Михаил Ахманов - «Ворон»

Глядя на свой экипаж, Серов размышлял о грядущем походе на Джербу, бомбардировке фортеций и высадке десанта. Все это нуждалось в четком планировании, которое он еще не мог произвести — слишком мало знал о топографии и укреплениях острова. Но, по утверждению де Пернеля, такие данные имелись у рыцарей-мальтийцев, неоднократно пытавшихся взять штурмом пиратский притон и спалить его дотла. Однако успеха они не имели и, невзирая на храбрость и упорство, были битыми не раз.

Серов, бывший офицер спецназа, догадывался, где кроется ошибка. Военная доктрина этого столетия была примитивной, как в эпоху Александра Македонского: пехота строилась для битвы, пушки и конница располагались на флангах полков или за линией пеших солдат, затем начиналась пальба из орудий и мушкетов, после чего солдаты сходились шеренгами под барабанный грохот, чтобы колоть и резать друг друга. Артиллерия поддерживала их, стреляя временами в гущу собственных отрядов, конница наносила внезапный удар или отражала атаку вражеских всадников, но в любом случае битва была сражением тысяч и тысяч бойцов, сгрудившихся на небольшом пространстве. Такая тактика являлась в общем-то верной, ибо успех сражения решали сабля и штык, а не снаряд и пуля; пушки и ружья стреляли на небольшие дистанции, перезаряжались долго, и огонь был малоэффективным. Батальон не пошлешь в атаку разреженной цепью, если у солдат не автоматы, а кремневые мушкеты; цепь будет прорвана массой противника и, с вероятностью десять к одному, уничтожена. В эту эпоху солдат еще не стал автономной боевой единицей и мог сражаться и выжить только в отряде своих сотоварищей.

Были, однако, исключения. Русские и украинские казаки умели воевать небольшими мобильными группами, подбираться скрытно и атаковать неприятеля сразу во множестве мест, повергая его в хаос и страх. Эту же тактику приняли американские повстанцы, боровшиеся с войсками Британии; они считали ее изобретением трапперов и индейцев. Казалось, что на море она неприменима, ибо боевые корабли европейских флотов обстреливали врага из орудий и редко сходились борт о борт, но карибские пираты, мастера абордажей и внезапных десантов, доказали иное. Фактически они являлись морской пехотой, лучшей в мире, так как других прецедентов не было — и не будет еще долгие, долгие века. Ни «морских котиков», ни «зеленых беретов», ни иных бойцов, способных атаковать превосходящего числом противника и одержать над ним победу. Жестокость и хитрость, упорство и ярость, владение любым оружием, искусство драться на зыбкой палубе, высадиться на берег вплавь или на шлюпках, рубить и колоть, стрелять и бросать гранаты — все это было для них привычным, как и сознание того, что дерутся они не по приказу, не во славу короля, а как люди вольные, за добычу и собственную жизнь. Это делало их непобедимыми как в Вест-Индии, так и в других морях. Хотя, конечно, магрибские пираты были противником вполне достойным.

— Ко-а-а-бл! — долетело с мачты, где сидел Рик. — Ко-а-а-бл на ист!

Серов встрепенулся, направил трубу на восток, поймал крохотные прутики мачт. Паруса и корпус судна были еще не видны, скрытые горизонтом, и оставалось неясным, то ли это двухмачтовый бриг, то ли пиратская шебека или торговая галера. Мачты дергались в поле видимости, то приближаясь, то отдаляясь — корабль шел галсами на север, к берегам Сицилии. «Купеческая лоханка?» — подумал Серов, не опуская трубы.

Минут через десять он понял, что ошибается. Две мачты с латинскими парусами, узкий корпус, пушки на палубе и прорези для весел в темном борту… Несомненно, то была пиратская шебека. Высокий корпус и мачты «Ворона» на ней уже заметили, но двигался пират по-прежнему неторопливо, словно хотел намекнуть: не трогай меня, и я тебя не трону. Причина такой беззаботности скоро выяснилась — за первой шебекой шли еще две. Втроем они могли напасть на боевой корабль, рассчитывая прорваться сквозь огонь бортовых батарей. Видимо, «Дрозд» и «Дятел», плывшие вслед за «Вороном» и сидевшие низко в воде, были пиратам еще не видны.

«Три шебеки, — подумал Серов, чувствуя, как пресеклось дыхание. — У Карамана тоже три… по крайней мере, столько вышло из Эс-Сувейры… эти идут с юга на север — может, от тунисских берегов, а может, с Джербы… И их тоже три!»

Он опустил трубу, шагнул к планширу и крикнул:

— Боцман! Свистать марсовых наверх, ставить все паруса, готовить абордажную команду! Магометане на горизонте!

Внизу, на шканцах, заорал Хрипатый Боб, и кубики костей, вместе с серебряными монетами, вмиг исчезли. Одни корсары полезли на мачты, другие, подгоняемые Куком и Тернаном, ринулись за мушкетами или нырнули в люк, спеша к орудиям, затем появился хирург Хансен со своим медицинским сундучком, а вслед за ним — Тегг и ван Мандер. Этот переход от мирных игр и шутливых перебранок к полной боевой готовности был таким стремительным, что Серов не успел сосчитать до тридцати. Его офицеры вдруг оказались на квартердеке, ватаги Кука и Тернана встали с оружием у бортов, раскрылись пушечные порты, а мачты оделись парусами. Этот сигнал был понятен для капитанов галер — там тоже подняли все паруса и часть команд села на весла. Серов знал, что от его гребцов пиратам не уйти: свободные люди, в чьих душах бушует ненависть, трудятся с большей охотой, чем невольники.

— Ну, что там у нас? — поинтересовался Сэмсон Тегг, разглядывая в трубу шебеки. — Вижу трех недорезанных козлов… Сейчас мы их опустим рожами в дерьмо! Во имя Бога, Сына и Святого Духа!

Магрибцы, кажется, заметили фрегат, но в бегство не пустились, а повернули навстречу. Ветер дул для них противный, но был слаб, и шебеки шли теперь на веслах. Их бесполезные паруса поползли вниз, на палубах, у мелких пушек, засуетились люди в фесках и чалмах, и над морем раскатился рокот барабанов. Вскоре темп ударов стал быстрей, заставляя гребцов выкладывать все силы; теперь три узких хищных корабля точно летели над волками, и встречный бриз, раздувавший запальные фитили, относил за корму клочья сизого дыма.

— Наглые!.. — пробормотал Тегг. — Пальнуть из носового орудия? Что скажешь, капитан?

— Не нужно. Идут прямо на нас, и пугать их не стоит. Хорошо бы пройти между двух галер и ударить по палубам картечью… Но аккуратно, чтобы не задеть надстройки на юте.

— Сделаем! — кивнул бомбардир, приподнимая бровь. — Думаешь, это Караман? Думаешь, с ним наши и Шейла?

Серов пожал плечами:

— Не знаю. Если в самом деле Одноухий, то Шейла вряд ли с ним — ни к чему тащить в море женщину на пятом месяце. А вот наши могут оказаться на этих посудинах — внизу, на гребных скамьях.

— Я их не задену, капитан, — сказал Тегг, сбежал по трапу и скрылся в люке.