятнистый принялся за бумаги, выброшенные из ящиков, а лейтенант вместе с еще одним «малиновым» широкоплечим парнем с большим шрамом на левой щеке – подошли к девушке.

– Ну, вот и я, сучка. – Лейтенант положил ручищу на плечо Лу. – Ну, колись, покуда не поздно!

Удар по лицу – голова девушки дернулась, новый удар – из разбитой губы потекла кровь. Лу, не сдержавшись, застонала.

– А ну, врежь ей, Павлюк, – кивнул лейтенант. Парень со шрамом медленно, словно нехотя, поднял руку…

Дыхание перехватило, раскрытый рот ловил воздух, но легкие, казалось, отказывались работать. Лу пошатнулась, но упасть ей не дал лейтенант.

– Стой ровно, блядь! – Здоровенные ручищи прижали девушку к стене. – Ну, надумала?

Наконец-то Лу удалось вдохнуть. Слезы текли по лицу, но страх куда-то исчез. Осталась ненависть… Животные, холопы, взбесившаяся протоплазма!..

Вновь удар по лицу, на этот раз со всей силы. Голова заныла от боли.