Брюс Стерлинг - Распад

— Извини, парень, — пробормотал он. — Мне, очевидно, следовало поверить тебе.

— Никаких проблем! — сказал вежливо Кевин, потирая липкие запястья и закатив глаза. — Это со мной не впервые!

— Я давно уже отошел от всего этого, — сказал Фонтено. — Здесь такая тихая жизнь, я — вне пределов досягаемости. Мальчики, вы, наверное, хотите есть?

— Превосходная идея, — поддержал Оскар. Мирная общая трапеза была то, что нужно. За любезной улыбкой Кевина скрывалась искренняя любознательность — взглядом он примерялся, какой удар ножом будет смертельным для Фонтено.

— Немного закуски, — сказал Фонтено, отступая к походной газовой горелке в углу. — Что Бог послал.

Оскар задумчиво наблюдал за Фонтено. Тот был занят приготовлением завтрака. Вид у него был утомленный и огорченный. И вдруг Оскара осенило. Фонтено только пришел в себя после многолетней работы секретным агентом. Призрак проклятой работы наконец отпустил Фонтено и потерял над ним свою власть. Так бывает, когда болезнь отступает от наркомана, пристрастившегося к героину. Но мертвая хватка, что держала его на протяжении долгих лет, мало что оставила самому Жюлю Фонтено. Теперь это был одноногий рыбак на задворках штата Луизиана, преждевременно состарившийся.

Каюту заполнили резкие запахи горячего перечного соуса. У Оскара, ставшего чувствительным к запахам, тут же потек нос. Он поглядел на Кевина, который, замкнувшись в себе, сидел, отдирая прилипшие клочки ленты с запястья.

— Жюль, как рыбалка?

— Это рай! — сказал Фонтено. — Большие ланкерсы действительно любят глубокие места под Бро-Бридж. Ланкерс питается донным планктоном.

— Я не слыхал о такой рыбе. Что это за «ланкерс»?

— О, местные деятели, что занимались рыбоводством, вывели ее уже давно. Наводнения, отравления и все прочее вытеснили местную рыбу. Техе вся заросла морскими водорослями, примерно как в этом гигантском Мертвом пятне в Заливе. Ну вот, они создали ланкерса, это рыба-пылесос. Большая зубатка с генами тилапии. И ланкерсы выросли большими. Чертовски большими! То бишь это четыре сотни фунтов весу и глаза, как бейсбольные мячи. Видишь ли, ланкерс бесплоден. Он ничем не занят — только ест и растет. Мальчики из Лаборатории подправили ДНК — усилили гормоны роста. Теперь некоторым из тех мальков уже по пятнадцать лет.

— Довольно опасное использование биоинженерии.

— О, ты не знаешь Зеленого Хью! Это далеко не все. Хью очень активно занимался проблемами окружающей среды. Луизиана теперь стала просто другим миром.

Фонтено приготовил завтрак — устричный омлет и кусочки угря с ядреным рисовым соусом. Соус был не просто острым, а невыносимо острым. Фонтено относился к перцу так, будто считал его основой жизни.

— Изобретение ланкерсов было чрезвычайной мерой. И она сработала. Здешняя протока могла бы превратиться в сточную трубу, а сейчас в ней водятся окуньки. В лес вернулись бурые медведи, в ручье растут водные гиацинты. Даже появились кугуары. Все это не совсем естественная среда, но уже кое-что. Вам налить еще кофе, мальчики?

— Спасибо, — ответил Оскар, который вылил свою первую чашку в щель в полу. — Я должен тебе кое в чем признаться, Жюль. Я беспокоюсь за тебя. Ты ведь как-никак в самом сердце владений Хью. Боюсь, как бы они не решили прийти по твою душу просто потому, что ты работал на сенатора.

— А-а, это! — Жюль сжал челюсти. — Тут ошива-лись какие-то ребятки в полицейской форме, которые хотели со мной побеседовать. Так что пришлось достать свой федеральный «Хеклер и Кох» и популярно объяснить им, что если я увижу их еще раз, то разряжу его в их задницы. Этого оказалось достаточно.

— Хорошо, — заметил Оскар, нерешительно ковыряя вилкой омлет.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Фонтено. Оскар впервые видел, чтобы Фонтено был столь словоохотлив, но, очевидно, уйдя в отставку и сидя у ручья, старик просто маялся от одиночества.

— Люди изменились. Они привыкли ходить бизоньими тропами, они больше не носят тугие крахмальные галстуки. Это все из-за распространившихся по стране пестицидов и гормональных отравлений. И вы получили теперь полный набор болезней от загрязнения среды — аллергию и насморк, как у яппи…

Оскар с Кевином обменялись взглядами. Было совершенно непонятно, о чем толкует Фонтено. Старик тем временем продолжал.

— Американцы больше не живут в окружении естественной среды, они даже не подозревают, до чего это замечательно — жить, пока еще ничего не загрязнено и не отравлено. Миллион диких цветов и разные виды растений и жучков, которые здесь с незапамятных времен. Когда я был мальчишкой, здесь водились марлины! Вот вы, вы даже не знаете, что такое марлин.

Со стуком открылась входная дверь. Появилась чернокожая женщина средних лет, несущая большую сумку, полную жестяных банок. На ней были резиновые ботики, грубая полотняная юбка, блузка с крупным узором из тропических цветов. Голова повязана платком. Она вошла в дом, не сразу заметив сидящих там Оскара и Кевина, и быстро заговорила с Фонтено на креольском диалекте.

— Это Клотиль, — сообщил Фонтено. — Моя экономка.

Он встал, торопливо убирая пустые банки из-под пива и что-то говоря ей по-французски.

Клотиль бросила на Оскара и Кевина неодобрительный взгляд и начала читать нотацию своему нанимателю.

— И это твой шеф безопасности? — прошипел Кевин. — Эта старая развалина?

— Да. Он был прекрасным работником.

Оскар не отрывал взгляда от Фонтено и Клотиль, очарованный разыгрывавшейся у него на глазах сценкой. Они танцевали менуэт, в котором переплетались те расовые, тендерные и экономические противоречия, которые были ему близки. Было очевидно, что в данный момент Клотиль — главный человек в жизни Фонтено. И Фонтено восхищается ею. В ней есть что-то, чего он страстно желает и не может получить. Клотиль, по-видимому, жалеет его, с усердием на него работает, однако никогда его не примет как своего. Они достаточно близки, чтобы болтать, даже заигрывать друг с другом, но во всем этом есть какая-то трагедия, которая с ними навсегда. Какая-то отравляющая мини-драма, столь же далекая от Оскара и Кевина, как драма театра кабуки.

Оскар чувствовал, что пребывание в доме Фонтено Кевина и его самого не лучшим образом характеризует Фонтено в глазах женщины. Оскар посмотрел на свои забрызганные грязью рукава, перчатки и каску. И вдруг испытал пронзительное, идущее до самой глубины ощущение острого культурного шока.

В каком странном мире он живет! Что за странные люди вокруг — Кевин, Фонтено, Клотиль, да и сам он — в грязном маскировочном наряде. Вот они сидят здесь, завтракают, убирают в доме, в то время как исчезают принципы их моральной вселенной, постоянно меняются правила игры. Что-то плывет от центра к периферии, что-то, напротив, движется к центру, а некоторые части и вовсе выходят за пределы обычного мира. Сколько раз они с Фонтено сидели и завтракали, потом просматривали новые клипы, готовя предвыборную стратегию и выбирая куски канталупа. И все эти светлые годы уже позади.