Валерий Большаков - Преторианец

Левая нога повисла – гвоздь выдернули. Продрало болью ногу правую. Лобанов мелкими вдохами питал организм кислородом. Какое это счастье – делать вдох!

– Все! Опускай!

Зашуршала веревка, и ноги Сергеевы коснулись земли. Он тут же повалился, бурно дыша. В глазах прояснилось, и Сергей разглядел своего спасителя. Это был Шавкат, пьяный, слюнявый, мерзкий. Он шатался и кривил лицо, словно проговаривая некие слова, неслышные посторонним.

– Кык… – выдохнул Шавкат. – К-каждому – свое! По-ал? Щас ты… это… плясать будешь! По-ал? Я так хочу, по-ал?! Ну, чего разва… разлегся тута?! Быстро вскочил! Слышь, ты? Танцор диско?

Последнее выражение показалось Шавкату блестящим образчиком искрометного юмора, и он сложился, повизгивая от смеха и качая головой.

Сильно шатаясь, подошел Исмат.

– А где танцы-шманцы? – игриво удивился он. – Обжиманцы?

Исмат прыснул, и уже оба веселых и находчивых зареготали в голос. Лобанов совершил усилие и сел. Опираясь на ребра ступней, поднялся на ноги. Так было больней, зато заразы меньше попадет в раны. Почему-то вопросы санитарии и гигиены очень беспокоили его в тот момент.

Ноги дрожали, патибулум гнул к земле. Но глаза ожили, рассмотрели костры неподалеку, размашисто жестикулировавшие силуэты. До ушей доносился пьяный смех и девичьи взвизги. «Никакой военной дисциплины у Попликоллы…»

– Станцевать тебе? – просипел Лобанов, срывая корочку, запекшуюся на искусанных губах.

– Просим, просим! – заорал Исмат, валясь на задницу.

Лобанов шагнул и, как только мог резко, ударил Шавката концом патибулума. Тяжелая перекладина распятия смяла Шавкатов череп. Исмат захныкал, быстро-быстро пятясь задом.

– С-суки!..

Из темноты выскочили двое легионеров. Лобанов нанес тому, кто подскочил ближе, удар ногой, но не достал – патибулум откачнул его в другую сторону.

– Это я! – сдавленно крикнул легионер. – Кадмар!

– Ты?! – прохрипел Лобанов.

– Я, я! Мы все здесь! О, боги! Регебал! Срочно клещи!

– Щас!

Мелькнула тень в тунике легионера.

– Ребят, ребят снимите… – простонал Лобанов.

– Сейчас, сейчас…

Сергея подхватили и отнесли в темноту. Рядом уложили клекочущего и свистящего Гефестая. Примчался Регебал с огромными кузнечными клещами, рыча, вцепился ими в широкие шляпки гвоздей и выдрал их, освобождая Лобанову руки. Вынул шпильки, разъял патибулум. Сергей сел, роняя дрожащие руки, скрюченные болью. Руки-крюки…

У разведенных костров зашумели, там замелькали тени, донесся звук бегущих ног.

– Скорее! – выдохнул Лобанов. – Уходим! Коня!

Из темноты выпрыгнул Акун, он вел под уздцы вороного.

– Ай, что делали! – болезненно сморщился венед. – Дай, подсажу!

– Я сам!

– Руки размозжишь!

Поддерживая Лобанова за пятку, Акун почти забросил Сергея в седло.

– Тревога! – заревел знакомый голос, и из темноты выбежал Попликолла в одной тунике, облитой вином. Не различая лиц, он скомандовал Акуну и Регебалу:

– Взять их!

Регебал ощерился. Выхватив меч, он от души рубанул. Легат распался до пояса.

– Эдик! Гефестай! Искандер! – крикнул Лобанов.

– Здесь мы…

– Уахенеб где?

– На воротах он!

– Уходим!

Лобанов намотал поводья на предплечья, и коленями сжал теплые бока коня. Где-то сзади метались почти неразличимые фигуры легионеров, гремели щиты, звякало оружие. Провыла и захлебнулась букцина.

– Быстрее! Быстрее!

Скачками приблизились ворота. Костер у привратной башни осветил Уахенеба в римской форме. Египтянин махал рукою, торопя своих, потом вскочил на камаргского жеребца и поспешил замыкающим. Шум, звон и топот стали отдаляться.

– За мной! – крикнул Кадмар, поворачивая на выезде из Биолиндума не к мосту, а в холмы.

Лобанов перечить не стал. Кадмар – местный, ему лучше знать, куды бечь…

Яркая луна серебрила дорогу, глубокой синью выделяя возвышенности, чернилами заливая низины. Великанские сосны застили небесный свет, но Кадмар направлял коня почти на ощупь, еловые лапы гладили Лобанова по голове, обмахивая лицо наросшим мхом.

– Спасибо, что пришли… – раздался слабый голос Искандера.

– Да ладно… – смутился Акун. – Мы час прождали, другой… Думаем, что-то не то! Ну и в лупанарий двинули! Там же наверняка кто-нибудь из каструма резвится! И точно! Надавали мы тем воякам по кумполу, нацепили на себя ихние панцири со шлемами, и вперед!

– И пароли вызнали! – захохотал Кадмар. – Подскакали к воротам, нам орут: «Пароль!» Мы им: «Оптимус! Отзыв!» Те сразу: «Максимус! Проходи!» Ха-ха-ха!

– Сергий… – негромко сказал Акун. – Можно тебя так называть?

– Конечно…

– Хоть теперь объяснишь, в какую заваруху мы влезли?

Лобанов помолчал.

– Заговорщики хотят убить принцепса, – сказал он, – а мы им не даем.

– А что он вам – отец родной?

– Нам он никто, но принцепс хочет мира, и это хорошо для всех. Если бы вместо Траяна был Адриан, Дакийской войны не случилось бы! И ты с Регебалом не стоял бы с побеленными лапами…

– Может, и так… – пожал плечами Акун. – Мир… Хм.

– Приехали! – сказал Кадмар.

Он спешился и повел коня за собой. Остальные поехали шагом, ориентируясь на звук и отблески лунного света на доспехах Кадмара.

Лобанов напрягся и разглядел высокий частокол, украшенный черепами – коровьими, медвежьими, человечьими. Кадмар нащупал калитку и затарабанил по толстым доскам. Минуту спустя старческий голос спросил:

– Кого там нелегкая принесла?

– Это я, дед! – отвечал Кадмар.

– Дня тебе мало?

Калитка со скрипом отворилась, и зыбкий луч высветил старика во всем белом, с длинными седыми волосами и бородой.

– Кадмар…

– Дед!

Старик крепко обнял внука и сказал со вздохом:

– Заходите, коль уж пришли!

– Раненые с нами, дед, помочь им надо!

– Где ранили-то?

– Римляне распяли!

– Ах, римляне… Заносите!

Акун с Регебалом и Уахенеб с Кадмаром перенесли своих хозяев в большую круглую избу, выстроенную из вертикально вкопанных бревен. Внутри горел огонь, в очаге из камней, сложенном в центре. Редкий дым уходил в круглое отверстие в крыше.

Лобанова уложили на топчан, застеленный овчинами в несколько слоев, и дед Кадмара осмотрел раны.

Ворча неразборчиво, он прошаркал к дальней стене. Звякнул котел.

Дед пошел вокруг, снимая со стен букетики трав, мешочки какие-то, горшочки. К одним зельям он принюхивался, другие сыпал в котел не глядя. Подлил воды и поставил на огонь.

– Всем молчать! – грозно предупредил старик. – Никто чтоб не касался металла!

– Он у тебя друид? – шепотом спросил у Кадмара Лобанов.

– Да! – шепнул галл. – Он эвбаг! [133]

– Ти-хо! – каркнул дед.

Он достал поварешку из человеческой кости и принялся размешивать варево, водя над ним рукою, похожей на куриную лапку, и ворожа.