Михаил Ахманов - «Ворон»

Мальтиец и мавр вернулись.

— Кабил сказат: ждитэ, — сообщил Абдалла,

— И больше ничего?

— Ещэ сказат: сэгодна коршун и шакал наэдатся досыта.

— Надеюсь, не нашими трупами, — буркнул Серов. Он бросил взгляд на запястье, вспомнил, что часов у него нет, и перевел глаза на солнце. — Сейчас около трех пополудни. Подождем еще немного. Но если…

Его прервали дикие крики, раздавшиеся в деревне. То был вопль торжества, больше похожий на рык волчьей стаи, загнавшей добычу; толпа вооруженных мужчин хлынула к нижнему ярусу, на землю полетели лестницы, и первый воин с луком за спиной полез на парапет. Серов живо поднял трубу, приставил к правому глазу, всмотрелся — на башне, нависавшей над селением, приплясывал какой-то человек, тыкал копьем себе под ноги и орал во всю глотку. Потом он вытянул копье на север, туда, куда струился уэд, и новый вопль кабилов потряс окрестности. Они лезли вниз словно десятки юрких черных муравьев.

— Похоже, у этих пар-рней есть добр-рые новости, — сказал Хрипатый и проверил, легко ли выходит из ножен палаш.

— Тот тип, что пляшет на башне, наверняка гонец, — заметил Кук. — Должно быть, подходит помощь из других селений. Что скажешь, капитан?

— Возможно, — кивнул Серов, ощущая внезапный прилив надежды. — Во всяком случае, это объясняет их поведение.

— Нэт. — Голова Абдаллы качнулась, и он задумчиво огладил бороду. — Нэт, дон капитан. В эти горы от дэревни до дэревни два или три дна пути. Я помнит, что вблизи здэс нэт другой сэлений. Чтобы получит помощ, нада много врэмени.

— С этим мы после разберемся, а пока… — Серов махнул рукой корсарам, глазевшим с камней на кабильских воинов и их деревню. — Вниз, ребята, вниз! Всем занять позиции! Если сарацины перешли реку и кто-то атакует их с тыла, они побегут в нашу сторону. Готовьтесь к бою, парни!

Приказ был своевременным — за поворотом ущелья уже слышались вопли, топот множества ног, выстрелы и лязг клинков. Серов побежал к укрытию в камнях, остальные бросились следом, озираясь на бегу. Кабилы продолжали спускаться по лестницам. Толпа за рекой ширилась и росла, первые воины, завывая и размахивая оружием, вошли в воду. Присев за скалой с тяжелым мушкетом в руках, Серов прислушался к их воплям, но были они неразборчивы — у-у-у-ба-а-а!.. у-у-у-ба-а-а!.. — или что-то в этом роде. «Странный боевой клич! — подумалось ему. — Как-никак, кабилы — мусульмане, и должны идти в бой с именем Аллаха на устах…»

Он не успел додумать эту мысль, как орда турок и магрибцев хлынула к камням. Они в самом деле перешли реку ниже по течению, но, кажется, не собирались атаковать его отряд, а мчались в полном беспорядке, оставляя тут и там раненых и убитых. Трещали выстрелы, свистели стрелы, крик и стон стоял над берегом, сливаясь с воплями кабилов. Выбравшись из воды, они ударили во фланг врагам, но тех, кто преследовал пиратов, Серов еще не разглядел.

Они показались через минуту — толпы воинов в белых бурнусах, поднимавшиеся вдоль реки по всей ширине берега. Большинство из них были лучниками или несли сабли и копья, но в середине двигалась шеренга бородатых оборванцев, паливших из мушкетов. Они наступали в полном воинском порядке, развернувшись цепью, останавливаясь, чтобы дать залп и перезарядить оружие. При виде этого зрелища сердце Серова забилось сильней, а тяжелый мушкет стал легким, как пушинка. Теперь он отчетливо слышал клич кабилов, гремевший над рекой: Турбат!.. Турбат!.. Турбат!..

— Огонь! — выкрикнул он, выстрелил и, обнажив шпагу, покинул свое укрытие. — За мной, ребята! Атакуем!

Размахивая тесаками, корсары выскочили из-за камней, и на речном берегу зазвенели клинки.

Пираты… вооружили пять галер и отправились грабить французские конторы в Ла-Кале. Эта экспедиция, совершенная с быстротой и смелостью, доставила им несметную добычу и более трехсот пленных, которые, по прибытии в Алжир, были брошены в темницы. Но в следующем году арабы, соседние с разоренным поселением и извлекавшие большие барыши из торговых сношений с французами, вдруг отказались платить туркам дань — под предлогом, что изгнание французов лишило их единственных источников к уплате. Корпус янычар, посланный против них, был изрублен, и вскоре это восстание сделалось до того страшным, что угрожало самому Алжиру, и последний мог заключить мир только тогда, когда согласился на все условия туземцев. Их освободили от взноса недоимочных налогов, и турки обязались возобновить за собственный счет заведения в Ла-Кале. Работы эти кончены в 1640 году, и марсельские торговцы, восстановленные в своих владениях, не были более тревожимы даже посреди почти беспрерывных войн, которые вел Людовик XV с мусульманскими пиратами. Выгоды арабов защищали купцов лучше, нежели ядра французских эскадр.

— Чтоб мне гореть в аду, капитан! Ты ведь не думал, что мы задержимся в яме у вонючих нехристей? — сказал Уот Стур. Он улыбался, но улыбка на его обычно хмурой физиономии казалась чем-то лишним или, во всяком случае, неподобающим грозному Турбату, атаману разбойников. Он был оборван, грязен, с нечесаными волосами и бородой, спускавшейся на грудь, — словом, выглядел так, как и положено человеку, бродившему в горах несколько месяцев. Но Серову Стур казался ангелом, слетевшим с небес.

— Шейла, — произнес он, — Шейла…

— За нее не тревожься, она в Ла-Кале, под присмотром лекаря. Вроде бы еще не родила… Если поторопимся, успеешь к подъему якорей.

— Лекарь надежный? Кто он?

— Кто? Черт знает! То ли арабский табиб, то ли французский хирург. Говорит на всех языках, какие мне известны. Старый пень, но еще крепкий. В Ла-Кале врачует всех от мала до велика.

— И роды принимает?

— А как же! К Шейле прям-таки присох… Я ей домик снял, так он три раза на дню прибегает. Нет, лекарь что надо, клянусь господней задницей!

Вокруг них стояли шум и гам. Бывшие пленники и люди Серова, перекрикивая друг друга, обменивались историями своих похождений, тянули хмельной напиток из бурдюков, принесенных кабилами, ругались, орали. Клайв Тиррел стучал кулаком в грудь Хрипатого Боба, Герен и Астон, хохоча, пили на брудершафт, Робин Маккофин обнимался с Олафом Свенсоном, а Мортимер, устроившись рядом с подельником Хенком, рассказывал всем желающим, как он зарезал Карамана:

— От уха до уха, парни! Поганец «иншалла!» булькнуть не успел!

— Когда вы ноги унесли? — спросил Серов. Запустив пятерню в бороду, Стур нахмурился.

— Месяца три будет… Или не будет? Я в числах не силен, Андре. Шейла — та да! Та тебе точно скажет! Она все дни высчитывала. Понимаешь, — он хлопнул себя по животу, — тут у нее живой календарь!