Александр Рибенек - Гиблое место

— Старики сказывали, что в «гиблом месте» схоронены несметные сокровища! — сказал Свинцов, когда они вышли из очередного дома.

— Вранье! — возразил Шредер, взбираясь на вал, насыпанный по внутренней стороне частокола. — Насколько я помню, никто отсюда еще не возвращался, ведь так? Откуда же они знают о сокровищах?

— Легенды…

— Вот-вот, я и говорю — сказки все это! А вот выход наш находится, похоже, здесь! Больше я ничего придумать не могу. Кроме этого места ему быть больше негде! Я все внимательно осмотрел…

— Мы не осмотрели еще терем, — напомнил Свинцов.

— Выход может быть где угодно, — возразил Шредер, спускаясь с вала. — Вспомни наше появление здесь!

Они подошли к терему. Шредер вдруг почувствовал легкую тревогу. В тереме их могла поджидать опасность, но его так и манило подняться по ступеням и толкнуть дверь. Что он и сделал, а Свинцову лишь оставалось последовать за ним…

На пороге они застыли, как вкопанные, не в силах отвести взглядов от открывшейся им картины. Представшая перед ними комната была битком набита золотыми слитками и драгоценностями! Вдоль стен стояли золотые и серебряные статуэтки, изображающие что-то такое, что никак не подходило под земные мерки. Какой мастер мог изваять такие чудесные вещицы? Что они изображали? Этого они не знали. Два человека стояли, разинув рты от удивления, словно мальчишки.

— Ты только посмотри на это! — воскликнул Шредер, подходя к куче драгоценностей, лежащих прямо на полу. — Значит, твои старики не врали! Рассказы о сокровищах — правда! А, значит, кто-то все же сумел вернуться отсюда и рассказать об этом. Значит, и мы выйдем!

Он начал перебирать изящные украшения, взвешивать золото в руке, перекладывать эти удивительные вещи с места на место, любуясь ими.

— Мы богаты! Этого добра хватит нам на всю оставшуюся жизнь! — Шредер оглядел комнату оценивающим взглядом.

— Эти сокровища принадлежат моей стране, ее народу! — твердо заявил Свинцов. — Народное хозяйство разрушено войной, и, я думаю, все это, — он кивнул на сокровища «гиблого места», — надо отдать на его восстановление!

Шредер удивленно посмотрел на него.

— Ты это серьезно?! Ты готов отказаться от такого богатства?!

— Готов, — подтвердил Свинцов. — Зачем мне это сокровище? Что я с ним буду делать? А моей стране оно очень пригодится…

Шредер задумался.

— Наверное, ты прав! — сказал, наконец, он. — Твоей стране они действительно нужнее.

Свинцов вздохнул с облегчением. Он опасался, что немец начнет спорить с ним, попытается забрать часть сокровищ себе, но тот как-то сразу понял справедливость его предложения. И это обрадовало Свинцова.

Молча глядели они, как исчезают сокровища из комнаты. Потом Шредер повернулся к Свинцову и сказал:

— Да-а-а! Видишь, как получается!.. Что это значит, как думаешь?

Он промолчал, не зная, что ответить. Было только одно предположение, его Свинцов и высказал Шредеру:

— Думаю, это очередное испытание «гиблого места».

Немец кивнул, соглашаясь с ним, и поинтересовался:

— Думаешь, мы выдержали его?

Свинцов пожал плечами.

— Раз мы все еще живы, значит, выдержали. Думаю, на этот раз нас испытывали на алчность, стяжательство, жадность. Попытайся мы взять их себе и…

Он не договорил, но и так было ясно, что в таком случае их ожидало бы.

— Значит, народному хозяйству придется искать другие средства на восстановление, — сказал Шредер и предложил: — Осмотрим, что там, в других комнатах?..

Перед ними была дверь, ведущая в следующую комнату. Шредер решительно толкнул ее, и они вошли, готовые к тому, что их здесь ждет очередное испытание. Но то, что они увидели, обескуражило их.

Взглядам Свинцова и Шредера предстал большой зал, в котором так же, как и во всем городе, никого не было. Через четыре окна проникало достаточно света, чтобы можно было рассмотреть обстановку. Кроме большого стола и длинных лавок вдоль него, никакой мебели в комнате больше не было. Стоял, правда, резной стул с высокой спинкой во главе. И все… На стенах висели ковры изумительной работы, которых Свинцову до сей поры не приходилось видеть. Создавалось впечатление, что он находится в музее, настолько обстановка этого дома не подходила к тому миру, в котором жил младший лейтенант. Впрочем, немец был удивлен не меньше его.

На дальнем краю стола стояли два дымящихся чугунка, кувшин, и лежал каравай хлеба. Когда они со Шредером вошли в поселение, то не заметили никаких признаков того, что здесь готовилась пища. Так что было непонятно, кто ее приготовил и когда, и это настораживало. Судя по тому, как дымились чугунки, еда приготовлена была совсем недавно.

Запах стоял такой, что у Свинцова рот сразу наполнился слюной. И неудивительно, ведь они давно уже нормально не ели. Чувство голода взяло верх над осторожностью (тем более что они давно уже наплевали на нее). Решив, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, Свинцов направился к столу. Шредер хотел что-то сказать, но махнул рукой и последовал за ним.

В чугунках находились наваристые щи и каша, обильно сдобренная маслом — пища, которую он давно уже не ел. Устоять перед подобным искушением Свинцов не мог. Внутренний голос, правда, попытался остановить его, но… «Лучше умереть с набитым до отказа желудком, чем сдохнуть от голода!» — решил он, принимаясь за еду. Впрочем, Шредер, видимо, придерживался того же мнения, потому что уселся напротив него и взял в руку деревянную ложку.

В кувшине был какой-то незнакомый напиток, имеющий приятный запах. Свинцов заметил на столе золоченый кубок, пододвинул его и налил в него янтарную жидкость. Осторожно пригубил напиток. Он имел приятный привкус и, конечно же, содержал алкоголь. Шредер взял второй кубок и тоже налил себе из кувшина.

Свинцову напиток понравился, и он выпил кубок до дна, гася жажду. Вино было некрепким, но в голове приятно зашумело, а по телу прошла теплая волна, смывающая усталость. Аппетит разыгрался с еще большей силой, и Свинцов, не мешкая, продолжил потребление пищи.

Они кончили есть практически одновременно.

— Благодарствую за вкусный обед! — громко поблагодарил Свинцов невидимого хозяина, когда, насытившись, откинулся на спинку кресла.

— Данке шен! — присоединился к нему Шредер.

Молчание было им ответом. Впрочем, они и не ожидал ничего другого. И Шредер, и Свинцов уже начинали привыкать к странностям «гиблого места»…

Обильная еда после долгого воздержания подействовала на них, как снотворное. А может, просто вино было обманчивым, и хмель ударил в голову, несмотря на кажущуюся слабость напитка… Их веки налились тяжестью, и, не в силах бороться со сном, они отодвинули чугунки в сторону и уронили головы на деревянную столешницу.