Андрей Валентинов - Вызов

– Я – Лунин, – вздохнул Келюс. Подобные вопросы в последнее время перестали его удивлять.

– Покорнейше прошу простить, – продолжал человек в пальто. – Не соблаговолите ли отойти со мной на несколько слов?

– А он, покорнейше вас, не соблаговолит, елы, – вмешался Фрол и, загородив собой Келюса, не торопясь вынул руки из карманов куртки. – Это я сейчас, в карету, соблаговолю. Могу два раза, если понравится.

– Перестань, Фроат, – одернул Келюс, но дхар покачал головой и не сдвинулся с места.

Человек в пальто, похоже, не ожидал такого поворота событий и, отступив на пару шагов, сунул руку в карман. Келюс вздрогнул: его собственный браунинг все еще лежал глубоко под землей, тщательно укрытый в темной нише столичных катакомб.

– Ох и сделаю я его сейчас, Француз, – негромко процедил Фрол, которому, похоже, нервы-таки изменили. – Ох и сделаю, елы! Ох помяну Михаила!

Человек в пальто глянул на дхара, и рука в кармане дрогнула.

– Отставить! – послышалась команда, и человек в пальто застыл почти по стойке смирно, а Фрол, вообще-то не склонный подчиняться неизвестно кому, послушно сделал шаг назад. Келюс поспешил оглянуться.

На аллее стоял еще один человек в сером плаще-тренче и мягкой велюровой шляпе. Впрочем, и в этом случае штатская одежда могла обмануть разве что чрезвычайно наивного человека.

– Вы ошибаетесь, господа, – неизвестный почему-то усмехнулся, – мы не чекисты. Господин Лунин, ежели вы соблаговолите меня выслушать, я предъявлю свои верительные грамоты.

– И этого соблаговолить, что ли? – буркнул Фрол, но Келюс почувствовал, что неизвестный говорит правду. Да и голос – спокойный, твердый, привыкший командовать – внезапно напомнил ему голос барона.

– Признаюсь сразу, – продолжал человек в тренче, подходя поближе, – в кармане плаща у меня браунинг. Но – слово офицера – он менее всего предназначен для знакомства с вами.

– Вы обещали показать верительные грамоты, – напомнил Келюс, вглядываясь в лицо незнакомца. Человек был едва ли намного старше покойного Корфа, но резкие морщины на лбу и легкая седая прядь, выбивавшаяся из-под шляпы, говорили, что прожил он свои годы непросто.

– Охотно, – согласился незнакомец. – Они у меня во внутреннем кармане пиджака. Если моего слова недостаточно, можете достать сами.

– А мы не гордые, – Фрол собрался было последовать совету, но Келюс отвел его руку и выжидательно поглядел на неизвестного.

– Рад за вас, господин Лунин. У вас превосходная охрана.

Неизвестный достал из внутреннего кармана пакет и передал его Келюсу. На конверте не было надписей, да и сам он был какой-то странный определенно фабричной выделки, но без привычных аксессуаров. Внутри оказалась большая – кабинетная – фотография, на которой фотограф Слипаков из Харькова, чьи фамилия и адрес вились золотом на паспарту, увековевечил двух молодых офицеров на фоне пышных драпировок и обязательной пальмы в углу.

– Я, вообще-то, – слева, – пояснил человек в тренче. – Если хотите, могу снять шляпу.

– Не надо, – Келюс всмотрелся в снимок. Слева, без всякого сомнения, действительно стоял их собеседник. Правда, не в тренче и не в шляпе: черный мундир плотно облегал невысокую сильную фигуру, такая же черная, с белым кантом, фуражка была сдвинута на затылок, рука сжимала стэк, на груди отблескивал Терновый венец Ледяного похода. А рядом…

– Так это же барон! – ахнул Фрол, тыча пальцем в карточку. – Елы, во дает!

На Михаиле Корфе ладно сидел такой же черный мундир, в руке красовался стэк, а на голове – лихо заломленная фуражка. На груди бывшего гвардейского поручика рядом с Терновым венцом темнели два небольших креста

– Владимира и Анны.

– Михаила как раз выписали из госпиталя, – прокомментировал неизвестный. Нас переформировали, и было пара деньков, чтобы обмыть новые погоны.

– Красиво, – одобрил Фрол. – Только… как бы это, елы, чтоб не обидно… Михаила-то мы узнали. Да и вас, товарищ… или не товарищ, уж извините, признать можно. Но ведь это, прощение просим, – фотка.

– Это – что? – не понял неизвестный.

– Фотографическая карточка, – Келюс вложил снимок обратно в конверт. Брось, воин Фроат, гэбистам такие игры ни к чему.

– Вы желаете получить дополнительные разъяснения? – неизвестный с интересом покосился на Фрола.

– Это точно, желал бы, елы, – подтвердил Фрол, оглянувшись назад. Человек в пальто по-прежнему стоял на том же месте и делал вид, что все происходящее его не интересует.

– Вы вот что, – решил дхар. – Скажите своему, у которого, елы, тоже в кармане… чтоб не двигался.

– Он не двинется, – пообещал неизвестный. – Что бы вы желали узнать?

– А сейчас узнаю, – Фрол вытянул обе руки ладонями вперед. Глаза незнакомца сузились, но он не сдвинулся с места. Дхар несколько раз провел руками по воздуху, наконец взмахнул кистями, словно сбрасывая невидимые капли воды, и вздохнул.

– Ну что? – осведомился Келюс, единственный из всех присутствующих, кроме самого дхара, понимавший смысл этой пантомимы. – Какое поле, кудесник, любимец богов?

– Такое, – неохотно ответил Фрол, – как у Михаила. Не наши, елы. И не ярты. Так что извините, ежели что…

– Не за что, – чуть заметно, уголками губ, улыбнулся незнакомец. – На такое мессмерическое алиби я, право, и не рассчитывал… Позвольте, однако, отрекомендоваться: генерал-майор Тургул, Антон Васильевич. А этот господин, у которого, как вы изволили справедливо заметить, тоже что-то есть в кармане, – поручик Ухтомский. Прошу знакомиться.

– Извините, господа, – наконец подал голос Ухтомский. – Я, кажется, вел себя как-то не так. Но, ради Бога, неужели я похож на чекиста?

– Не похож, – сдался Фрол. – Это у меня уже чердак едет. Извиняй, поручик. Я Соломатин. Фрол, в общем.

– Виктор, – представился поручик, и в знак примирения они обменялись рукопожатием.

– Мы здесь второй день, – продолжал Тургул. – Нечто вроде спасательной партии. Но только и застали что это сонмище…

– Где же вы раньше ходили, такие хорошие? – вздохнул Фрол.

– Нам обрубили Канал, – тихо ответил Тургул. – Нас обманули. Но ведь штаб, господин Соломатин! Господа профессора с их, извините, теориями о перерождении большевизма!.. И вот – Михаила просто бросили, а все концы здесь.

– Видели, – кивнул Фрол. – Скантр, в карету его, адская машина.

– Да, скантр. А без него стучи – не достучишься. Я бы за Михаила не только этих умников в штабе на штыки поднял! Да толку-то… Спасибо Тернему! Молодец приват-доцент, за две недели сообразил. Теперь у нас свой Канал, так что – поглядим, господа краснопузые! Впрочем, ладно, – оборвал он себя, – об этом еще успеется. Вышли мы на вас, господин Лунин, через Славика Говоруху. Хотя – Боже мой, какой он теперь Славик! Сюда он не приехал: сердце… Да и правильно сделал. Вы, господа, этого, из Союза Дворянства, видели?