Олег Герантиди - На чужой территории

Сразу же к дворцу Гобьерно — резиденции диктатора Стресснера — были подтянуты части Национальной гвардии, от своей обязанности защищать правительство командиры гвардейцев не смогли отказаться. Перекрыли проспект Свободы, главную улицу Асунсьона, проходящую под окнами дворца. Выставили дополнительные посты караула, обложили мешками с песком окна первого этажа. Передвижения кортежа Стресснера по городу, и раньше очень редкие, прекратились совсем. Всех, кого ему нужно было видеть, он вызывал к себе. Стресснер, уже поняв, что дни его сочтены, решился объявить новые гражданские свободы, чем вызвал возмущение своих сторонников и ликование от первой победы в рядах противников. Среди повстанцев нашлись такие, кто предположили, что цели революции могут быть достигнуты путем переговоров. Разговор с ними был краток: нечего подрывать боевой дух Революции.

Ведь ясно же, что это только уловка, не имеющая под собой никакого желания что-то менять и предложенная лишь для того, чтобы снизить накал борьбы. К обеду 6 июля прошла информация, что в пригороде неизвестными были убиты революционеры, и массы пошли на штурм. Толпа, вооруженная чем попало, разрастаясь по мере приближения к дворцу Гобьерно, стала выдвигаться на центральную площадь столицы. Жидкие кордоны полиции, которые не посмели применить даже палки, были ею проигнорированы. Постепенно площадь перед президентским дворцом наполнилась народом. Люди окружили своих вожаков, а те не замедлили начать произнесение множества пылких речей и лозунгов. Толпа с воодушевлением скандировала, ораторы меняли друг друга, и казалось, что эта истерия свободы слова не кончится, и именно ради нее люди и собрались здесь. Уже прошло почти два часа митинга, уже народ просто устал и начал потихоньку расходиться, уже с облегчением вздохнули гвардейцы, решив, что массы выпустили пар и ничего сегодня не произойдет, как со стороны дворца раздалась автоматная очередь по толпе.

Чернышков, сидящий в машине управления, замаскированной под одну из радиоустановок, увешанную колоколами громкоговорителей, немедленно вышел в эфир:

— Маккормик, начали!

— Понял.

В канализационном тоннеле, ведущем во дворец, группа диверсантов, руководимая Маккормиком, привела в действие лебедку, которая с корнем вырвала железную решетку, преграждавшую вход. Штурмовая группа, вооруженная израильскими «узи» и экипированная в камуфляж для действий в городе, пошла вперед. Одновременно такую же команду получили советские спецназовцы, в отряде которых было немало диверсантов — этнических парагвайцев, которые в свое время по полной программе прошли обучение в Советской армии. Они, одетые как простые граждане, но вооруженные до зубов, в том числе и ручными гранатометами, начали выдвижение к флангам толпы, а некоторые уже были на исходных позициях. Толпа, не видя убитых, решила, что выстрелы были произведены холостыми, мгновенно пошла в атаку на дворец Гобьерно. Но гвардейцам просто было некуда деваться, и они начали расстрел безоружных граждан, перевших прямо на ограду. В это время по бронетранспортеру одна за другой ударили две гранаты, и он, помедлив секунду, жахнул внутренним взрывом. С другого фланга выстрелы гранатомета разнесли второй бронетранспортер, а следом и пулеметное гнездо, прикрытое мешками с песком. Спецназовцам удалось «зацепиться» за ограду, укрывшись за ее фундаментом, и они начали закидывать гвардейцев гранатами. Маккормик передал по компактной рации, что им удалось войти во дворец и они уже идут по подвалу. Александр перенаправил туда группу резерва, в которой тоже, помимо русских, были и парагвайцы.

На площадь выехали пять пикапов, дорогу которым расчистила толпа во время шествия к площади. В их кузовах — крупнокалиберные пулеметы, увешанные листами брони, любимое детище Чернышкова и Родригеса — тачанка по-южноамерикански. Пулеметчики поверх бронированных кабин начали обстрел окон дворца, подавляя саму мысль о том, что можно высунуться и что-то сделать. Крупнокалиберные пули ливнем хлестали по окнам, вздымая пыль, руша в залах штукатурку, вынося окна вместе с рамами. Свинцовый град разметал мешки с песком и загнал гвардейцев, тех, кому посчастливилось остаться в живых, под прикрытие стен дворца. Следом за ними пространство перед дворцом преодолели спецназовцы и начали проникать в сам дворец. Через минуту над дворцом появился вертолет, известный в народе как «Борт №1», по аналогии с американским президентским самолетом. Всем стало ясно, что Стресснер не выдержал и решил бежать, что, собственно, не входило в планы восставших. У Александра появилась мысль о том, что вертолет можно сбить с диктатором на борту, но, здраво рассудив, что случайности никому не нужны, он дал пулеметчикам команду сбить его прямо сейчас. Что и было сделано с первой очереди. Пронзенная длинным огненным снопом машина, вращаясь вокруг своей оси, упала за дворцом, похоронив под собой какое-то административное здание. На площади же творился хаос. Люди, раненые и просто прячущиеся от пуль, щелкавших по мостовой, кричали, пытались отползти в сторону или под прикрытие ограды. Вжимались в землю, прятались друг за друга. Но были и другие, те, которых расстрел собственного народа подвиг на решительные действия. Они, вооруженные чем попало, примкнули к спецназовцам и ринулись на штурм, и потери этих смельчаков были куда меньше, чем потери тех, кто просто пытался выжить.

Через пару минут из подвала на первый этаж, в тыл гвардейцам, вышли диверсанты Маккормика и начали зачистку. Гвардейцы оказались между двух огней, многие попытались, сложив оружие, сдаться в плен, но в горячке боя никто не заботился о сохранении их жизни. Охрана, из тех, кого не зажали на первом этаже, переместилась на второй и начала организовывать оборону на лестничных пролетах. Вниз полетели гранаты, но им в ответ ударили ручные гранатометы, выбив всякое желание сопротивляться. По людям на улице уже никто не стрелял, и Чернышков отдал приказ вывести на площадь машины «Скорой помощи». Постепенно бой затих, и спецназ начал зачистку помещений на третьем этаже. Тело Стресснера вытащили, словно охотничий трофей, и бросили на ступенях дворца. Радостные спецназовцы-парагвайцы еще долго стреляли в воздух.

Семейку Стресснера Маккормик вывел по тоннелю, где ее приветливо встретили «кто надо» и, посадив в машину, бережно увезли «куда надо». Интересно ведь, в каких банках и на каких счетах лежат денежки, уворованные у парагвайского народа.

Весть о победе революции и о свержении ненавистного диктатора мгновенно разнеслась по столице, стране и по всему миру. Первыми на это отреагировали США, объявив революцию незаконной, недемократичной и заявив, что они ни при каких обстоятельствах не признают итоги выборов, которые обещают социалисты. В ответ толпа, гораздо большая, чем была на площади Свободы, пошла громить американское посольство, и теперь-то полиция показала, на что она способна. Шутить с посольством сверхдержавы никому не позволено. Тогда «революционеры» разгромили посольство Великобритании, распугав персонал и похитив совершенно секретные документы. Профессионализм погромщиков поразил видавших виды дипломатов, ведь даже позолоченные индийские статуэтки не унесли, зачем кому-то нужны архивы разведслужбы. Ответ на этот вопрос мог бы дать Бонд, Джон Бонд, но он куда-то запропастился. Одновременно громили усадьбы и особняки богатеев, мяли их мягких курочек, возили тачками и таскали охапками шмотки и утварь. Но как только погромщики сунулись на заводы, принадлежащие Родригесу, им довольно внятно объяснили, что это имущество ни при каких обстоятельствах не может быть повреждено и даже осмотрено на предмет наличия там контрреволюционеров. Что характерно, до всех дошло, и не было случая, чтобы кто-то чего-то не понял. Из тюрем выпустили всех политзаключенных. Уголовникам, которые хотели выдать себя за таковых, так дали по башке, что мало не показалось. Всем преступникам внятно объяснили, что революция вводит свою, революционную законность. Участие в бандах, а, тем более в мафии — преступление не только перед народом, но и перед Революцией. Поэтому за уголовные преступления не только никого прощать не будут, но и наказывать станут очень сильно, до смерти.