Екатерина Тильман - Что снится вампирам?

Впрочем, на этот раз Евгений не стал беспокоить Вику внезапным появлением — в конце концов, служебной гостиницы СБ на пару дней будет вполне достаточно. Тем более, он давно уже собирался показать ее Юле...

...В разгаре рабочего дня гостиница была почти пуста. Поднимаясь на свой этаж, Евгений и Юля никого не встретили. В номере было темно из-за плотных шторы на окнах. Как только зажегся свет, Юля удивленно огляделась — и Евгений усмехнулся, наблюдая за произведенным впечатлением: и вправду, нечасто встретишь гостиницу, где в скромном однокомнатном номере помимо телефона и телевизора установлен мощный компьютер, включенный во внутреннюю сеть СБ!

Юля обрадованно бросилась к компьютеру, включила, смущенно оглянулась на Евгения — соскучилась мол уже! Тот улыбнулся в ответ, подумав про себя, как быстро освоилась Юля со сложной техникой! Вроде бы совсем недавно делала первые шаги, осваивала интерфейсы — и вот уже встречает компьютер как старого знакомого...

...Через полчаса, дождавшись, пока Юле надоест отвлекаться-развлекаться с любимыми играми, Евгений сам сел за компьютер. Ему хотелось «пробежаться» по общедоступным сетевым конференциям СБ, чтобы перед визитом в институт войти в круг основных событий и проблем, волнующих его коллег.

Здесь его ждал большой сюрприз — основной «проблемой», занимавшей местных зубоскалов всю последнюю неделю, оказалось... его собственное «свадебное путешествие»! К счастью, обсуждение затрагивало совсем не то, чего он больше всего боялся — о Тонечке никто даже не догадывался. Но оказывается, и после истории с несостоявшимся погромом Евгений продолжал оставаться в институте популярной личностью: сплетни о его связи с эсперкой причудливо переплелись со слухами о вертолетной аварии и приглашении «иностранного графа», а поскольку подробности мало кто знал, то теперь присутствие в этой истории «какой-то девушки» было истолковано весьма своеобразно! Получалось, что «Миллер из лаборатории ауристики» не то соблазнил дочь графа Горвича, не то привез с собой саму графиню...

Евгений отдал должное своим друзьям из лаборатории: они знали многое (хотя и не все!) о его приключениях — но не стали демонстрировать свою осведомленность. И прекрасно! Теперь великолепная в своей глупости болтовня полностью заслонит предысторию знакомства с графом — и значит, можно не бояться по-настоящему опасных вопросов...

Впрочем, сейчас Евгению все равно не хотелось идти в институт — еще успеется завтра или послезавтра, времени полно! Сейчас же ему хотелось одного: отдохнуть. Прийти в себя, опомниться, пережить и отодвинуть немного в прошлое слишком уж яркие воспоминания...

Подумав, он предложил Юле поехать в Южный парк. День выдался теплый и тихий — редкость поздней осенью. А скоро листья облетят, начнутся дожди... и потом будет мерзко-слякотная мешанина до самой весны. Нет, не любил Евгений зиму, несмотря даже на Рождество и Новый год!

...В парке было малолюдно, но гуляющие все же попадались — и не сговариваясь, Евгений и Юля отправились в самый дальний заброшенный уголок, за вереницу небольших прудов. Под ногами шуршали неубранные листья — но ни этот шорох, ни голоса редких птиц не нарушали тишины, не мешали. Разговаривать не хотелось, и помимо воли Евгений снова вспомнил о тонечкином дневнике. Не хотелось ему об этом думать... но что поделаешь! Слишком тяжело было примириться с потерей, позабыть об утраченных страницах. Что скрывала Тонечка на этот раз?

Евгений снова и снова возвращался мыслями к оставшимся записям, к краешкам вырванных листов, к рисунку шкодливого кота...

Он помнил, что край обрыва был очень ровный — и при этом страницы были именно вырваны, а не вырезаны. Но это можно сделать только очень медленно, аккуратно — в спокойном состоянии духа... Значит, решение не было спонтанным! И эта картинка... Случайна ли она? Рисунок явно самого Фельцмана, не копия! И приклеен так аккуратно, что даже не сразу заметишь... И точно на следующую после обрыва страницу!

Что же хотела сказать Тонечка, вклеивая в дневник этого милого зверя? Она ведь никогда не питала страсти к излишней эстетике — судя по рассказам Юли, а теперь и по его собственным впечатлениям... Значит, рисунок несет какой-то скрытый смысл. Кот на чемодане — к чему бы это?

Память Евгения судорожно напряглась, пытаясь проявить давние полузнакомые ассоциации. Где-то ведь он уже встречал этого кота с чемоданом!

Юля, похоже, почувствовала, о чем размышляет Евгений. Дернулась было что-то сказать — но передумала, промолчала, словно бы мысленно отдалившись от него. Евгений на секунду забеспокоился, не обиделась ли она — но тут же снова утонул в судорожном переборе полузабытых ассоциаций...

Образ всплыл из памяти, когда он уже почти отчаялся. «У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому, — напыжившись, воскликнул кот, танцуя на чемодане, чтобы умять в него все экземпляры злополучного романа...»

Рукописи не горят... ну конечно! Вот на что намекала эта иллюстрация! Вырванные страницы сохранены, осталось только найти — да что там найти, достать их! Ведь у дневника — Евгений очень отчетливо это помнил — была толстая обложка: кожаная на картонной основе. Если где-то устраивать тайник, то именно в ней!

Боясь поверить себе, Евгений повернулся к Юле. Но она уже сама поняла, что к чему.

— Пойдем скорее, — очень серьезно проговорила она, потянув Евгения за руку в направлении ближайшего выхода из парка. — Только смотри, ты же можешь и ошибаться...

...Он не ошибался. Даже странно было, что тайник до сих пор никто не обнаружил! Вероятно, сыграла роль его парадоксальность: зачем прятать страницы из дневника в самом дневнике? Однако же Тонечка поступила именно так...

Картон обложки был расслоен на три части, и в отверстие, аккуратно вырезанное в средней части, был вложен герметично заваренный пакет из толстого пластика. В нем и нашлись четыре вырванных листа...

Евгений обратил внимание, что пластик был несгораемый — так что страницы сохранились бы даже при попытке сжечь тетрадь. Более того, именно в этот момент тайник переставал быть таковым: тот, кто сожжет дневник, будет просто вынужден прочитать спрятанные записи...

Второй раз Тонечка передавала им привет из прошлого! Но что же она хотела сообщить на этот раз? Что сберегала с таким старанием?

Преодолевая полуосознанное внутреннее сопротивление — страх? смущение? дурные предчувствия? — Евгений и Юля склонились над спасенными страницами.

« 11 августа.

Матиуш пригласил к нам в гости Гену Фельцмана. Официальная версия — внести какие-то изменения в мой портрет. Матиуш говорит, что я сильно изменилась за последний год, и поэтому... Вначале я посмеялась, сказала, что портрет Дориана Грея все равно не получится, а вот испортить хорошую вещь можно. Но он настаивал, и я сообразила, что он просто пытается сделать мне приятное: помнит, вероятно, что мы с Геной очень хорошо общались, пока он работал над портретом.